Атанас Мандаджиев - Старт

Ротный вспыхнул, багровый румянец залил его лицо и шею, но я уже покатился с горы, готов был на все что угодно, только бы освободиться от липкой паутины вранья, которой сам себя опутал. Я про все рассказал, и про двор тоже. Ротный мучительно старался овладеть собой, он пыхтел, надувался, тихо притопывал ногами:

— Та-ак, значит, вот в чем дело… Хорошо, вы свободны.

…Мой ротный мог наказать меня по всем правилам, ведь я был в его руках. Но он не стал этого делать. Вскоре он вызвал меня: «Видеть тебя не могу!» — и меня перевели в другую роту, пути наши разошлись навсегда.

Может быть, вас интересует, как я дослужил? В общем, совсем неплохо. Даже спортом занялся, на сей раз уж всерьез. Но кроссы больше не бегал… Что же до желтых гольфов, они у меня до сих пор живы, но я их не ношу — берегу для сына. Жду, когда он вырастет, тогда расскажу и ему эту поучительную историю…

Перевела Елена Фалькович.

Я лежал и смотрел на небо. Жевал какую-то горьковатую травку, плевал и продолжал жевать. Было тихо. Неподалеку паслась кобыла дяди Гошо. Он просил меня присмотреть за ней, пока сам копается в саду у реки, потому что кобыла была взбалмошная и, как ее ни стреноживали, вечно умудрялась влезть куда не следовало. Потом пойди найди ее, разбирайся со штрафами…

Уже несколько часов подряд кобыла неутомимо поглощала траву, которая исчезала в ее ужасной пасти. Я лежал и думал, что кобыле не грозит испортить фигуру. Надо сказать, что у нас с ней много общего: ребра торчат, как прутья корзины, изгибы позвоночника самые неожиданные… От этого сравнения мне стало грустно. Я тут же вскочил на ноги, сделал два упражнения, но у меня потемнело в глазах, и я снова лег на спину. В Софии, далеко отсюда, моя мать считает, что я активно отдыхаю на природе.

А мне скучно, грустно без нашего городского садика и каштанов на бульваре.

Вообще мне гораздо больше нравилось сидеть в прохладной комнате дома дяди Гошо, но меня гнали оттуда дышать чистым деревенским воздухом. В комнате я старался сочинять стихи о природе, но что-то у меня не очень получалось. Больше удавались любовные. А здесь, на природе, я вообще отвлекался и сочинять не мог.

Я лежал на спине и ни о чем не думал.

Из-за поворота послышался шум приближающейся машины, и через минуту медленно и как-то очень торжественно выплыл джип, украшенный разноцветной рекламой. Я приподнялся. Как раз в этот момент показался мотоцикл с коляской, а за ним несколько велосипедистов в пестрых майках. «Велогонка по Болгарии», — догадался я и встал.

На солнце спицы колес отливали серебряным блеском, велосипедисты медленно крутили педали, потому что на этом месте как раз начинался подъем. Они проехали, не обратив на меня никакого внимания, их было пятеро. Потом показались еще двое, за ними проехала «Варшава». Потом — снова джип, из которого какой-то толстяк кричал что-то велосипедистам. Потянулась колонна. Этот караван ошеломлял изобилием цветов, было так интересно, что даже кобыла перестала жевать и уставилась на разноцветную колонну.

Вдруг один из спортсменов слез с велосипеда, взвалил его на плечо и перепрыгнул через придорожную канавку. Он направился прямо ко мне, похоже совершенно не интересуясь удаляющейся колонной. Он опустил козырек своей белой шапки и бросил велосипед на землю. Раздался звон, но, очевидно, и велосипед его не интересовал. Спортсмен выглядел великолепно. Небольшого роста и не очень молодой, но широкий в плечах, с сильными руками. Привлекали внимание его ноги: под загорелой кожей двигались развитые мускулы. Я смотрел на него с завистью, представляя, как в далекой Софии мама ждет меня вот таким, чтобы сразу сказать: «Видишь, что делает свежий воздух!»

— Тебя Гошо зовут? — хриплым голосом спросил велосипедист.

— Как ты узнал?

— Да потому что и я Гошо, — рассмеялся он и стянул с головы шапочку, открыв глубокие залысины в светлых волосах.

— Ты бы разделся, спечешься в этой рубашке.

— У меня вчера обгорела спина.

Он снял майку, зеленую, с темным пятном на спине. Расстелил ее на траве, лег и прикрыл глаза шапочкой.

— Ты из какой команды?

— Из «Молнии», город Кубрат. А что?

— Почему же ты сошел с дистанции?

— Просто надоело.

Мой тезка оказался безответственным парнем. Люди рассчитывают, что он принесет команде, и без того не очень-то сильной, хоть какие-то очки, а он…

— Не беспокойся, тезка, — сказал велосипедист Гошо. — Нашу команду и так дисквалифицировали. Я остался для соревнования в личном зачете.

— Что же ты не соревнуешься?

— Не хочется. Слишком много спрашиваешь.

Гошо перевернулся на живот и вытянул руки, похоже, ему приятно было лежать в этой траве. Здесь так пахло лавандой, что стоило закрыть глаза, как я тотчас же представлял себя в парикмахерской.

— Ты когда-нибудь был чемпионом?

— Нет.

— А будешь?

— Нет.

— Зачем тогда вообще участвовать в соревнованиях?

— Для удовольствия.

— Да что же ты за человек?

— Я? Я волшебник, а в обычной жизни учитель физкультуры. Из таких дохлятин, как ты, делаю настоящих мужчин.

— Между прочим, по внешнему виду не очень-то разберешь, кто какой мужчина.

Мы немного помолчали. Потом учитель — производитель настоящих мужчин — встал и сделал стойку на руках. У него явно ощущался избыток физической силы — не очень-то он переутомился в велогонке по Болгарии…

— Ты знаешь Анкетиля? — поинтересовался я.

— Какого Анкетиля?

— Жака Анкетиля, французского велосипедиста-профессионала. А нашего Милко Димова знаешь?

— Слышал о нем.

«Да он никакой не велосипедист…»

— А какое у тебя место в общем зачете?

— Восемьдесят третье. Черт возьми, да что ты столько спрашиваешь! Где здесь поблизости вода?

— Вон за теми деревьями есть ручеек.

Он направился к воде, голый, в спортивных трусах, красивый и бронзовый, как низенький греческий бог. Проходя мимо кобылы, похлопал ее по шее, но она не обратила на него никакого внимания, продолжая жевать так сосредоточенно, будто решила до вечера во что бы то ни стало уничтожить всю траву Балканского полуострова.

Велосипедист Гошо медленно шел к воде. Мне вдруг стало обидно за тех ребят, которые сейчас на пыльной дороге, в жару крутят педали в борьбе за желтую майку. Стало обидно и за мрачных руководителей велосипедной команды «Молния» из города Кубрата, которые уже не могут рассчитывать и на индивидуальный зачет. Я представлял себе, как они вздыхают, слушая тренера, который доказывает им, что нужно омолодить команду и за пять лет «Молния» даст Болгарии нового Жака Анкетиля, при этом в комплекте с несколькими Димовыми и Христовыми. А мрачные руководители только качают головой, машут руками и говорят: «Как же, как же!»