Эдуард Лимонов - Подросток Савенко

Костя утверждает, что только карманники сохранились в СССР как более или менее организованная сила. Несколько раз он показывал Эди главарей карманников на Плехановской и на Конном рынке. «Паханов». «Настоящая же организованная преступность полностью разгромлена», — сказал Костя. Костя мечтает возродить организованную преступность. Их банда — только первый маленький шаг на пути к той сети вооруженных банд, которые создаст Костя, а с ним и Эди-бэби, в будущем.

Эди-бэби надоели его родители, надоела квартира номер шесть, вечно воняющий своими скверными папиросами и сидящий в туалете по часу толстожопый и толстобрюхий майор Шепотько. Эди хочет уйти от родителей как можно скорее. Не так, как он убегал, а спокойно. Ему осталось четыре месяца до шестнадцати лет и получения паспорта. Тогда-то он и скажет «до свиданья!» квартире номер шесть. «Взрослые дети должны жить отдельно от родителей», — сказала как-то Ася. И она совершенно права. Даже она мечтает жить отдельно от родителей, хотя у нее своя комната и совсем другие родители. Эди-бэби поменялся бы с Асей родителями.

Опустошив сковородку, Эди-бэби идет в комнату и, не раздеваясь, ложится на свой диван. Одной стороной диван упирается в большую железную кровать родителей. Спинки кровати никелированные, высокие и состоят из целого набора шаров и столбиков. Когда Эди-бэби был маленьким, ему было все равно, где спать. Теперь его раздражает близость их постели. Его приятели со смехом рассказывали ему, что заставали своих родителей «ебущимися», как они говорили, но Эди-бэби своих не заставал. Иногда ночью, еще в детстве, он слышал какие-то вздохи и стоны с кровати, но относил их к приснившимся родителям плохим снам.

Эди-бэби не представляет, когда же его родители ебутся. Если отец не ездит в свои длинные командировки, он обычно уходит на работу засветло, его военная часть находится очень далеко, в другом конце города, и потому он добирается туда на двух трамваях. Возвращается отец поздно, иногда и в девять часов вечера, ест и ложится спать, или смотрит некоторое время телевизор и потом ложится спать. Непонятно, когда они ебутся, думает Эди-бэби равнодушно. Сексуальная жизнь его родителей не очень его интересует. Однако все же когда?.. — думает Эди.

Снизу, из квартиры тетей Марусь, доносится взрыв музыки и опять смех, они там все не успокоятся. Отец, думает Эди-бэби, встречает 41-ю годовщину Великой Октябрьской революции хуй знает где, в поезде, идущем через, наверное, уже заснеженную сибирскую тайгу. Командировки отца длятся по месяцу, он работает теперь начальником конвоя. Эди-бэби долго не представлял себе, что это такое, пока не увидел отца при исполнении служебных обязанностей. Случилось это года два назад, весной.

Тогда ему не терпелось увидеть отца, сейчас Эди-бэби все равно и даже свободнее, если отца нет дома, а тогда почему-то он еще скучал об отце и каждый день ожидал его обратно из Сибири.

Эди-бэби знал время прибытия поезда и потому решил сделать отцу сюрприз — встретить измученного сибирского путешественника на вокзале. Потому, протрясшись на двух трамваях, Эди явился на харьковский вокзал и стал искать подходящий поезд.

Подходящий поезд из Сибири «Киев — Советская Гавань» — время прибытия его соответствовало времени прибытия отцовского поезда — явился на два часа позже, но терпеливый Эди терпеливо прождал все два часа на перроне, стараясь, на случай, если поезд придет раньше, не упустить отца.

Овеянный ледяным дыханием сибирских просторов, с сибирской пылью на крышах и ступеньках, поезд подкатил к перрону, и очень скоро с него стали спускаться харьковские пассажиры. Харьковских пассажиров было много, были среди них и военные, но отца в их числе Эди-бэби не увидел.

Дождавшись, пока исчезнет последний пассажир, Эди-бэби опять посетил справочные бюро вокзала и спросил, не будет ли сегодня другого сибирского поезда, но ему сказали, что нет, не будет, сибирский поезд сегодня один.

Эди-бэби был уверен, что он не пропустил своего отца, неужели же мать дала ему неточное время прибытия поезда? Но Раиса Федоровна была такой невероятно аккуратной женщиной, что Эди-бэби просто не верил в возможность того, что она могла ошибиться в дате прибытия любимого мужа из командировки…

Харьковский вокзал огромный. Один из самых больших в СССР, ибо Харьков — важный миллионный промышленный город, открывающий путь на юг, на всю Украину. За Харьковом именно начинается по-настоящему теплая плодородная земля Украины, а за нею Крым, а дальше жаркий экзотический Кавказ, и основные железнодорожные пути ведут туда через Харьков. Потому в последней войне немцы и «наши» забирали Харьков друг у друга несколько раз.

Сипели поезда, спуская ненужный лишний пар. Воняло углем, топкой, хлоркой, весной и клозетом. Сновали целые составы багажных телег, нагруженные чемоданами и мешками, принадлежащими жителям различных стран, составляющих Союз Советских Социалистических Республик. Между толпами, садящимися в поезда, высаживающимися из поездов и высыпавшими на все перроны транзитными пассажирами, спешащими набить свой желудок в столовых и ресторанах в часовой, а то и двухчасовой промежуток времени, пока поезд стоит на одном из крупнейших вокзалов страны, шел Эди-бэби, разыскивая своего отца. Между узбеками в халатах и тюбетейках, чистенькими грузинами в больших кепках, бабками без национальности и возраста, несмотря на апрель месяц, закутанными в несколько платков и обутыми в валенки с калошами, шел он. Бабки вынесли продавать на перроны соленые огурцы, и помидоры в кадках, и горячую вареную картошку, посыпанную укропом, и другую традиционную вокзальную пищу. Прямо из окон вагонов к ним тянулись руки с рублями. Все бабки, без исключения, визгливо орали, рекламируя свой товар.

— Вот огурчики солененькие! — сипела одна.

— Картошечки! Кому картошечки! — вопила другая.

— Пирожки! Кому пирожочки, с пылу с жару! — перекрикивала их третья.

Рекламные крики их были стандартны и стары, как русский мир, отработаны до единого звука. Со времен Батыя из незапамятных глубин русского языка пришли все эти «огурчики солененькие».

Эди-бэби не знал, зачем он глупо ввергся в эти толпы, найти в них человека было так же трудно, как обнаружить иголку в стоге сена, но разумные доводы часто оставляли Эди-бэби в его жизни и оставляют до сих пор, и тогда берет верх могущественная интуиция. Эди-бэби странным образом рассчитывал все же отыскать в толпах своего отца и потому продолжал бродить, переходя с перрона на перрон.

И он нашел Вениамина Ивановича. Уже совсем было отчаявшись, Эди-бэби решил выбраться из вокзальной сутолоки, чтобы отправиться домой, но, желая сократить путь до видимого ему отлично пешеходного моста, вознесшегося над вокзалом, — мост тотчас бы вынес его к трамваю, — Эди махнул было, спрыгнув с перрона, через железнодорожные пути, но ошибся в направлении и тотчас же затерялся в лабиринтах товарных вагонов и запасных путей. Вынырнув из-за одного товарного состава и подлезая под вагон, Эди-бэби и увидел неожиданно своего отца.