Эдуард Лимонов - Подросток Савенко

Эди сгребает мелочь в карманы и туда же следует тоненькая пачка рублей. Не мешкая, он влезает на стол, становится на кассовую машину, одним прыжком переваливает через стенку будки и, повиснув на руках, прыгает вниз. Эди всегда раздражают киногерои, раздумывающие в опасных обстоятельствах или слишком долго прощающиеся с невестой, что и приводит их в конце концов на виселицу или в тюрьму. «Уходи, мудак!» — всегда в таких случаях шепчет Эди в темноте кинозала. Сам Эди, спрыгнув вниз, тотчас подхватывает два стула, возвращая их к столику, от которого он их взял, и, даже не глядя в окна столовой, чтобы убедиться, что его никто не видит, скрывается в кухне.

В кухне еще жарче, воняет переваренным супом или борщом. Эди хочется что-нибудь проглотить, и он поднимает пару крышек на кастрюлях, но кастрюли или пусты, или не содержат в себе ничего интересного — бурые остатки борща или супа, которые утром помощник повара выльет без сожаления в раковину.

Эди-бэби осматривается в кухне. Здесь денег не может быть, конечно же, но, осмотревшись, замечает, что сразу же у входа в зал столовой есть еще одна дверь. Эди устремляется к двери и, открыв ее, попадает в небольшой, прохладный, несколько даже сыроватый коридорчик, в котором видит еще две двери. На одной из них висит табличка «Заведующий».

Именно кабинет заведующего и нужен Эди-бэби. На его счастье, кабинет оказывается незапертым. Эди щелкает черным выключателем у входа и внедряется в кабинет. Ему сразу становится понятно, что он проиграл, при взгляде на большой серый сейф в углу. Проиграл. Зря, мудак, проделал всю операцию, чтобы задохнуться в бессилии перед стальным ящиком. Такое случается с ним не в первый раз. Совсем недавно он и Костя сверлили, да так и не высверлили замок у сейфа в обувном магазине, где, по их расчетам, должно было быть 150–200 тысяч рублей! Ничего не вышло, пришлось бросить все и сматываться. Костя пытается научиться открывать сейфы, но где научиться и у кого? Все медвежатники, как называют взломщиков сейфов, остались только в романах писателя Шейнина, их давно ликвидировали как класс. Учиться не у кого, а Костя не такой хороший слесарь и механик, чтобы понять самому, как.

Эди со злостью пинает сейф ногой и оглядывается вокруг. Большой, неизвестной породы дерева канцелярский стол стоит в углу, над ним — окно, затянутое решеткой. Больше окон в кабинете нет. Окно выходит во двор, общий с одиннадцатым гастрономом и «Бомбеем», и оно тоже полуподвальное, как и то окно, в которое влез Эди. На окне плотная темная штора, так что бояться нечего, Эди садится в кресло заведующего и начинает выдвигать один за другим ящики стола.

Бумаги, засаленные папки со следами грязных или жирных пальцев — неряшливая столовская бухгалтерия. Эди брезгливо раскрывает каждую папку в расчете обнаружить там пачку сторублевок. Папки отлетают на пол одна за другой. Скоро солидный слой документов уже устилает пол. Эди-бэби злится, и, хотя ему следовало бы уходить, все и так ясно — дневная выручка столовой заперта в сейфе, ему до слез обидно уходить. Сейф он даже и не пытается открыть. Чем? Пальцем?

В углу одного из ящиков, самого нижнего, он обнаруживает початую бутылку коньяка. Вынув пробку, Эди-бэби прикладывается к горлышку — заведующий знает, что пить, коньяк у него не простые три звездочки, которые все равно стоят дороже водки, а КВВК, что означает «Коньяк выдержанный, высшего качества». Эди-бэби считает, что все люди, работающие в торговле, — жулики. Так считает и вся шпана, и все рабочие в поселке, а Эди-бэби разделяет многие из салтовских мнений и заблуждений. Жулики пьют КВВК.

Тут Эди-бэби вдруг приходит в голову смешное, что он тоже жулик, но он тотчас успокаивает себя тем, что грабительство — занятие благородное, открытое, а вот втихаря воровать продукты и обманывать в накладных, как это делают все эти раскормленные заведующие и директора, — гадко. «А жулик ли Саня Красный?» — вдруг задумывается Эди и сам смеется, подумав, что он двойной жулик.

Эди-бэби решает сваливать и, прихватив бутылку, направляется к двери. У двери — вешалка, оленьи рога, на которой висит белый халат, очевидно, принадлежащий заведующему столовой, и синий берет. Под халатом, сорвав его, Эди-бэби обнаруживает черное ратиновое пальто с каракулевым воротником «шалькой». Эди-бэби мгновенно решает, что сможет загнать пальто после праздников на Конном рынке тем же азербайджанцам, и потому напяливает пальто поверх куртки, а бутылку сует в карман.

Дойдя до дверей, ведущих в зал столовой, и уже собираясь их открыть, Эди-бэби вдруг слышит доносящиеся с улицы необычно возбужденные голоса. Не где-то далеко, а совсем рядом, у самых дверей. Эди становится страшно.

Желудок его опять сжимается, и на сей раз, разлаженный коньяком, серьезно. Эди приходится отступить снова в кабинет заведующего. Там он рывком расстегивает штаны и, не в силах вытерпеть вызванных страхом позывов в желудке, приседает на корточки. Струя жидкого дерьма выстреливает из него прямо на разбросанные на полу документы. Руками Эди-бэби поддерживает полы ворованного пальто и некоторое время сидит, не двигаясь, и прислушивается.

Когда он опять, крадучись, пробирается в обеденный зал столовой, голоса уже исчезли. Не дожидаясь развития событий, Эди направляется ко вскрытому им окну и вылазит вначале в сырую яму и потом, не слыша никаких подозрительных звуков вокруг, — на улицу. Как любой другой близорукий мальчик, он больше доверяет своему слуху, чем зрению. На улице он идет, как его учил Костя, не домой, но направляется в сторону своей школы, перемахивает через ограду и некоторое время бродит по темному футбольному полю, наконец, усаживается на кирпичи в самом темном углу и допивает из горлышка коньяк.

Домой Эди-бэби возвращается кружным путем, для верности обогнув автобазу и пройдя по краю русского кладбища. Эди-бэби знает, что вызвать служебную собаку стоит денег и из-за украденных двадцати или, сколько там, тридцати рублей собаку с приставленным к ней специальным милиционером вызывать не станут. Но, следуя Костиной инструкции, он все же целый час старательно бродит, запутывая следы, и когда добирается до своего дома, уже ужасно хочет спать.

С тех пор как Переворачаевы построили себе комнату из веранды, влезать к себе Эди-бэби неудобно очень. Чудом он не раздавил еще ни одного стекла у Переворачаевых, одной ногой и легко, но он все же опирается на их рамы. Только чтобы дотянуться рукой до решетки на своей веранде, но опирается.

После пятнадцати минут соскальзывания и приглушенных чертыханий Эди все же взбирается к себе, запихивает ворованное пальто под раскладушку и укладывается в спальный мешок. Мать, слава богу, его не слышит. Спит спокойно в комнате.