Павел Чувиляев - Частный человек. Избранные места из переписки с врагами

Предложенный шведской церковью акт был принят. Торжественно, с присягой. И первым присягнул король (напомню, что Швеция является монархией). От имени государства он обещал наказывать тех, кто уклоняется от переговоров. Пошёл трудящийся, не поговорив прежде со священником, горло драть — в тюрьму. Спустил капиталист на пастора собак — и его в тюрьму. Прогнал поп работягу или не пошёл со списком проблем к Хозяину — нерадивого пастыря тоже в тюрьму. И, что самое интересное, стали реально сажать. В результате Швеция и сейчас гордится социальным миром. Недаром русская пословица гласит: «Худой мир лучше доброй ссоры». Там комиссия по трудовым спорам не трёхсторонняя, как, например, в РФ (государство, работодатели, профсоюзы), а четырёхсторонняя. Сидит в той комиссии ещё и поп; чётки перебирает, улыбается. Всех спорящих ласково увещевает. Имеет власть благословить забастовку. Натурально. Если, не дай Бог, благословил, то государство не имеет права её разгонять. Капиталист звонит в полицию, а ему: «Не поедем; забастовка благословлена, а значит, законна. Разбирайтесь и договаривайтесь сами. Советуем в первую очередь поговорить со священником».

Возможно, такой путь не слишком подходил для нас. Российская Империя была великой Державой, и в силу своего участия в Большой Геополитической Игре напрягаться должна была больше, а индустриализацию проводить скорее. Швеция ведь так и не вернула себе великодержавный статус, хотя реваншистские планы у её руководства были. Но и Россия свой статус во многом утратила по итогам социальных потрясений. А народ в Швеции живёт не в пример лучше русских. Для шведской лютеранской церкви роль социального посредника стала великим благом. Достаточно сказать, что отдельна от государства она была лишь 2000 году, а поддержка остаётся и сейчас. Люди продлили своё существование в качестве государственной церкви минимум на полвека. Это дорогого стоит.

7. Выводы.

Задача поддержания социального мира есть в первую очередь задача нравственная, даже религиозная. Лев Толстой, в конце концов, и стал проповедником и создателем секты. По скудоумию создателя движение «толстовцев» вышло непрактичным и нежизнеспособным, ни на один вопрос толком не отвечающим. Но государственная Русская православная церковь проявила тогда скудоумие ещё большее. И не только отлучение Толстого имею в виду. Отлучили зарвавшегося барина-сектанта; ладно. Но что РПЦ предложила обществу в условиях назревавшего, а затем и начавшегося социального взрыва? Вы будете смеяться, но ничего. Натурально. Страна рушиться уже в иконы стрелять-плевать начали, а иерархи начальство (патриарха) себе выби-рают [96] http://www.strana-oz.rn/2001/1/posle-1917-goda . Иных забот у РПЦ в 1918 году, видимо, не было. Это всё равно, что на пожаре стоять и собачиться: кто в семье главный? А что дом горит, так и Бог с ним. Впрочем, весьма вероятно, что иначе и быть не могло [97] http://galkovsky.livejoumal.com/208138.html . Но в результате уделали большевики иерархов РПЦ в два счёта, как щенков.

Льва Толстого можно и нужно обвинять в социальной инфантильности и неразумии. Попытки его были нелепы. Но в то же время мы должны быть благодарны ему за то, что в условиях бездействия и даже противодействия официальной государственной Церкви и благодушия властей он хотя бы попытался что-то сделать. Да, не сдюжил: свалила неподъёмная ноша даже «матёрого человечища». Но пытался. И русские этого не забудут, а все его ошибки — простят. В пантеоне лучших людей России Лев Толстой останется на века; портреты в школах не снимут.

Так случилось, что 80-летний, уже смертельно больной Лев Толстой стал главным врагом революционной пропаганды; единственным, кого идеологи революции реально боялись. Толстой действительно мог стать щитом против русской контрреволюции: авторитет его был столь высок, что слово писателя могло переломить ситуацию. Выше, во второй части книги, писал, что для поддержания реноме среди подданных «герцоги ада» должны время от времени вступать в дуэли с достойными противниками. Статья Ленина, с которой начался этот разговор, и есть такая дуэль. А гениальность её в том, что ударил Ленин в болевую точку: «Какой ты щит, старик?! Посмотри на себя: ты зеркало. Что ты, барин, голодным-то про «не кушай мяса» вещаешь? Не стыдно?!». Задрожали у 80-летнего героя-Толстого руки, выронил он свой, от злого заклинания вдруг ставший зеркальным щит, и заплакал бессильными старческими слезами. Щит вдребезги разбился. Толстой не нанёс ответного удара, а потом и вовсе убежал. А Россия погибла; не нашлось у неё больше героев-заступников…

В этом проявилась вся социальная наивность недавно (для 1908 года) выросшей, причём в тепличных условиях, русской интеллигенции. Первый же аргумент «ад хомени» (переход на личности) — и интеллектуальный бой проигран. А ведь Лев Толстой мог довольно легко отразить удар Ленина. «На личности переходим? Славно, я давно хотел. Пусть я эксплуататор, пудрящий мозги простому народу. А ты-то кто, пишущий гадости не то из Швейцарии, не то из Парижа? О происхождении и еврейских корнях твоих говорить не буду; аристократу сие невместно. Лет до 30 жил ты на мамины деньги да на батюшкину пенсию. Бывает. Стал провинциальным адвокатом — и кого же защитил? Голубчик, твоих подзащитных вешали. По ночам не снятся? Потерпев фиаско, ударился в «благородное» дело революции. Но позволь спросить: на что живешь? В Париже жизнь не дешёвая; я там бывал. Но я на свои пил, а тебе кто даёт? И нет ли у твоих благодетелей иностранного акцента, особливо английского или немецкого? Говоришь от имени рабочих и крестьян, но сам никогда не был ни тем, ни другим. Ты есть такой же паразит из эксплуататорского класса, как и я. Да ещё, возможно, шпион. Коли мы это выяснили, давай с тобой, как два эксплуататора, и поговорим. По существу». Ленину нечего было бы на это возразить; ибо правда. Особенно если проиллюстрировать портретами Льва Толстого и его оппонентов [98] До 1918 года в большевистских газетах «Искра» и «Правда» не было опубликовано ни одной фотографии членов ЦК РДРСП(б). Соображения конспирации тут ни при чём: многие из них были осуждены, а значит, их изображения у «проклятого режима» уже имелись. Видимо, опасались, что русский мужик, увидев лица «вождей» и «заступников», бунтовать точно не захочет. Типажи-с. . Зеркало — штука опасная, может и тебя самого отразить. Ильич, выходя на дуэль с Львом Толстым, отчаянно рисковал. И выиграл.

После поражения Толстого началось глумление над ним. Одним из основных методов советской власти была и остаётся шутовская имитация, то есть методичное опошливание, обгаживание и глумление над всем и вся. Из Льва Толстого слепили благообразного и с бородою «сочувствующего большевикам классика литературы». Чего говорил? А сказал: «Не ешь мяса, и не противься насилию». Ты, русский Ванька, когда у тебя всё отберут и в ГУЛАГ поведут — не сопротивляйся. Так твой классик велел. Не веришь? А почитай-ка! Советская власть Льва Толстого очень любила. Полезен. Тем более, что с мясом в СССР всегда была напряжёнка.