Мирко Благович - Futurum comminutivae, или Сокрушающие грядущее (СИ)

– Давай, Зинка, чё-й-то расклячилась! Иностранцы!

И с милой улыбкой тут же обернулась к нам (чи-и-и-з):

– Располага-а-айтесь, гости родненькие! Чу-у-увствуйте себя, яки дома.

«Подозрительно радушный приём для чужих людей, – подумал я. – Верно, тут какой-то подвох». Как оказалось, подвоха никакого не было, и такая хлеб-соль объяснялась весьма просто. Выяснилось, мамаша не только проявляла исконно русское гостеприимство, но и в очередной раз пыталась пристроить в жизни свою дочь. Да всё никак.

Ясное дело. Кому под танк охота.

Меня и Тёмыча усадили за небольшой, на две персоны, столик, накрытый старенькой цветастой скатертью. И тут же развернулась самобранка! Как по волшебству: румяная пицца, горячие котлетки, свежие помидоры (и это зимой!), малосольные огурчики, две пиалочки наваристого куриного бульона. А к ним, словно в завершение кулинарной композиции, запотевшая бутылка дорогого армянского коньяка на стол – бац!

Тёму при виде такой запотевшей радости передёрнуло. Торопливо прикрыв рот ладошкой, диким взором он уставился на дорогой клоповник. Я вообще отвернулся куда подальше. Чувствую, подкатила вторая волна предательской тошноты. Под кадыком снова заплескался обжигающе ядовитый, ненавистный национальный колорит. Решительно отодвинув бутылку марочного «Арарата» в сторону, я попытался не выдать своего похмельного отвращения. Тоскливо провожая взглядом ускользающее лекарство, Тёмыч брезгливо поморщился.

– Этого не требуется, – не терпящим возражения тоном отчеканил я. И отодвинул бутылку вообще на край стола. – В Европе это не модно! Уберите, плиз!

– А-а-а-а… да-да, конечно-конечно, – покорно закивали женщины. – А вы из какого энто города?

– Из Ри-и-и-о мы! – небрежно бросил Тёма (щирый хохол!) и, тут же смекнув, что протупил, а это чревато лишением вкусного завтрака, глубокомысленно повёл бровью и проникновенно добавил:

– Бикоз… вумэн…

«Бикоз» от английского because вообще-то означает «потому что» или «поскольку». Да и Рио-де-Жанейро – совсем не Италия. Видать, Тёмыч географию с голодухи запамятовал.

– Бикоз, бикоз! – живо тряся примятой шевелюрой, поддержал я Андрея.

Но женщины, видимо, ни разу в жизни не встречавшие иностранцев, приняли наш розыгрыш за чистую монету. Молодая Зина крутилась вокруг нашего стола и так, и сяк, и эдак. И салфетки поднесёт, и Тёмину тарелку поправит, и скатерть разгладит. Чувствовалось, недолог тот миг, когда она сорвётся и с рычанием набросится на Тёму. Держись, брат!

– А чем вы занимаетесь? – продолжила разговор Петровна (так звали мамашу), усевшись за соседним столом.

– Сицилийские апельсиновые плантации. Восточная провинция Катания, – не моргнув глазом, соврал я. Кстати, приблизительно угадал! Школьный курс по экономической географии помог.

– Бико-о-оз! – отрывая кусочек хрустящей золотистой пиццы и отправляя его в рот, одобрительно закартавил рядом Тёма (не забыв при этом опасливо взглянуть на Зинку).

– Понимаете ли, мы кадровые селекционеры, – уточнил я. – Рекрутеры.

– Чего-чего? – наконец-то оторвав томный взгляд от Андрея, вытаращилась Зинка. – Это как это? И чё энто где?

Хм, как будто я какое-то ругательство произнёс.

– Се-лек-ци-о-не-ры, – медленно, по слогам повторил я. – Ре-кру-те-ры. Людей на апельсиновые плантации набираем. На работу.

– В рабы хомутаете, чё-й ли? – недоверчиво хмыкнула Петровна.

– Ну зачем вы так, – укоризненно посмотрел я на пожилую женщину. – Фирма транснациональная. Оплата достойная. Зарплата выплачивается в евро, расчёт подекадный. Официальное трудоустройство. Всё законно.

И тут щёлкнул тумблер живой русской мысли! Ох уж эта славянская смекалка! В нужный момент она работает у наших людей побыстрее любого японского суперкомпьютера.

Не успели мы съесть по куску пиццы и запить их отменным куриным бульоном, как тумбообразная Фрекен Бок – Зинаида уже выскочила замуж за респектабельного апельсинового магната Тёмыча и отбыла на итальянские цитрусовые плантации в ранге руководительницы. Весь этот план, закипев и забулькав, сварился в голове у Петровны секунды за полторы. Наблюдая у Петровны интенсивный мыслительный процесс, я смекнул, что кушать нужно побыстрее. Андрей, тоже не дурак, заработал челюстями в ускоренном режиме.

– А у меня для вас прекрасная новость! – торжественно выдала на-гора Петровна. – Одного работника вы уже, считай, нашли.

Ещё бы – одного! Ей-то на старости лет куда дёргаться? Открыла тётечка Америку!

– Бико-о-оз! – задумчиво протянул Тёма.

– Ага! – усиленно пережёвывая и оглядываясь на дверь, отчаянно поддакнул я.

А разгорячённая Петровна, тем временем, развивала родительское наступление:

– Не знаю, право, какой там у вас «бикоз», но работник моя доця – шо надо! Зинка!

– Чё, енто?

– Та шо «чё»? Шо ты чёкаешь?! Встань, представься, повернись, кружляни духовкой! Покажи себя во всей красе. Давай, шевели тыковками!

«Не нужно! – взмолился я про себя. – Достаточно уже потрясений на эти сутки!»

Но квадратная двухметровая Зинаида, подперев необъятную талию огромными розовыми ручищами, уже вовсю крутилась вокруг себя, занимая изрядное пространство небольшого обеденного зала.

– Красавица, умница, готовить умеет… у-у-ууу… ай-яй-яй, пальчики оближешь! – словно коммивояжер, торгующий дешёвыми китайскими термосами, расхваливала Петровна свою доцю.

– Я исчо навалом чё могущая! – поведя мощной челюстью, огласила свою женскую позицию Зина.

– Вот-вот, – подхватила Петровна. – Опрятная, чистюля, хозяюшка, до-о-обрая… ангел!

Мы с Тёмой уже успели немножко подкрепиться, подобрели, отогрелись, и нам теперь было по фигу, до какой степени Зина отличается опрятностью и кулинарно-бытовыми навыками. Оставалось разве что пожалеть её первого супруга-бедолагу, которого она задавит в своих любвеобильных супружеских объятиях.

– Сенк ю, мэм. Бьютифул! Бикоз! Окей! – сыто выдохнул Андрей и тоже оглянулся на дверь. Это короткое заявление Тёмыча означало: мы славно поели, спасибо за всё, дорогие женщины, за обед, за тепло и уют, жена – Ярославушка, у меня уже имеется, всё было хорошо, благодарствуем за помощь в трудной ситуации (когда-нибудь мы тоже вам поможем) и т. п.

– Хозяин говорит, всё было замечательно, – на полном морозе важно «перевёл» я. И, наклонившись поближе к Петровне, доверительно прошептал ей на ухо:

– Босс на Зинку вашу запал, страх! Ох уж эти мне темпераментные итальяшки! Просто обожают здоровенных… ну… вернее, милых, добрых, провинциальных ба… ну… это… как его, кхы-кхы… девушек.

Пожилая женщина зарделась.

– А ты ему переведи, сынок, что дженчины мы, понимаешь – во какие! (В потолок уткнулся пухлый розовый «ништяк»). Всё у нас с вами бикоз будет. Бабы мы работящие, порядные, видные. Нас тут все знают! Зинка спутницей – у-у-ххх какой будет, а я – у-у-ххх какой тёщей! Во, какой! – теперь уже двумя большими пальцами Петровна изогнула кверху двойной корявенький «класс». – Ну-ка, переведи давай.