Лотти Могач - Поцелуй меня первым

– Да, и не один раз, – горячо согласилась я.

– В такие моменты стоит мне только зайти на сайт, где образованные, увлеченные люди, такие, как ты, искатели истины, заняты обсуждением действительно важных вопросов, и я понимаю: все будет хорошо.

Адриан снова улыбнулся. Его рука все так же лежала на спинке скамьи, и я помню, как его лицо сияло под лучами солнца. Только тогда я с изумлением осознала реальность происходящего: я беседовала один на один с умнейшим человеком, внимания которого домогались все на «Красной таблетке» – а он был поглощен разговором со мной. Он сидел так близко, что я видела поры на его лице и ощущала дыхание, пахнущее мятными карамельками. Над мокасинами Адриана виднелась узенькая полоска носков. Я сидела почти вплотную и могла бы дотронуться до него. Рэндфан все отдал бы за возможность оказаться на моем месте: на прошлой неделе он сообщил, что вытатуировал на руке излюбленную фразу Адриана: «Важно не достижение цели, а то, что встретится на пути».

Нас окружали люди, однако их присутствие не ощущалось, будто мы с Адрианом остались совсем одни. Беспокойство, с которым я шла на встречу, тоже рассеялось: я была почти уверена, что Адриан хочет сделать меня модератором. Там и тогда я была абсолютно счастлива. Я даже могу описать это чувство: как будто все вокруг меня внезапно стало соразмерным.

– Итак, Лейла, что ты думаешь о сайте? – спросил Адриан, откинувшись на спинку скамьи. – Только честно. Мне очень важно твое мнение.

Я ждала этого вопроса и пустилась в рассуждения о том, что «Красная таблетка» – это оазис здравого смысла, место для интеллектуальных поисков, и так далее. Как и прежде, Адриан слушал меня с неподдельным интересом.

– Ты действительно так считаешь? Боже, как приятно это слышать! – воскликнул он и рассказал немного об истории создания сайта, правда, ничего нового: как он запустил сайт в США и как американцы больше интересуются экономическими аспектами либертарианства, в то время как нас, англичан, привлекает философская его сторона.

Адриан подался ко мне.

– Пожалуй, тебе я могу признаться: я и сам склонен рассматривать любой вопрос в первую очередь с точки зрения морали. То есть экономические аспекты, разумеется, важны, но главным образом меня занимает вопрос «как нужно жить».

– Меня тоже! – откликнулась я.

– Взять хотя бы недавнюю дискуссию о праве на смерть, – продолжал он. – Ты очень активно проявила себя. Должно быть, для тебя эта проблематика представляет особенный интерес.

– Да, – согласилась я и почувствовала себя уверенно. – Я считаю, что высшее проявление самособственности – это решить, где и когда умрешь. Невозможно отрицать право на самоубийство, если веришь в автономность личности. Каждый должен выбирать сам, как и когда ему умереть. Это фундаментальное право любого человека.

– А следует ли принимать во внимание этические соображения? – спросил Адриан. – Обязательно ли наличие смертельной болезни, чтобы общество не осуждало человека, решившего покончить с собой?

Я покачала головой.

– Важно качество жизни, а не ее длительность. Пусть каждый решает сам, стоит жить дальше или нет.

Пока мы беседовали, на дороге появился ребенок в панаме, девочка лет двух, неуверенно семенящая на коротких ножках. Она радостно что-то лепетала и время от времени оглядывалась на отца, шедшего немного позади. Вдруг она оступилась и упала ничком, рядом со скамьей, где сидели мы с Адрианом. Через секунду девочка подняла голову – к щекам пристал мелкий гравий – и раздался пронзительный детский вопль.

Адриан поморщился.

– Пройдемся? – предложил он.

Не дожидаясь моего ответа, он встал, обошел ревущего ребенка и направился дальше. Я последовала за ним. Мы молча прошли по тропе между двух прудов. В одном плескались люди, над бурой водой неслись крики и смех. Адриан поглядел на купальщиков и улыбнулся: по-видимому, к нему вернулось хорошее расположение духа.

– Скажи-ка, мисс Лейла, знаком ли тебе постулат о волеизъявлении?

Ну вот, теперь началось собеседование, подумала я. К сожалению, я не знала, о чем речь. Если бы у меня была пару минут, я бы смогла логически вывести смысл из названия, но Адриан, не дожидаясь ответа, продолжил:

– Согласно этому постулату, мы не только не имеем права препятствовать тем, кто решил покончить с собой, но фактически обязаны помочь, если нас прямо попросили об этом.

– Вроде содействия при эвтаназии? – спросила я.

– Похоже, – кивнул Адриан. – Только в данном случае речь идет о содействии в широком смысле. К самому акту суицида оно может и не относиться. Скажем так: в ситуации, когда человек, будучи, по твоему мнению, в здравом уме, просит тебя так или иначе помочь ему уйти из жизни, ты обязана выполнить его волю, в соответствии с постулатом о волеизъявлении.

– Понятно, – кивнула я, все еще озабоченная тем, что не смогла сразу найти точный ответ.

– Это не что иное, как общеизвестный аргумент в пользу эвтаназии, поставленный с ног на голову. Некоторые физически способны наложить на себя руки, но не делают этого из сострадания к своей семье и друзьям. – Адриан вздохнул. – Итак, вот тебе гипотетическая дилемма. Некая женщина больна. Ее болезнь не смертельна, но, по сути, неизлечима и сильно отравляет ей жизнь. После долгих размышлений женщина решает покончить с собой. Однако она знает, что родные и друзья будут убиты горем, и это ее останавливает. Тем не менее ей отчаянно, невыносимо хочется уйти из жизни, и она живет с этой мыслью уже много лет. И вот ей кажется, что она придумала, как совершить самоубийство, не причинив при этом боли своим родным, но ей нужна твоя помощь. Ты бы согласилась помочь ей?

– Разумеется, – ответила я. – Это было бы моим долгом, в соответствии с правом требования.

– Ты и в самом деле необычная девушка, – просиял Адриан. – Сочувствую тем, кто еще этого не понял.

Я покраснела. Мы дошли до луга, круто спускающегося к пруду. Тут и там сидели небольшие группки оживленно болтающих людей, почти скрытые высокой пожелтевшей травой, над которой виднелись только макушки и загорелые колени. Все казалось далеким, словно нарисованным на огромной картине. Единственной реальностью был наш разговор.

– Право требования – сложное понятие, оперировать им может не каждый, – заявил Адриан. – Даже пользователям «Красной таблетки» сложно его осмыслить. Они рассуждают в правильном направлении, но все-таки у них есть потолок, им не дано постигнуть глубинный смысл и суть реальности. Они цепляются за иллюзии и общественные правила и не могут пробить в них брешь. Они еще не освободились. Это под силу только особому, уникальному человеку, такому, как ты, Лейла. – Он помедлил. – Ведь ты свободна от предрассудков?