Мария Хаустова - Мамочка из 21-го бокса

Мне, как и другим, выделили свой кабинет. Небольшой, правда, но зато светлый. Я быстро в нём обжилась, расставив повсюду свои любимые цветы. Да и в коллективе я сошлась со всеми. По крайней мере, поначалу мне так казалось…

Первый день работы я никогда не забуду. К нам пришли потенциальные родители. Они выбирали себе сынишку. В их семье уже было три дочки, а вот парни у них ну никак не получались. Для меня был шок, что детей выбирают, как в магазине. Лопоух, не очень красив, хромает на левую ногу – такие отсеивались сразу. Мы с Владленой Юрьевной выводили по пять ребятишек. А эти мамы и папы смотрели каждого по очереди. «Кого же? Что-то у меня совсем не ёкает! – шептала жена мужу на ухо. – Ты же говорил, что должно ёкнуть! Ну почему же у меня не так?» Она заглядывала каждому в глаза и просила нас привести другого. Пятеро разных детей ждали своего чуда. Двухгодовалый Серёжка, услышав весть, что пришли «родители», вбежал своей косолапой походкой в мой кабинет. Вцепился в юбку женщине и обнял её за ноги. Она отодвинула рукой и, ничего не говоря, показала мне глазами, мол, нет, не берём. Не нужен ей маленький Серёжка. Малыш, смотря снизу вверх, уловил этот взгляд. Взгляд ненужности и отчуждения. А ведь он так ждал маму! Серёжка заплакал навзрыд и убежал. «Родители» развели руками, а я сказала: «Знаете, дети в детдоме быстро взрослеют – он сам всё понял».

Целый день я не отходила от Серёжки, белокурого мальчишки с голубыми глазами. «И как такой может не понравиться.» – гладила я его по голове. Он вис на моей шее и иногда называл мамой. Ластился, как котёнок и вился около меня. А когда я читала всем сказку перед сном, забирался на руки и усыпал на моих коленях. Я же после того, как он усыпал, укладывала его в кровать и закрывала тонким одеяльцем.

– Ма-аш! – заглядывала в спальню Наталья Михайловна. –  Пошли чаю попьём!

– Пошли, – вставала я из-за стола и торопилась на кухню.

– Девочки… Вчера такое было, хоть увольняйся! – говорила тридцатилетняя Люба. – Честно вам скажу – боюсь! На втором этаже больше пол мыть не буду!

– Что – опять старик? – спросила у неё Владлена Юрьевна.

– Какой старик? – включилась я в разговор.

Женщины переглянулись.

– Мы тебе и говорить не хотели. Но уж раз начали. Бросай свой чай. Пошли на второй этаж!

Я поставила чашку на блюдце, и мы вчетвером отправились наверх. В музыкальном зале были расставлены стулья для зрителей, на сцене стояло черное пианино, а на старых окнах висели большие голубые занавески.

– Хороший зал, – осмотрев помещение, сказала я.

– Никто и не спорит, – сказала Люба – А ты наверх посмотри!

Весь потолок был усыпан крестами. «Что это?» – испугалась я.

– То, о чём мы и говорили ранее: трёх священников уже вызывали – ничего не помогает!

– Да в чём дело-то?! – не понимала я.

– Вчера мою пол и чувствую: смотрит сзади кто-то на меня. Поворачиваюсь – нет никого. Я дальше мою. Потом опять какое– то чувство неловкое. Я снова – глядь назад: пусто! Тряпкой по полу вожу, вдруг мне по заднице, как рукой здоровенной кто-то хлопнет! (мы все выпучили глаза от страха) Я как закричу! А он меня, как толкнет! Я так в косяк-то головой и полетела! Да девочки! Вы мне на лицо-то посмотрите! У меня же под глазами синяки! – показывала она нам темно-голубую кожу вокруг глаз.

Мы, осмотрев Любу с ног до головы, вынесли вердикт: дежурить по двое! «Нечего рисковать», – решили все. «А кто это – домовой что ли?» – поинтересовалась я у Владлены Юрьевны, которая работает тут уже почти что восемь лет. «Да знаешь, не сказала бы. – ответила она. –  Домовые, они добрые обычно. А этот. не пойми и что. Самое страшное, что тут же раньше зал судебных заседаний был… Может, кого невиновного осудили… Всякое же бывало.»

Широкая деревянная лестница спускалась на первый этаж и уводила к выходу. По узким коридорам мы вернулись к месту чаепития. «А в прошлый раз он по кабинетам бегал – топот по всему зданию стоял!» – рассказывала Люба. «Это что! – перебила её Наталья Михайловна. –  Недели две назад я детей спать уложила. Сижу в своём кабинете, а он же на втором этаже, рядом с реабилитационной комнатой находится. Отчёт пишу, а за стеной мужское „кхе-кхе, кхе-кхе“! Думаю – ну, показалось! Минут пять проходит, вдруг шлепок такой и снова „кхе-кхе, кхе-кхе“! Что делать? Внизу – целый этаж детей! Встала я из-за стола и пошла. Свет включаю в том месте, а там весь пол усыпан мячиками из бассейна для ребятишек. Тогда решила, что просто не убрали с вечера. Собрала все обратно и, выключив свет, ушла к себе. Только села – опять шлепок и „кхе-кхе, кхе-кхе“! Я по коридору иду, а оттуда прыжки на пол громкие слышатся, дверь открыла, а его светом-то и озарило – мужик это с бородой, волосатый весь! В бассейне прыгает, и мячики оттуда выбрасывает! Я как заору да бегом оттуда! Так всю ночь с малышами в спальне и просидела! Выселяет от нас со второго этажа-то! Выселяет!»

– Да чего выселять-то? Скоро и сами выселимся. Дом-то наш под снос! Слышали? – говорила Владлена Юрьевна.

– Да уж слышали, только какое здание потом дадут – вот вопрос. Может, ещё не лучше этого. – тревожились женщины.

Я же, наблюдая за обстановкой в детском доме, хотела как можно скорее закончить работу в этом заведении. «Серёжку только жаль, – думала я. – Итак судьбой обижен, а тут и я ещё его брошу. Эх!..»

– Сегодня-то кто дежурит? – вдруг всполошились коллеги.

– Что – жребий, может, вытянем? Время-то уже позднее. А какое у него настроение сегодня, никто не знает!

– Девочки, а давайте сегодня вместе все отдежурим, а завтра и решим, когда чья смена, – предложила я.

– Так у тебя же дочка маленькая, тебе нельзя тут оставаться! – говорила Наталья Михайловна. – Разве не такой был уговор у нас с тобой?

– Да такой-такой. Но я уж мужу позвонила. Он сказал, оставайся. Так что, девочки, я с вами. Тем более, мне не очень-то во все это и верится, хоть мурашки от ваших рассказов и бегут по рукам…

– А ты не спи сегодня. Сходи на второй этаж вместо сторожа. Глянь, как там дела обстоят. Может, и убедишься, – предложила мне Люба.

– Ну и схожу! – скептично ответила я. – Чего там бояться-то! Этаж, как этаж!

– Вот и посмотрим, вру я или нет! – продолжала она обижаться.

Я сидела в своём кабинете и разбиралась с планами работы, когда на часах пробила полночь. Тишина. Ничего особенного. Прошло ещё пять минут. Но всё оставалось по-старому. Потом еще пятнадцать. Я напряжённо выжидала, когда же всё произойдёт. За окном была густая темнота, а у меня в кабинете горело три лампочки. Забыв о рассказах коллег, а точнее байках, я начала напевать что-то себе под нос, постукивая в такт ногой по полу. Ох, и зря же я это сделала. В соседнем кабинете, в шкафу, где лежали ноты, поочередно заоткрывались и зазахлапывались двери! Я вытянулась по стойке смирно и не знала, куда бежать. Потом очухалась на мгновение: «Ой, да это, наверно, девчонки меня разыгрывают! Наверняка подслушали, что я тут пою, да и решили проучить!» Я вскочила со стула и побежала к ним. Включила свет в соседнем кабинете, но там было пусто. Мелкий холодок пробежал по моей спине, и, поняв, что здесь нет никаких девчонок, я побежала вниз. Без всякого крика. От страха у меня пропал голос. Я даже бежать быстро не могла. Было ощущение, что кто-то вышел в проход и смотрит мне в затылок.