Елена Филон - Только играй

Волнение среди участников ощущалось буквально. Словно невидимая шаровая молния мечется от одного к другому и то и дело заставляет вздрагивать.

Я высунула нос из-за кулис и уже спустя пару секунд нашла в толпе розовую шляпку и мою маму под ней.

– Да как так?! – тихонько выругалась и вернулась к толпе ожидающих.

Нервный тик добрался и до меня. Не могла найти себе места, а мозг, пребывая в лихорадочном состоянии, пытался придумать хоть какой-то план отступления. Сразу после того, как мы с Калебом отыграем и покинем сцену.

– Дай мне своей смеси, Винс, – Олли потянулся к здоровой пластиковой бутылке с уже знакомой мне тягучей жидкостью цвета болота.

– Да пошёл ты, – бросил ему Винс, делая глоток. – У меня у самого крыша едет.

– Не ты один здесь на нервах, Винс! В тебя всё равно столько не влезет!

– Сходи в медпункт, попроси успокоительных. Эй, Мики, – Винс зашагал ко мне. – С тобой я поделюсь. Отлично успокаивает нервы и…

– И улучшает деятельность мозга, – закончила за Винса и протянула руку. – Давай. Может, добавит мне пару извилин.

Сделала несколько больших глотков, поморщилась и вернула Винсу:

– Ну и дрянь.

– Спасибо, – усмехнулся Винс, вновь отпивая из бутылки. – Удачи!

– Пора на сцену, – Калеб вручил мне мою гитару и дольше положенного задержал взгляд на моём лице.

– Всё будет в порядке.

– Знаю, – он мягко улыбнулся. – Ты создана для того, чтоб играть. Покажи им всё, на что способна.

Когда вслед за мной на сцену вышел Калеб, визг публики нужно было записать на диктофон и демонстрировать как идеальный пример всеобщего сумасшествия.

Калеб коротко помахал рукой, отчего троекратно усилил голосовые децибелы своих фанатов, и занял место у микрофонной стойки. Спустя несколько секунд моя гитара была готова к работе, я оглядела толпу, старательно избегая правой её части, где, схватившись за голову, стояла мама и не сводила с меня глаз, и, чувствуя в себе прилив адреналина, ударила по струнам.

Brookroyal «Over», – вот песня, которую выбрал Калеб.

Абсолютно простая и незамысловатая песня. Я предлагала произведения и потяжелее. Но Калеб настоял на ней. «Чем проще мы будем, – сказал он, – тем больше запомнимся. Поверь. Я слышал, что выбрали остальные участники».

Я согласилась.

Калеб мой вокалист.

Калеб просто мой вокалист.

Улыбается мне с долей печали в глазах, пока я проигрываю вступление и не отрываю взгляда от его лица. Я благодарна ему за то, что он дал мне этот шанс. Шанс выступить с ним на одной сцене. Почувствовать его энергию и играть для него.

Уверена, что этот момент уже стал одним из самых счастливых в моей жизни.

Печально-счастливых.

Момент, когда смерть схватила меня за горло.

Мне уже знакомо это чувство. Чувство, словно голова утяжеляется, язык немеет и медленно распухает во рту. Боли нет, но я чувствую напряжение в горле, ткани натягиваются и вот-вот затрещат по швам. Но самое страшное происходит с гортанью. Её сдавливает, становится трудно дышать, воздух больше не в состоянии насыщать лёгкие кислородом так, как того требуется. Хочется сделать вдох, но вместо этого изо рта вырывается судорожный кашель, но мои пальцы всё ещё на струнах, я продолжаю играть. Для Калеба. Потому что он поёт… Или нет… Я не слышу.

Туманным взглядом вижу всё, как в замедленной съёмке. Вижу, как в сторону отлетает микрофонная стойка и Калеб бежит ко мне. Бежит? Нет, он плывёт. Медленно… Слишком медленно.

Звякают струны, и пищат усилители. Не сразу поняла, что это моя гитара ударилась о пол. А значит, я лежу рядом с ней.

Горло сжимает. Это отёк. Это реакция на аллерген, попавший в мой организм.

Откуда во мне взялись орехи?

Бордовая крыша сцены кружится перед глазами, пока я судорожно кашляю, держась за горло, и наверняка выгляжу совершенно непривлекательно. Звуки похожи на всасывание воды через трубочку, когда в стакане осталось всего пару капель. И странно, что меня это беспокоит.

Чувствую, как тяжелеют веки, но не потому, что я отключаюсь, а потому что и они распухают, как и большая часть моего лица.

Не нужно было есть орехи.

Не нужно было пить коктейль Винса.

– Лекса! – перепуганное до смерти лицо Калеба плавает перед глазами. – Лекса!!! Слышишь меня?!!

Слышу… но не могу ничего ответить.

Толпа притихла. Только звонкий голос одной хорошо знакомой мне женщины сотрясает воздух. Моя мама кричит и наверняка пытается пробиться к сцене.

– ГРУДЬ!!! – кричит она, и наверняка никто не понимает, что она имеет в виду. – Освободи ей грудь!!!

А, ну разумеется. Бандаж отлично способствует моему умиранию, и я совершенно не понимаю собственного неуместного сарказма.

Отовсюду доносились чужие голоса.

– «Скорую»! Немедленно!

– Это парень?!

– Кто это?!

– ВРАЧЕЙ СЮДА! ЖИВО!!! – А, Калеб умеет очень громко кричать. Очень-очень громко.

Ткань рубашки на моей груди треснула, и в этот момент какой-то странный чёрный глаз застыл перед моим лицом.

Асфиксия. У меня асфиксия. Не хватает кислорода. Разум затуманивается, вот и мерещится всякое.

– Убери камеру!!! – раздался где-то очень рядом и в то же время будто далеко голос Мики, и чёрный глаз куда-то улетел.

– Отвали от неё! – Опять голос Мики. – Убери руки от моей девушки!

Удар по сцене, будто на неё что-то с силой рухнуло, отозвался вибрацией по всему моему телу, но я не могла повернуть голову. Я уже ничего не могла.

Чьи-то руки появились подо мной и приподняли голову.

– Говори, что с ней, или я разобью тебе не только нос!!! – свирепо зарычал Калеб, и я поняла, что Мики разбили нос.

– Отёк Квинке, – после тяжёлого смиренного вздоха голос Мики вдруг зазвучал решительно, потому что он знал, что делать. Хотя… что тут можно сделать? – Нужна инъекция адреналина. – И говорил он, судя по всему, с Калебом, который всё ещё пытался разорвать на мне прочный бандаж.

– Где медики, чёрт возьми?!! – заорал он, и ткань треснула, впустив в лёгкие немного больше воздуха. Но этого мало.

– Это девушка?! Девушка?! – звучали размытые голоса отовсюду и казались до боли знакомыми.

– Как это возможно?!

– У Харпера сиськи!

Ощутив под собой невесомость, почувствовала, что меня куда-то несут. Не знаю куда. Да и не важно куда.

– Лекса, будь со мной. Дыши, – звучал голос Калеба над головой. – Дыши, умоляю. Будь со мной.

Будь со мной…

– Она тебя не слышит! – раздавалось сбоку пыхтение Мики.

– Слышит, – негромко отозвался Калеб и перешёл на бег.