Эмма Донохью - Чудо

Анна широко раскрыла ореховые глаза с янтарными крапинками.

– Ты хорошо себя чувствуешь, дитя?

– Очень хорошо, миссис Либ. Сегодня праздник Успения Девы Марии.

– Да, я знаю, – сказала Либ. – Когда Она вознеслась на небо, правильно я говорю?

Анна кивнула, скосив взгляд на окно:

– Сегодня свет такой яркий и все предметы окружены цветными ореолами. А запах этого вереска!

Комната казалась Либ сырой и пахнущей плесенью, а пучок лиловых растений в кувшине не имел запаха. Но дети так открыты эмоциям, это дитя в особенности.

Понедельник, 15 августа, 6:17.

Мне доложили, что спала хорошо.

Температура под мышкой низкая.

Пульс: 101 удар в минуту.

Дыхание: 18 вдохов в минуту.

Показатели колеблются, но в целом ползут вверх. Это опасно? Либ в точности не знала. Делать выводы – задача врачей. Правда, непохоже, что Макбрэрти справляется с этой задачей.

Рано утром в комнату вошли О’Доннеллы вместе с Китти, сказав, что отправляются в часовню.

– Поднести первые плоды? – с горящими глазами спросила Анна.

– Конечно, – ответила ее мать.

– Что это такое? – из вежливости спросила Либ.

– Хлеб, испеченный из первых колосьев пшеницы, – ответил Малахия, – и туда добавляется чуть овса и ячменя.

– Не забудьте чернику, – вставила Китти.

– И несколько молодых картофелин с кончик большого пальца, благослови их Господь, – сказала Розалин.

Либ смотрела через закопченное окно, как компания отправилась в путь, фермер шел за женщинами. Как могут они думать о празднике на второй неделе этого надзора? Означает ли это, что их совесть чиста, размышляла Либ, или они – бессердечные чудовища? Китти не показалась ей бессердечной, скорее, та беспокоилась за кузину. Но, побаиваясь английской сиделки, Китти неправильно поняла вопрос Либ и подумала, что ее обвиняют в тайном кормлении девочки.

В это утро Либ вывела Анну на прогулку только в десять часов, потому что это время было отмечено в записной книжке. День выдался великолепный, лучший с ее приезда – яркое солнце, как бывает в Англии. Взяв девочку за руку, Либ очень осторожно повела ее.

Либ поразило, что Анна движется как-то странно, выдвинув вперед подбородок. Но было заметно, что девочка наслаждается всем окружающим. Принюхивается к воздуху, словно вокруг розы, а не коровы с курами. Гладит каждый замшелый камень, попадающийся на пути.

– Что сегодня с тобой, Анна?

– Ничего. Я счастлива. – (Либ посмотрела на нее с недоверием.) – Дева Мария изливает на все так много света, и я почти ощущаю его запах.

Может ли полное или частичное голодание открывать все поры? Обострять чувства?

– Я вижу свои ноги, – сказала Анна, – но так, словно они принадлежат кому-то другому. – Она посмотрела на изношенные ботинки брата.

Либ крепче взяла девочку за руку.

В конце тропинки, не видимый из хижины, показался силуэт мужчины в черном сюртуке. Уильям Берн. Он приподнял шляпу, и его кудри рассыпались по сторонам.

– Миссис Райт…

– Анна, думаю, ты знакома с этим джентльменом, – очень осторожно произнесла Либ. Знает ли она его на самом деле? Комитет может отстранить ее за организацию этой встречи, если об этом узнает кто-то из его членов. – Мистер Берн, это Анна О’Доннелл.

– С добрым утром, Анна.

Берн пожал девочке руку, и Либ заметила, что он рассматривает ее распухшие пальцы.

Либ начала с банальных пустяков про погоду, а сама обдумывала дальнейшие шаги. Куда им пойти, чтобы их не заметили? Когда семья вернется с мессы? Она увела Берна с Анной в сторону от деревни. Они вышли на проселочную дорогу, которой, судя по всему, редко пользовались.

– Мистер Берн – посетитель, миссис Либ?

Застигнутая врасплох вопросом ребенка, Либ покачала головой. Нельзя допустить, чтобы Анна рассказала родителям о том, что сиделка нарушила собственное правило.

– Я приехал сюда ненадолго, осмотреть достопримечательности, – пояснил Берн.

– С вашими детьми? – спросила Анна.

– К сожалению, у меня их нет, пока.

– У вас есть жена?

– Анна!

– Все в порядке, – сказал Берн, обращаясь к Либ, а потом снова повернулся к Анне. – Нет, дорогая моя. Однажды я едва не женился, но леди в последний момент передумала.

Либ смотрела в сторону, на протяженное болото, усеянное сверкающими озерцами.

– О… – сочувственно произнесла Анна.

– Она обосновалась в Корке, – пожал плечами Берн, – и Бог ей в помощь.

Либ почувствовала к нему симпатию.

Берн обнаружил, что Анна любит цветы, и в этом они сходятся, сказал он ей, потому что он тоже их любит. Он отломил красноватую веточку кизила с единственным белым цветком и протянул девочке.

– В миссии, – обратилась она к нему, – мы узнали, что крест был сделан из кизила, поэтому это дерево вырастает невысоким, и ветки у него клонятся вниз из-за того, что оно печалится.

Чтобы расслышать девочку, Берн наклонился к ее лицу.

– Цветки похожи на крестик, видите? Два длинных лепестка, два коротких, – сказала Анна. – А эти коричневые кусочки – отпечатки ногтей, а в середине терновый венец.

– Потрясающе… – произнес Берн.

Либ была все-таки рада, что рискнула и устроила эту встречу. До этого он только и мог, что отпускать шуточки на этот счет. А теперь видит девочку в реальной жизни.

Берн рассказал историю о персидском короле, на несколько дней остановившем свое войско для того только, чтобы полюбоваться на платан. На миг он прервался, указывая на пробегавшую мимо куропатку, чье рыжеватое тело резко выделялось на фоне травы.

– Видишь ее рыжие брови, как у меня?

– Рыжее ваших! – рассмеялась Анна.

Берн рассказал ей, что сам побывал в Персии и в Египте тоже.

– Мистер Берн – великий путешественник, – сказала Либ.

– О, я подумывал уехать еще дальше, – ответил он.

Она искоса посмотрела на него.

– Обосноваться в Канаде, может быть, или Штатах, даже в Австралии или Новой Зеландии. Широкие горизонты.

– Но прервать все ваши связи, профессиональные и личные… – Либ подыскивала слова. – Разве это не похоже на маленькую смерть?

– Думаю, эмиграция обычно такова, – кивнул Берн. – Цена новой жизни.

– Хотите услышать загадку? – спросила вдруг Анна.

– Очень хочу, – ответил он.

Девочка повторила загадки про ветер, бумагу и огонь, обращаясь к Либ, только чтобы уточнить одно или два слова. Берн не угадал ни одной и каждый раз, услышав правильный ответ, стучал себя по голове.

Потом он стал проверять Анну на знание голосов птиц. Она правильно определила мелодичные рыдания кроншнепа, а также звук хлопающих крыльев бекаса.

Наконец Анна призналась, что немного устала. Пристально посмотрев на нее, Либ пощупала ее лоб, который, несмотря на солнечный свет и ходьбу, оставался холодным, как камень.