Джессика Кнолл - Счастливые девочки не умирают

Люк почесал вросший волос на шее.

— Бесплатно?

В его голосе послышались уступчивые нотки, и моя решимость на миг дрогнула. Почему бы ему просто не отказаться? И почему бы мне просто не расплакаться, не выкрикнуть наконец: «Я не могу» — и в этот раз не быть голословной?

Однако я лишь повторила:

— Бесплатно. Сделают все по высшему разряду.

Люк задумчиво уставился на пустующее место над телевизором. Я давно хотела повесить туда что-нибудь «эклектичное», но никак не дойду до блошиного рынка.

— Все равно не хочу я, чтобы в этом фильме была наша свадьба.

— Всего пару минут в конце, — начало я и преподнесла специально заготовленную порцию лжи: — С нами согласуют окончательный монтаж.

Люк покачал головой из стороны в сторону.

— И ты им доверяешь?

Я честно кивнула: после того как я перестала презирать Аарона, он немало меня удивил.

— Да. Я им доверяю.

Люк тяжело откинул голову на спинку дивана, примяв кожаную обивку. Эти диваны, которые в одночасье вытеснили мой старенький диванчик с пятнами диетической кока-колы и пиццы, подарили нам его родители. «Кожа мягкая, будто масло», — поразилась мама, впервые погладив обивку рукой с наманикюренными ногтями.

— Люк. — Я дала волю слезам, копившимся с той минуты, как я выехала на Вест-сайд-драйв, и показавшиеся впереди очертания Трайбеки навели на меня панику. — Люк, по-своему это были очень хорошие выходные. Впервые в жизни я чувствую, что все на моей стороне. Дин на моей стороне. Я виделась с Дином. Мне кажется…

— Ты виделась с Дином? — Люк резко приподнял голову. Я уставилась на нерасправившуюся вмятину в кожаной обивке. — Я думал, ты не собиралась обсуждать, что у тебя с ним было. — Он яростно куснул ноготь на большом пальце. — Так и знал, что эти чертовы продюсеры тебя уломают. — Он в сердцах хватил себя кулаком по бедру. — Надо было поехать с тобой.

Как будто электрический разряд пробежал у меня по спине: ни за что бы не подумала, что мне придется защищать Дина Бартона.

— Можешь успокоиться: про изнасилование мы не говорили.

Это слово подействовало на Люка как холодный душ. Раньше я никогда не произносила его вслух.

— Он затянул другую песню, — поторопилась я заполнить паузу, которая подтвердила мою давнюю догадку: Люк не считает, что в ту ночь произошло изнасилование, — так, досадное недоразумение, которое случается в компании подвыпивших ребят. — Теперь он утверждает, что я не имела к стрельбе никакого отношения.

Я вспомнила о своем обещании миссис Финнерман и направилась к книжному шкафу, стоявшему в углу. На нижней полке лежала папка, где у меня хранилось все, связанное с Брэдли: вырезки из газет, приглашения на поминальную службу — и фотография Артура с отцом на фоне бледно-синего океана в обрамлении крашеных декоративных ракушек.

— Так он и сказал? — переспросил Люк за моей спиной.

Я рылась в папке в поисках фотографии.

— Ага. И еще извинился. На камеру.

Люк вытянул шею, чтоб посмотреть, чем я там занята.

— Что ты ищешь?

— Фотографию, — ответила я. — Фотографию Артура с отцом. Я пообещала миссис Финнерман ее вернуть. — Я вытряхнула содержимое папки на пол и перелопатила всё еще раз. — Что за черт, нету!

— Может, ты переложила куда-то и забыла? — услужливо подсказал Люк. — Найдется.

— Нет. С чего бы мне ее перекладывать.

Я опустилась на голый пол, подложив под себя ногу.

— Не переживай. — Люк с характерным звуком отлепился от кожаной обивки дивана, погладил меня по спине и опустился на пол, помогая собирать бумаги. — Найдется. Попадет под руку в самый неожиданный момент.

Я молча смотрела, как аккуратно он укладывает назад в папку трагедию моей жизни. Взглянув на заботливое выражение его лица, я решила попробовать еще раз.

— Аарон понимает, что чужой человек с камерой — это вторжение в личную жизнь. Он постарается не привлекать к себе внимания.

— Просто я не хочу, чтобы на нашу свадьбу приперлась вся съемочная группа, — сказал Люк, закрыв папку.

Я вскинула два пальца у него перед глазами.

— Больше не требуется.

— Что, всего двое?

— Я ведь тоже не хочу толпы чужих людей. — «Видишь, Люк, я с тобой заодно». — И мне пообещали: только двое. Никто и не догадается, что они киношники.

О том, что всем, даже гостям, придется подписать отказ от претензий, я умолчала. Пусть сначала согласится.

Люк положил папку с доказательствами себе на колени.

— Тебе это так нужно для счастья?

Я снова призвала на помощь слезы, на сей раз — слегка увлажнить глаза, не более того. Никаких потеков по щекам. Главное — не пережать.

— Да. Мне это нужно для счастья.

Люк уронил голову на грудь и со вздохом проговорил:

— Что ж, придется согласиться.

Я кинулась ему на шею.

— А теперь я хочу гамбургер!

Это было в духе Ани — милой, чудаковатой Ани, — и Люк рассмеялся.

— Ты в зеркало смотрелась? — воскликнула Нелл, когда я вошла в парикмахерский салон. — Хватит уже морить себя голодом.

Я решила свести все на шутку и кокетливо покружилась перед ней, однако Нелл схватила с кофейного столика помятый журнал и демонстративно уставилась на обложку. Уязвленная, я присела рядом. Девушка модельной внешности, не достигшая, вероятно, и восемнадцати, предложила нам кофе.

— Латте, — попросила я.

— Обезжиренный?

— С цельным молоком.

— Все равно не считается, — буркнула Нелл.

Перед нами возник мой парикмахер.

— О го-о-споди! — Рубен жеманно прижал ладони к щекам. — У тебя, оказывается, скулы есть!

— Нечего ей подпевать. — Нелл рывком перевернула страницу, да так, что наполовину выдрала ее из журнала.

Мы с Нелл избегали говорить на эту тему. В широком смысле.

— А что такого? — зашикал на нее Рубен. — У нее свадьба, в конце концов. Зачем нам тюлень у алтаря? — Он протянул мне руку. — Пойдем со мной, красотка!

Рубен, оценив мое похудевшее лицо, сказал, что теперь мне пойдет пышная прическа в стиле Бриджит Бардо.

— Жирухам эта укладка противопоказана.

Он намочил мои волосы и смотал влажные пряди в толстые узлы.

— Чтобы придать объем.

Рубен даже не заикался о пышной укладке, пока я не похудела до сорока семи кило.

Мама недоумевала, зачем возиться с прической в Нью-Йорке: влажный воздух Нантакета в два счета всё испортит.

— Твоя маман ни черта не смыслит, — неодобрительно фыркнул Рубен, когда я передала ему мамины опасения.

Люк отбыл на остров в начале недели, но я не могла позволить себе подобной вольности. Когда я попросила дать мне выходной еще и в пятницу, заведующий редакцией недовольно нахмурил брови. Впрочем, за меня вступилась Лоло — и меня отпустили. Маршрут свадебного путешествия — восемь дней на Мальдивах и три в Париже — она одобрила. Про Лондон я ни словом не обмолвилась, хотя Люк уже сообщил своим партнерам, что дело в шляпе.