Наталья Симонова - Жизнь как цепочка обстоятельств (сборник)

Они совпадали практически во всем. Обоих обуревала жажда разнообразия: они стремились в театры, на выставки, в клубы, равно любили энергичное воодушевление спортивных занятий, интимные вечеринки и веселые компании. Но главным для Али оставалось то, что ее сердце вздрагивало и счастливо билось всякий раз, когда она видела Андрея. Восторг любви не иссякал, сказка не кончалась.

Между тем в медицинском центре под названием «Эскулап» на прием к удивительному доктору Ширскому заструилась нескончаемая очередь пациентов. И он врачевал их недуги с серьезностью профессионала, энтузиазмом оптимиста и самоотверженностью хорошего человека. Запись к нему время от времени приходилось замораживать, так как страждущих оказывалось запредельно много. Девушки-регистраторши привычно объясняли взволнованным больным, что в их учреждении трудится много других высокопрофессиональных врачей, но слава Ширского распространялась как эпидемия, и поток желающих быть принятыми именно Андреем Сергеевичем нарастал.

Иногда Андрей возвращался домой совсем усталым, сразу валился в постель. Обычно, поспав часа полтора, вскакивал веселый, посветлевший, и они с Алей проводили вместе чудесный вечер. Но бывало и так, что просил не будить, проваливался до утра. Тогда Аля только тихо целовала своего бога и, в общем-то, даже рада была побыть одна: почитать, помокнуть дольше обычного в ванне, расслабиться у телевизора.

Лишь изредка она испытывала досаду. Особенно если вечером или в выходной ее неотразимый Андрей, потирая руки в предвкушении профессиональных озарений, уединялся не с ней, а с историями болезней, ультразвуковыми снимками, кардиограммами, заключениями специалистов и результатами анализов. Не замечая времени, Ширский самозабвенно чах над этими грудами, рассматривая, прикидывая, записывая, роясь в публикациях и находя, а Альбина должна была коротать часы, а то и дни в одиночку. Тогда она не чувствовала себя врачом: медицина отнимала у нее любимого и была виновата перед ней.

Но не только работа отвлекала Андрея от Али. Незримой, но плотной тенью между ними стояла его бывшая жена. В сущности, – считала Аля, – это нелепость. Ну, пожили люди вместе, не сошлись в чем-то или надоели друг другу – ничего страшного, бывает. Ну, расстались – обычное дело. Только зачем же уже после развода тянуть и тянуть какие-то странные отношения, зачем давать повод думать, что не все еще кончено?! У Натальи то одно, то другое, она без всяких церемоний звонит Андрюше на мобильный, словно в службу спасения. А Андрей-то теперь не ее, он Алин! Но сердобольный доктор хоть и ворчит, однако бросает после этих звонков и Алю, и все дела, сдвигает планы – и несется соколом к покинутой супруге.

– Как же иначе? – вздыхал Ширский. – Я виноват перед ней. Вот устроится Наташка, дай бог, замуж выйдет – тогда и успокоюсь.

– Ценю твою порядочность, – совершенно несентиментально реагировала Альбина, – но только так она никогда не устроится. И никогда от тебя не оторвется, не жди! И не начнет никакую новую жизнь, а все будет грезить о старой. Ты же сам ей и мешаешь: маячишь как флаг перед глазами!

Андрей кивал, но не переставал опекать Наташу, иногда теряя терпение от скверного характера бывшей жены, однако не считая возможным что-то изменить.

– Да как ты вообще мог на ней жениться?! – изумлялась Аля, полагая, что ошибки, которые она сама совершала в жизни, не могли быть свойственны ее проницательному другу.

– Ничего оригинального. – И Ширский ссылался на горячность незрелого возраста.

– Но у вас вообще ничего общего! То есть абсолютно разные люди, – возражала Аля, отказываясь верить, что возраст Ширского когда-либо мог быть незрелым. – Ну ты хоть любил ее?

– Да не знаю, Алюнь. Когда я об этом задумался, у нее как раз возникли подозрения, что беременна.

– И?..

– Состоялась свадьба.

– А беременность?

– Вскоре рассосалась.

Альбина не ревновала к Наташе, а досадовала на нее как на помеху.

Зато Андреем она постоянно восхищалась. И сердце у нее все время пульсировало горячей радостью.

– Не знаю, что будет дальше, Андрюша, – говорила задумчиво, словно боясь спугнуть свое яркое счастье, – но лучше, чем сейчас, просто не бывает!

– А я знаю, что будет дальше, – таинственно возразил однажды Ширский.

Аля поцеловала своего бесподобного друга с восторженной нежностью и спросила, не ожидая ответа:

– Ну как это можно знать?!

Андрей принес портфель и положил перед ней папку-файл.

«Договор…» – прочла Аля и, скользнув глазами по листу, различила название турагентства: «Интертур-альфа».

– Полетим в Италию, – пояснил Андрей. – На две недели. Ведь ты хотела в Венецию? И пусть все и всегда у нас будет так, как хочет моя любимая Алюня.

Последние дни Ширский был особенно занят, и Аля все отчетливее ощущала себя покинутой. В детстве недостаток родительского внимания компенсировался подарками и обилием впечатлений. И сейчас, видимо, лучшим выходом было бы отправиться куда-нибудь развлечься. Но, как назло, ничего не хотелось. Она давно привыкла, что всюду ее сопровождал Андрей – внимательный, красивый, веселый спутник, изобретательный и нежный, заводной и рассудительный. Развлечение без него уже казалось неинтересным.

Аля слонялась по дому, и все валилось у нее из рук. «Надо же, – думала она, – никогда не впадала в такую апатию по столь ничтожному поводу. Может, гормональный кризис?..» Нащупав эту утешительную в своей закономерности причину, она сняла с полки книгу по эндокринологии. Но тут же отложила ее. «Лучше что-нибудь душевное», – решила, беря, почти не глядя, Фицжеральда. Однако и попытка погрузиться в чужие переживания не имела успеха. «Все не то, – вздохнула Аля. – И все это происходит со мной потому, что Андрюша слишком хорош! Скорей бы в Италию!» – Она побежала в комнату, где работал Андрей.

Прекрасный душой и телом доктор сидел за столом, откинувшись на крутящемся стуле, и задумчиво постукивал ручкой по краю столешницы. Он не казался слишком увлеченным.

– Андрюш, – ласково прижалась к нему Аля, обнимая за шею, потерлась щекой о густые волосы. – Мне грустно. Ты скоро? Все-таки воскресенье.

– Знаешь, – заметил Андрей, не выходя из задумчивости, – тут случай… Ну, точно по моей теме. Если у меня получится, это будет… Будет кое-что! – заключил убежденно.

– Солнце ты мое! – воскликнула Аля, привычно гордясь Андреем и в то же время испытав разочарование. – А скоро? – спросила.

– Что? – не понял Ширский.

– Освободишься скоро?

– А… Не знаю. Нет… Ты пока иди, Алюш, иди, – добавил скороговоркой, и, бросив ручку, застучал по клавишам компа.

– Гений ты мой, – сказала Аля, стараясь быть веселой, но выходя из комнаты с тем же двойственным чувством восхищения и ущемленности.