Ильдар Абузяров - Манекен Адама

– Не композитор Скрябин, а биолог. Он занимался гельминтологией.

– Что это? – не удержался от любопытства Артём.

– Черви и прочие паразиты-глисты в нашем кишечнике и крови. Может, хочешь чаю?

– Как-то не очень, – пожал плечами Артём.

– Да ладно, не стесняйся. И потом, я уже вся замёрзла. – Не отпуская руку Артёма, Катя открыла дверь в парадную дома со световыми пятнами-птицами под куполом.

А через несколько минут Катя угощала Артёма алычовым и кизиловым вареньем, которое больше походило на гельминтовое. Артём быстро усваивал новые словечки, а непроварившиеся плоды кизила были скользкими и жёсткими, они напоминали кишащих в банке опарышей.

И пока Артём, как юный натуралист, нёс вахту на наблюдательном посту, забравшись на плетёное кресло, Катя принесла чай в красивом сервизе на подносе. Это отвлекло Артёма от опарышей, и он даже залюбовался крупными цветами на пузатом чайнике, будто чайник – аквариум, а цветок – рыбка, которая поможет ему справиться с опарышами.

Классическая биология – это биология по преимуществу наблюдательная, и Артём видел, как суетится Катя, расставляя чашки, и как дрожат её руки.

– Королевское варенье, королевский чай, – решил поддержать её Артём.

– Мерси, – улыбнулась Катя.

– Особенно алычовое. – Артём предпочитал алычовое, рассматривая кизиловое лишь на предмет живучести опарышей.

– Ты уже второй раз это говоришь.

– А ты сегодня выглядишь как королева, – вставлял надо не надо слащавости Артём.

– Если парень за разговор произносит больше пяти комплиментов, – вспомнила Катя девчачью мудрость из «Контакта», – то, всего скорее, он бабник, который тебя клеит.

Но Артёма это не смутило и не остановило.

– Да, я такой, и я тебя клею, как настоящий профи! – быстро согласился Артём, растянув в улыбке полный сладкого липкого варенья рот.

Он уже выяснил, что у Кати никого не было дома, потому что папа был в творческой командировке, а мама в творческом отпуске на даче. Катя была хорошей девочкой, отличницей, и ей давно доверяли ключи от трёхкомнатной просторной академической квартиры.

– Кстати, о профессии, ты кем хочешь потом стать? – спросила Катя, разливая новые порции чая по чашкам.

– В смысле? – не понял Артём.

– Ну, куда поступать будешь летом? Или ты всю жизнь, как настоящий бабник, собираешься протусоваться с подружками по вечеринкам?

– Да нет. Я пока ещё не решил! – соврал Артём, потому что уже пробовал подать документы туда же, куда подала их Полина, – во ВГИК, но набранные на ЕГЭ баллы и написанный наспех литературный этюд не позволили ему пройти творческий конкурс. – Я не думал ещё об этом серьёзно, если честно.

– А я пойду по стопам родителей. Они у меня биологи. Я весь год ходила на подготовительные курсы и занималась с репетиторами. Отец уже обо всём договорился.

– Как понять «договорился»? – отхлебнул чай Артём.

– Мы давно всё решили, – пояснила Катя, – и тебе надо скорее определяться.

– Хорошо, я подумаю! – пообещал Артём.

– Когда подумаешь? – засмеялась отчего-то Катя.

– Сейчас и подумаю! – вызывал новые приступы веселья у Кати Артём.

– А может, лучше поближе пересядешь ко мне? – спросила Катя. – На диване удобнее. Вместе и подумаем.

Артём очень неловко подсел к Кате и положил ей на плечо руку. Катя развернулась к Артёму лицом, чтобы Артёму было удобнее заглянуть ей в глаза и подступиться к губам.

Они бесконечно долго целовались, пока у обоих не засаднило кожу у рта. А потом Артём снял с Кати платье и трудно – долго и нудно – пытался расстегнуть лифчик. Застёжки никак не поддавались, и тогда Катя, заведя руки за спину, в это время они всё ещё целовались, стала помогать Артёму. Это создало напряжённую неловкость в их несинхронных движениях, прежде чем лифчик, повиснув на лямочках в следующую же секунду, соскользнул с плеч.

Артём, на секунду оторвавшись от Катиных губ, чтобы взглянуть на её крохотную грудь со стоячими рыжими сосками, не смог сдержать удивления:

– Такая маленькая! – Формы Кати под платьем казались ему несравненно больше.

– У меня аккуратная французская грудь, – надув губы, оттолкнула его Катя, – такая грудь не обвиснет с возрастом.

– А у меня большая немецкая? – расправил плечи Артём, стараясь за глупой шуткой скрыть своё смущение.

– Если тебе нравится большой размер, – сказала Катя, – то иди волочись за такими доярками, как Полина.

– Да нет, я не то хотел сказать, – опомнился Артём и вновь впился губами в Катю, в губы, в подбородок, в шею. Они целовались так жадно и так обжигающе, будто, иссохнув от жажды, лакали чай с алычовым вареньем, который в это время остывал в чашках. При этом Артём периодически пытался стянуть с девушки тугие колготки, однако каждый раз, когда Артём, казалось, был в шаге от успеха, он почему-то встречал яростный отпор.

– Хочу отдать себя в надёжные руки, – вдруг заявила Катя, и Артём увидел в её глазах страх, – у тебя надёжные руки?

– Надёжные ли у меня руки? – посмотрел, отстранившись, на свои ладони Артём. На пальцы, которые ещё полчаса тому назад были такими неловкими и онемевшими, а теперь вдруг стали такими шустрыми и наглыми, как опарыши. Будто сама природа и инстинкты подсказывали им, как поступать.

– Да! – кивнул Артём. – Вполне себе надёжные.

– У тебя уже… был опыт? – поставила вопрос по-другому Катя.

– Конечно! – соврал Артём, мол, я известный в округе бабник.

– С кем это? – удивилась Катя.

Артём хотел было назвать какую-нибудь девчонку с плохой репутацией, но не мог вспомнить ни одного имени. В голове только крутилось имя опозорившейся американской училки Дженифер. Что само по себе звучало глупо.

– Первый раз со стюардессой в самолёте. Второй – с танцовщицей гоу-гоу в туалете одного модного клуба. Третий – с женой капитана на прогулочном кораблике. А дальше уже и не помню, – важно ответил Артём.

– Да, целуешься ты классно! – Устав ждать, девушка закрыла глаза и придвинулась ближе к Артёму. – А тебе нравится, как я целуюсь?

– А то, – втянул в себя обжигающее дыхание Кати Артём.

– Тогда я на тебя полагаюсь! – Решившись, видимо, для себя на что-то важное, Катя завалилась на диван, потянув за шею Артёма. Поцелуи стали откровеннее – с языком сквозь зубы, и даже колготки вдруг легко поддались.

Артём понял, что путь открыт. А ещё через несколько минут нервозной обстановки Артём достиг желаемой цели. Перед ним лежала абсолютно голая Катя, и в неярком свете торшера её тело казалось каким-то неестественно бледным, а волосы на лобке на ощупь были странно шелковистыми с фиолетовым отливом. И тут Артём вспомнил о помятых фиолетовых упаковках презервативов, которые уже полгода таскал в заднем кармане. «Вот наконец-то и сгодились».