Джонатан Франзен - Безгрешность

– Ясно. Но если Андреас – харизматический лидер, значит, он обладает властью, и чем же он тогда отличается в твоих глазах от всех прочих мужчин?

Аннагрет покачала головой:

– Андреас – фантастическая личность, он понимает, что интернет – величайший в истории инструмент выявления правды. И что интернет говорит нам? Что все в обществе на самом деле вращается вокруг женщин, а не мужчин. Мужчины смотрят на изображения женщин, женщины общаются с другими женщинами.

– По-моему, ты забываешь про гей-секс и видео с котиками, – заметила Пип. – Но давай к анкете. Меня там наверху, видишь ли, ждет парень, поэтому не удивляйся, что я в халате на голое тело.

– Прямо сейчас ждет? Наверху? – взволновалась Аннагрет.

– Я думала, анкета коротенькая, разве нет?

– Может быть, он придет как-нибудь в другой раз?

– Нет уж, давай без таких крайностей.

– Тогда сходи скажи ему, что тебе нужно несколько минут всего, десять минут на важный разговор с подругой. Пусть он для разнообразия побудет ревнующей стороной.

И Аннагрет ей подмигнула; этому умению Пип могла только завидовать, ведь подмигивание – противоположность сарказму.

– Давай лучше сразу, бери меня тепленькой, – сказала Пип.

На эти вопросы, заявила Аннагрет, нет правильных и неправильных ответов; Пип не верилось – ведь зачем нужна анкета, если не может быть неправильных ответов? Красота Аннагрет, однако, была очень убедительной. Глядя на нее через стол, Пип воображала, будто проходит собеседование на должность Аннагрет.

– “Какой из перечисленных суперсил Вы предпочли бы обладать? – прочла Аннагрет. – Умением летать, читать мысли или останавливать время для всех, кроме Вас”.

– Читать мысли, – сказала Пип.

– Хороший ответ – хотя тут нет правильных и неправильных.

Улыбка Аннагрет была такой теплой – хоть окунись в нее, а Пип все еще тосковала по колледжу, где ей хорошо давались тесты.

– “Объясните свой выбор”, – прочла Аннагрет.

– Потому что я не доверяю людям, – сказала Пип. – Даже мама, которой я верю, кое о чем умалчивает, об очень важном, и было бы здорово иметь возможность про это узнать, не обращаясь к ней. Я бы выяснила что мне надо, а она бы не переживала. И так с каждым, буквально с каждым: я никогда толком не знаю, что обо мне думают, а угадывать плохо получается. Было бы здорово, если бы я могла просто нырнуть человеку в голову, всего на пару секунд, и убедиться, что все в порядке, что он не думает про меня тайком ничего ужасного, – и тогда я бы могла ему доверять. Ни для чего плохого я бы этим не пользовалась, нет. Но ведь так тяжело – жить и никому не доверять. Столько сил приходится тратить, чтобы разобраться, чего от меня хотят. Это так утомительно!

– О, Пип, будь моя воля, я бы дальше тебя не спрашивала. Все, что ты говоришь, – просто фантастика!

– Правда? – печально улыбнулась Пип. – Но понимаешь, я даже сейчас начинаю думать, почему ты это сказала. Может быть, просто пытаешься сделать так, чтобы я продолжала отвечать на вопросы? И кстати, я вообще не могу понять, почему это для тебя так важно.

– Мне ты можешь доверять. Просто ты произвела на меня такое впечатление…

– Послушай, ведь это бессмыслица какая-то, я ни на кого не произвожу особого впечатления. И в ядерном оружии не очень-то разбираюсь, только про Израиль и знаю. Я ни капельки тебе не доверяю. Не доверяю. Я вообще никому не доверяю. – Пип чувствовала, что лицо становится горячим. – Знаешь, мне, пожалуй, пора. Сколько парень может меня ждать.

По идее этого было достаточно, чтобы Аннагрет отпустила ее или хотя бы извинилась, что задерживает, однако та (видимо, что-то немецкое?) была, похоже, малочувствительна к сигналам.

– Нужно следовать правилам, – сказала она. – Формальность, но мы должны ее соблюдать.

Она похлопала Пип по руке, а потом и погладила.

– Мы быстро.

Пип странно было, что Аннагрет все время ее трогает.

– “Ваши друзья исчезают. Не отвечают на эсэмэс, на сообщения в Фейсбуке, не берут трубку. Вы обращаетесь к их работодателям, и Вам говорят, что на службе они не появлялись. Вы звоните их родителям, те тоже очень встревожены. Вы идете в полицию и там узнаете, что расследование уже проведено, с Вашими друзьями все в порядке, но они переехали в другие города. И так постепенно исчезают все Ваши друзья до единого. Как Вы поступите? Будете ждать вашего собственного исчезновения, надеясь после этого узнать, что произошло с друзьями? Попытаетесь провести свое расследование? Сбежите?”

– Исчезают только мои друзья? – уточнила Пип. – А на улице по-прежнему полно людей моего возраста?

– Да.

– Честно говоря, я бы, наверно, обратилась к психиатру.

– А психиатр сам поговорит с полицией и убедится, что все так и есть.

– Ну, тогда по крайней мере один друг у меня будет – психиатр.

– Потом психиатр тоже исчезает.

– Полный бред. Как будто из головы Дрейфуса.

– Ждать, расследовать или бежать?

– Или покончить с собой. Как насчет этого варианта?

– Неправильных ответов не бывает.

– Наверно, я бы поехала к маме. Чтобы она все время была у меня на глазах. А если все-таки и она исчезнет, я, скорее всего, покончу с собой, потому что будет очевидно, что любая связь со мной вредна для здоровья.

Аннагрет снова улыбнулась:

– Замечательно.

– Что?

– Ты справляешься очень, очень хорошо, Пип. – Она перегнулась через стол и обеими ладонями, горячими ладонями обхватила щеки Пип.

– Самоубийство – это правильный ответ?

Аннагрет убрала руки.

– Тут нет неверных ответов.

– Тогда твое “хорошо справляешься” мало что значит.

– “Что из перечисленного Вам случалось сделать без разрешения: влезть в чужую электронную почту, читать содержимое чужого смартфона, шарить в чужом компьютере, читать чужой дневник, просматривать чужие личные бумаги, слушать чужой частный разговор, когда Ваш телефон случайно к нему подключился, получить под ложным предлогом информацию о другом человеке, прижаться ухом к стене или двери, чтобы подслушать разговор, или что-либо подобное?”

Пип нахмурилась.

– Можно пропустить этот вопрос?

– Доверься мне. – Аннагрет в очередной раз притронулась к ее ладони. – Правильнее будет ответить.

Поколебавшись, Пип выложила:

– Я просмотрела каждый клочок бумаги, какой нашла у мамы. Если бы она вела дневник, я бы и его прочла, но дневника нет. Если бы у нее была электронная почта, я бы в нее влезла. В интернете я обшарила все базы данных, какие только могла. Я этим ни капельки не горжусь, но она отказывается назвать мне имя моего отца, скрывает место моего рождения и даже свое настоящее имя. Она говорит, что таким образом хочет защитить меня, но мне кажется, угроза существует только у нее в голове.