Дмитрий Иванов - Где ночуют боги

– Лариса Ардавастовна, мы знаем, что вы видите сны и среди местного населения ваши сновидения пользуются, так сказать, уважением. Мы хотим от лица губернатора Краснодарского края попросить вас. Вы же могли бы сказать населению, ну, что видели сон какой-нибудь. Хороший.

– Оф, могла бы! – радостно согласилась Ларис, еще не понимая, куда клонит потеющий. – Почему хороший сон не рассказать людям, мне разве жалко?

– Ну вот, – заулыбался Ларис главный кубаноид. – Ну так расскажите, что видели сон, что ваши, так сказать, предки, армянские, к вам во сне обращаются, к армянам. С просьбой перенести их, ну, чтобы не мешать большому празднику спортивному. Вы ведь тоже, армяне, любите большие праздники, свадьбы у вас, вон, по дорогам летают с аварийкой, как на пожар, и ничего же, все молчат, все понимают – у людей праздник, свадьба в жизни только раз, может, два, а может, три, но это, как говорится, не для нас. Олимпиада тоже не каждый год проходит, когда еще в следующий раз. Тем более вы, армяне, на кладбище от дома на руках носите, а на руках на соседнюю гору как? Напрямик же нельзя, через лес, а в обход путь неблизкий. Транспорт берем на себя. Можно позвать из Армении Дживана Гаспаряна, чтобы вам играл на дудуке. С банкетом тоже решим вопрос, для повторных поминок. Поговорите со своими. Никто же не просит вас вообще уйти. Просто, ну, немного подвинуться, чтобы вас не было видно. Понимаете?

– Нет, – сказала Ларис и даже тоже вспотела, только не от жары, как кубаноид, а от волнения, от совести.

Потеющие намекнули Ларис, что страна не останется в долгу, когда Ларис тоже будет что-то надо – например, поехать к детям в Америку или Австралию, – страна поможет, оплатит билет на самолет у окна, например, в два конца или в один конец – это уж как Ларис решит. Ларис дрогнула.

На следующий день она позвала к себе всех соседей и сказала, что ей снился Альберт, с ним была большая компания – самые уважаемые покойники с кладбища армян, – и что будто бы:

– Бедный мой Альберт сказал: «Ларис, пусть вам, главное, будет хорошо. Мы хотели вам сказать, чтобы нас перенести. Но как-то нехорошо, оф. Как нас переносить? Мучения. Может, пусть нас не трогают, пусть поверх нас строят, пусть по нам ездят дети на лыжах, нам даже приятно. Только пусть Дживан Гаспарян из Еревана приедет, да, мы хотим».

Это было все, чего смогла добиться Ларис – от своих снов, а кубаноиды – от Ларис.

Армяне согласились оставить кладбище на месте, а сверху пусть строят слалом-гигант. Комиссия, узнав новость, подарила Ларис торт и грамоту от губернатора Краснодарского края за помощь в поиске эффективных решений и обещала, что страна вернет ей долг, когда придет время. Так Россия стала должна Ларис. Билеты в Австралию.

Когда стало понятно, что поиски Николая бесполезны и если Голем жив, он, может быть, сам вернется, дядя Эдик стал строить ковчег на вершине Аибги. Он сделал расчеты: по ним, изменение русла Мзымты вызовет подъем уровня моря, а это в конечном итоге приведет к всемирному потопу, так что дядя Эдик стал делать ковчег. Корабль, как он сказал Антону, не должен был иметь предела живучести, так как мог плавать и в надводном, и в подводном положении, а в случае крайней необходимости мог взлететь с воды вертикально. Антон поучаствовал в строительстве ковчега – по просьбе дяди Эдика он ходил по соседям и собирал старые ненужные аккумуляторы, из которых ученый решил сделать аккумулятор Теслы с неограниченным зарядом. Дядя Эдик утверждал, что во время потопа его ковчег сможет спасти все необходимые для продолжения жизни на планете виды – под ними подразумевались в основном соседи дяди Эдика.

Гамлет, Нагапет и Карапет заказали Жоке особенный памятник. Решили, что на месте кладбища будет слалом-гигант, но в стороне от трассы слалома решили поставить одну мемориальную плиту – как памятник кладбищу, которое было на этом месте. Для этого Жока ходил по кладбищу и фотографировал панораму, которую потом перенес на мраморную плиту. Было понятно, что армяне будут приезжать на Пасху на слалом-гигант. К этой плите. Оставалось только неясно, какой длины должен быть стол у мемориальной плиты, чтобы вместить всех армян.

Гамлет хотел сделать бункер, люди из Абхазии должны были поставить Гамлету металл, три тысячи тонн, но не поставили, продали его другому кому-то, то ли шейхам Кувейта, то ли сомалийским пиратам, в общем, людям, которые больше предложили, чем Гамлет. Один раз, как ценного сварщика, Гамлета даже наняли на строительство слалома-гиганта. Со стройки Гамлет пришел печальный и сказал:

– Как они варят, я их душу мотал, ничего у них держать долго не будет. Упадет на голову людям. А виноват кто будет? Я.

И больше на стройку слалома Гамлет не пошел – не хотел быть виноватым.

Потом Антон однажды увидел, как пастух Артуш уводит коров. Коров Артуш приучил только к самой свежей траве, а после больших перемен на Аибге прошло несколько дождей с цементной пылью, которая выпала на траву, коровы не были капризными и, в принципе, ели и ее, но мацони из такого молока пах цементом. Артуш не спал пять ночей, думал, что делать. И решил увести коров подальше в горы, на перевал, куда не смогут добраться кубаноиды, потому что там лавиноопасно; а если и туда они дойдут – Артуш продумал за пять бессонных ночей и такую возможность, – он уйдет с коровами туда, откуда пришел – в Армению, где Олимпиады точно не будет, потому что на нее нет денег. Антон видел, как последний раз Артуш сидел на камне, и смотрел на горы, и курил. А потом встал и повел коров вверх по склону Аибги, в сторону перевала. Коровы послушно пошли. Артуш шел за ними, летел невысоко над землей. Антон видел даже, как еще некоторое время в ста метрах от того места, где последний раз сидел на камне Артуш, в воздухе висел Эчмиадзинский храм. Так пастух и ушел, с коровами и храмом.

Сергей Пащян, охотник на медведей, решил тоже уйти с медведями, только не Пащян уводил медведей, как Артуш – коров, а наоборот, медведи сами уходили; и хоть охотника они не звали, он решил уйти с ними. Он еще месяц назад заметил, что зверь уходит с Аибги и с других, со всех соседних вершин, – уходит выше, в горы. Пащян понял – звери почувствовали, что жить здесь больше нельзя, и стали уходить. Сначала они уходили недалеко, потом выше в горы, а после, когда стало понятно, что и на самой вершине все равно достанут и заставят носить «Боско», – звери ушли вообще. Ушли туры и волки, ушли косули, белки даже ушли. Плюнули, так сказал Антону Пащян, и ушли – белки! Медведи до последнего оставались, но потом и они решили покинуть Аибгу, и Сергей пошел с ними – не для того, чтобы охотиться, а для того, чтобы узнать, куда они уходят, и если там будет хорошо – тоже остаться. Пащян выбору медведей заранее доверял. Он сказал Антону на прощание своим голосом Гудвина: