Юлия Ганская - Гравитация

— Она бросила тебя?

Я протянул один бокал ей. Взял свой, сделал глоток, и только затем поинтересовался:

— Что ты имеешь в виду?

Андреа улыбнулась мне, и в её улыбке светилось понимание.

— Поверь, невозможно обмануть женщину, особенно в постели. Ты восхитительный любовник, но для тебя есть какая-то другая женщина, которой ты заинтересован, но не позволяешь себе быть с ней ближе. Или же она отказала тебе, и ты безуспешно пытаешься доказать себе, что можешь вычеркнуть её из своей жизни. Между нами всегда есть третий, тот, о ком ты думаешь даже тогда, когда мужчине не полагается думать.

Я смотрел на Андреа, не видя смысла прятать от нее взгляд. Она была права, и мы оба знали это.

— Я волнуюсь о ней, — еще один глоток. Дорогое вино уже не казалось мне таким восхитительным. Андреа слегка покачала головой.

— Как давно, Гаспар?

Вино превратилось в безвкусную жидкость, и я отставил бокал.

— Слишком давно.

— Тогда ты должен решить для себя — хочешь ли оставить её в прошлом или пытаешься оправдать нашими встречами свои эмоции, — Андреа выглядела слишком красиво со своей внешностью, в которой смешивались и пряные мотивы далеких саванн, и манеры элитной школы для молодых леди. Она была проницательна, и я знал, что мы с ней никогда не могли быть кем-то больше, чем просто хорошие друзья. Но в такие моменты, как сейчас, мне не хотелось, чтобы её черные глаза, полные острого ума, заглядывали слишком глубоко. В то же время, этот совет Андреа прозвучал как нельзя кстати, чтобы сдвинуть меня с мертвой точки.

Решив для себя, что будет честнее просто перестать встречаться с Андреа ради проведенных вместе ночей, утром я отправился на очередное деловое собрание в комитете градостроения. Город рассматривал предложение о постройке сети торговых центров и супермаркетов. Я не видел в этой идее ничего хорошего, о чем и сказал своему начальнику. Компания, внесшая предложение, не казалась надежной, а её финансовое состояние было больше похоже на мыльный пузырь. Об этом я сообщил еще накануне, а сегодня просто собирался наблюдать за ходом обсуждения. Я просто делал свою работу.

Возле широкого зеркала, украшавшего стену комнаты для джентльменов, стоял мужчина. Я подошел к светлой раковине, включая воду и ощущая, как приятный холод распространяется от рук вверх по телу. Стояли жаркие дни, и иногда было практически невозможно дышать в деловом костюме. Мужчина поправлял галстук, явно нервничая, и это выдавали его суетливые движения.

Я поднял глаза в отражение и неожиданно понял, что это — её бывший муж. Он выглядел так, словно спрыгнул с обложки журнала или рекламного щита. Есть такой тип людей, которые рождаются победителями по жизни, и все вокруг уверены, что перед ними — второй Александр Македонский или Уинстон Черчилль. Но судя по тому, как его руки поправляли ленту галстука, словно не могли придать ей нужное положение, сейчас он был явно не в выигрышном положении.

Мужчина заметил мой взгляд и улыбнулся. Улыбка вышла кривой, и его идеальное лицо показалось мне уже не таким совершенным. Словно дрогнул умело наложенный грим, и под ним проступило неуверенное и раздраженное выражение.

— Тяжелый денек, — ему явно хотелось поговорить. Я сперва подумал, что не стану отвечать. Мне было сложно продолжать разговор с тем, кто стоял между ней и мной. Затем, мне пришла мысль, что так я смогу узнать о нем больше. Понять — почему она решила выйти за него. И почему он сейчас вновь пытается вернуться.

— Да, непростой день, — всё, что требовалось от меня, это просто поддакивать. Мужчина дернул снова галстук.

— Вечно эти проблемы приходят неожиданно и сразу, — он натянуто рассмеялся, так, что сразу стало понятно — ему абсолютно не весело, — Не знаю, когда всё складывается не так, как планируешь, хочется просто сорваться. Особенно, когда в этом виноваты безмозглые бабы, — красивые голубые глаза в обрамлении светлых ресниц повернулись ко мне.

Я вытер руки бумажным полотенцем. Идея поговорить с бывшим мужем Иваны была совершенно не удачной, и во мне оставалось всё меньше и меньше спокойствия и благоразумия.

— Все проблемы решаются очень просто. Надо всего лишь сделать выбор, пускай он и кажется абсурдным, — я смял бумажное полотенце, зашвырнул его в корзину, как мяч, и вышел.

Человек даже не успел осознать того, что он умер, и после смерти в его глазах всё еще стояло выражение недоумения. Второй разрушил этот вневременной пузырь, выйдя из помещения и подойдя к напарнику. Я стрелял, зная, что этого, второго не так-то просто убить. Слишком уж он был массивный, и пули словно застревали в его мышцах. Третий или четвертый выстрел попал в цель, и он завалился набок. Где-то там, в глубине строения была она. И, когда я, приложив достаточно усилий, вытащил тела и сбросил во что-то вроде старого колодца, наступил самый ужасный момент. Я был весь в крови. Темная ткань куртки скрадывала её брызги, но тяжелый запах смерти ничто не могло скрыть.

Ровно четыре дня я искал её. И, если бы не старый долг одного из нужных мне людей, возможно, я так бы и не смог бы найти место, в котором её держали. Было слишком сложно оставаться неподалеку и наблюдать за двумя огромными вышибалами, которым обычно поручали вытрясти из должников деньги, а заодно и дух, если те были несговорчивыми. Ждать — и думать, что уже слишком поздно, это было похоже на медленный огонь, от которого пузырится и плавится кожа. Теперь, когда всё было позади, ноги словно приросли к грубому деревянному полу. Ни шагу вперед, к шаткой перегородке. Она не готова была принять меня таким. Ей показалось бы диким то, что было для меня привычно и рационально.

Чем ближе я становился к ней, тем дальше она уходила. Я видел это в её глазах, слышал в тоне голоса. Она оказалась проницательней Андреа, чтобы позволить появиться подозрениям. И мне было интересно — может ли она так же хорошо видеть мои поступки, как я мог предугадать её. Я знал, что теперь поселился в её голове, всецело занимая мысли, и это доставляло мне удовольствие, похоже на то, что получаешь, приблизившись к заветной цели. Мы оба падали всё ниже и ниже, и чем мрачнее было воображаемое дно пропасти, тем сильнее становилась наша связь. Я не мог отрицать того, что большинство моих поступков были провокацией, попыткой выманить её из того убежища, в котором она прятала свои грани личности.

Ровно через четыре дня в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял немолодой мужчина, и его кожа была выдублена погодой и годами, отчего казалось, что он похож на корявое, но сильное и устойчивое дерево. Он оглядел меня, не выказывая ни малейшего неодобрения тому беспорядку, который царил сейчас в квартире. На секунду мне показалось, что в его взгляде промелькнуло одобрение, будто он был очень доволен тем, что видит перед собой. Затем незнакомец улыбнулся, тонко прищурив глаза с тяжелыми, нависающими веками.