Кадзуо Исигуро - КОГДА МЫ БЫЛИ СИРОТАМИ

— Свинья. Свинья.

— Свинья?

— Ты. Свинья. — Он снова плюнул в меня, и снова слюна бессильно повисла у него на подбородке.

— Акира, ты просто все еще не понял, кто я.

— Дай мне умереть. Умереть как солдат.

— Акира, это я, Кристофер.

— Не знать. Ты свинья.

— Слушай, дай я сниму с тебя веревки. Тебе сразу станет легче, и ты придешь в себя.

Я оглянулся, собираясь попросить что-нибудь, чтобы разрезать веревки, но увидел, что теперь все — многие с острыми предметами в руках — сгрудились у меня за спиной, словно на какой-то зловещей групповой фотографии. Я отпрянул — ведь на какое-то время я почти забыл об их присутствии — и нащупал пистолет. Именно в этот момент Акира с неожиданной четкостью произнес:

— Если ты разрезать шпагат, я убить тебя. Я предупредил. Понял, англичанин?

— Что ты несешь? Слушай, ты просто не в себе, это же я, твой друг. Я хочу тебе помочь.

— Ты свинья. Разрезать шпагат — я убить тебя.

— Слушай, прежде эти люди убьют тебя. Во всяком случае, твои раны скоро загноятся. У тебя нет выхода — придется принять мою помощь.

Две китаянки вдруг начали кричать. Одна, как можно было понять, обращалась ко мне, другая — к толпе. Несколько секунд царила полная неразбериха, затем вперед выдвинулся мальчик лет десяти с серпом в руке. Когда он оказался в полосе света, я заметил нечто мохнатое — возможно, трупик грызуна, — свисавшее с лезвия. Я подумал, мальчик так осторожно держит серп, чтобы не дать упасть тому, что на нем висело, но женщина, кричавшая на меня, выхватила у него серп, и это что-то шмякнулось на землю.

— А теперь слушайте меня! — крикнул я, вставая. — Вы совершаете ошибку. Это хороший человек. Мой друг. Друг.

Женщина закричала снова, судя по всему, требуя, чтобы я отошел в сторону.

— Но он вам не враг, — продолжал увещевать я. — Он друг. Он собирается мне помочь. Помочь закончить расследование.

Я вскинул пистолет — женщина попятилась. Между тем все остальные говорили одновременно, заплакал ребенок.

Потом вперед вытолкнули старика, его поддерживала под руку девочка.

— Я говорить по-английски, — заявил старик.

— Слава Богу! — воскликнул я. — Прошу вас, скажите им, что этот человек — мой друг. Он будет мне помогать.

— Она. Японская солдат. Она убить тетя Юнь.

— Уверен, что он ее не убивал. Не он лично.

— Она убивать и красть.

— Только не он. Это же Акира! Кто-нибудь видел, как именно этот человек убивал или грабил? Ну давайте же, спросите их.

Весьма неохотно старик повернулся и что-то пробормотал. Снова завязался спор, из рук в руки стали передавать заостренную лопату, пока она не оказалась в руках у женщины, стоявшей в первом ряду.

— Ну? — спросил я у старика. — Разве я не прав? Никто ведь не видел, чтобы Акира сам сделал что-то плохое.

Старик покачал головой, вероятно, не соглашаясь со мной, а может, он просто не понял вопроса. Услышан, что Акира зашевелился у меня за спиной, я оглянулся.

— Видишь, что происходит? Хорошо, что я оказался рядом. Они перепутали тебя с кем-то другим и хотят убить. Ради Бога, ты все еще не понял, кто я? Акира! Это я, Кристофер!

Повернувшись спиной к толпе, я снова посветил фонариком себе в лицо, а когда выключил его, впервые заметил проблеск узнавания в глазах Акиры.

— Кристофер, — повторил он, словно пробуя слово на вкус. — Кристофер.

— Да, это я. Без дураков. Долго же ты соображал. Но сообразил, похоже, как раз вовремя!

— Кристофер. Друг.

Поднявшись, я окинул взглядом толпу и сделал знак подойти мальчику с кухонным ножом. Когда я взял у него нож, женщина с серпом угрожающе двинулась на меня, но я вскинул револьвер и крикнул, чтобы она держалась подальше.

Потом опустился на колени рядом с Акирой и стал разрезать веревки. Когда Акира сказал «шпагат», я подумал, что он просто ошибся, поскольку плохо говорил по-английски, но теперь увидел, что он и впрямь был связан старым шпагатом, который мгновенно лопнул под ножом.

— Скажите им, — обратился я к старику, когда руки Акиры оказались развязаны, — скажите им, что это мой друг. И что мы вместе собираемся закончить одно дело. Скажите им, что они совершили большую ошибку. Ну же, давайте скажите им!

Принявшись разнизывать Акире ноги, я услышал, как старик что-то говорит своим соплеменникам. В толпе снова заспорили. Акира медленно сел и посмотрел на меня.

— Мой друг Кристофер, — сказал он. — Да, мы друзья. Спиной я ощутил, что толпа снова надвигается, вскочил и, вероятно, из страха за друга закричал излишне резко:

— Ни шагу больше! Буду стрелять, я не шучу! — Потом, обратившись к старику, добавил: — Скажите, чтобы они отошли! Пусть отойдут, если им дорога жизнь!

Не знаю, что перевел им старик, но толпа, воинственность которой, как теперь понимаю, я явно переоценил, — пришла в замешательство. Половина людей решили, что я велел им отойти к левой стене, другая — что я приказал сесть на землю. Но все они были чрезвычайно напуганы моим властным тоном и, спеша выполнить мои распоряжения, в панике натыкались друг на друга и громко кричали.

Акира, понимая, что нужно пользоваться моментом, попытался встать. Я поддержал его, и в течение нескольких секунд мы стояли, неуверенно раскачиваясь. Мне пришлось заткнуть пистолет за пояс, чтобы освободить руку, и мы попытались сделать несколько шагов вместе. Гнилостный запах шел из его раны, но, стараясь не думать об этом, я крикнул, обернувшись, не заботясь больше о том, сколько человек меня поймет:

— Скоро вы увидите! Вы скоро увидите, какую совершили ошибку!

— Кристофер, — бормотал мне в ухо Акира. — Мой друг. Кристофер.

— Слушай, — тихо сказал я ему, — нам нужно поскорее убраться отсюда. Видишь тот дверной проем в углу? Сможешь в него пройти?

Акира, тяжело налегая на мое плечо, посмотрел туда, куда я показывал.

— Хорошо. Мы пройти.

Ноги, судя но всему, у него не были ранены, он ступал довольно уверенно, насколько это было возможно в его состоянии, но шагов через шесть-семь они стали заплетаться. Мы изо всех сил старались не упасть, и, глядя на нас, видимо, можно было подумать, будто мы в шутку боремся. Однако мне удалось найти способ надежнее обхватить его, и мы снова двинулись к цели. Какой-то мальчишка выбежал вперед, чтобы швырнуть в нас ком грязи, но на него тут же зашикали. Мы с Акирой приблизились наконец к дверному проему — двери не было — и проковыляли через него в следующий дом.

Когда мы прошли через две следующие стены и поняли, что никто за нами не гонится, я впервые дал волю радостному возбуждению от воссоединения со старым другом. Несколько раз, пока мы ковыляли в обнимку, я даже засмеялся, потом засмеялся и Акира — казалось, разделявшие нас годы отступили.