Рейнбоу Рауэлл - Фанатка

Зайдя на свою страничку на «Фанфиксе», Кэт лениво просмотрела комментарии. Их накопилось слишком много, чтобы ответить на каждый, поэтому она опубликовала общую запись: «Всем привет и спасибо – слишком много дел, не успеваю написать лично!», потом открыла черновик последней главы.

Она остановилась на том, что Баз преклонил колено перед могилой матери. Он пытался объяснить ей, почему пошел против отца, почему отвернулся от дома Питч и встал на сторону Саймона.

«Это не только ради него, – сказал Баз, проводя длинными пальцами по имени матери, высеченному на камне. – Это ради Уотфорда. Ради Мира Магов».

Через некоторое время Рен вышла из шкафа и забралась на кровать сестры. Кэт отползла в сторону, не прекращая печатать.

Потом Рен залезла под одеяло и уснула.

Чуть позже к ним в комнату заглянул отец. Он посмотрел на Кэт и проговорил одними губами: «Спокойной ночи». Она кивнула.

Кэт напечатала тысячу слов. Потом еще пятьсот.

Из-за темноты она не знала, что Рен уже не спит и читает, подглядывая в ноутбук.

– Маг правда предаст Саймона или это отвлекающий маневр? – спросила Рен шепотом, хотя разбудить никого не могла.

– Думаю, правда, – ответила Кэт.

– После главы, в которой он заставил Саймона сжечь драконьи яйца, я проревела три дня.

Руки Кэт замерли над клавиатурой.

– Ты это читала?

– Конечно. Ты видела свое количество просмотров? Зашкаливает. Больше никто не отказывает себе в «Так держать!».

– Я думала, ты давно уже отказалась.

– Что ж, ты ошибалась. – Рен положила голову на ладонь. – Добавь это к огромной куче важных вещей, насчет которых ты ошибалась.

– Думаю, Маг собирается убить База.

Кэт пока никому об этом не говорила. Даже своей бете.

Рен тут же села, на ее лице отразился ужас.

– Кэт, – прошептала она, – нет…

– Алехандро порвал с тобой?

– Нет… – покачала головой Рен. – Он просто огорчен. Кэт! Ты не можешь убить База.

Кэт не знала, что и сказать.

Рен переложила ноутбук себе на колени:

– Считай, что это интервенция…

Когда на следующее утро, в воскресенье, Кэт проснулась, она никого не обнаружила в спальне. Зато почувствовала запах кофе. И еды.

Она спустилась вниз и нашла отца за столом с блокнотом в руках. Вернула ему ноутбук.

– Ага, хорошо, – кивнул он. – Рен сказала, что мы должны подождать тебя.

– Для чего?

– Для моего вердикта. Поиграю в царя Соломона.

– Кто такой царь Соломон?

– Это мать решила, чтобы вы воспитывались без религии.

– А еще, чтобы ты воспитал нас без матери.

– С этим не поспоришь, дорогая. Рен? Иди сюда. Твоя сестра проснулась.

В столовую зашла Рен с кастрюлькой и подставкой под горячее.

– Ты спала, – сказала она Кэт, ставя все на стол, – поэтому я приготовила завтрак.

– Что это? – спросил отец. – «Гравиоли»?

– Нет, – ответила Рен, – это новые, сырные «Гравиоли».

– Присядь, – распорядился он. – Поговорим.

Он снова был в спортивной одежде для пробежки. Выглядел напряженным.

Рен села. Пусть она и вела себя шутливо, но явно нервничала. Кэт заметила, как сестра сжала кулаки, и ей хотелось дотянуться и разжать их.

– Ладно, – сказал папа, отодвигая кастрюлю в сторону. – Таковы мои условия. Ты можешь вернуться в колледж. – (Рен и Кэт выдохнули.) – Но пить ты не будешь. Совсем. Даже в умеренных количествах, ни со своим парнем, ни на вечеринках. Ты будешь каждую неделю, начиная с этой, посещать психолога и встречи анонимных алкоголиков.

– Папа, – сказала Рен, – я не алкоголик.

– Хорошо. Это не заразно. Ты будешь ходить на встречи.

– Я пойду с тобой, – предложила Кэт.

– Я еще не закончил, – проговорил отец.

– Что еще ты хочешь? – заныла Рен. – Анализы крови?

– Каждые выходные ты будешь приезжать домой.

– Папа!

– Или можешь просто переехать домой. Тебе решать.

– У меня своя жизнь в Линкольне, – сказала Рен.

– Не говори мне о своей жизни, ребенок. Ты выказала к ней полное неуважение.

Рен снова крепко сжала кулаки. Кэт пнула ее по ноге. Рен уронила голову.

– Хорошо, – сказала она. – Хорошо!

– Отлично, – отозвался отец, сделал глубокий вдох и на секунду задержал дыхание. – Позже я отвезу вас, если ты готова.

Он поднялся и, посмотрев на «Гравиоли», сказал:

– Это я есть не буду.

Кэт пододвинула кастрюльку к себе и взяла ложку.

– Тогда я съем, – объявила она, пробуя блюдо на вкус.

Макароны моментально растаяли на языке.

– Мне нравится, какие они мягкие, – сказала она. – Нравится, что не нужно жевать.

Рен пару секунд смотрела на Кэт, потом взяла ложку и тоже сунула в рот.

– На вкус как обычные «Гравиоли»…

– Но более сырные, – подхватила Кэт.

– Три блюда в одном, – сказала Рен.

– Как подушечки с пиццей.

– Как мокрые «Читос».

– Ужас! – возмутилась Кэт. – Зря ты это сказала.

– Такое ощущение, что тебе неприятно мое присутствие.

– Оно всегда было мне неприятно, – сказал Саймон, собираясь пройти мимо соседа по комнате.

– Учтено. – Баз закрыл собой проем. – Только так было раньше. Но потом ты решил, что мое присутствие приятно тебе, что жизнь – пустая скорлупа, если где-то рядом не бьется мое сердце.

– Когда я это решил?

– Может, это я решил. Не бери в голову. Да и какая разница.

Саймон глубоко и прерывисто вздохнул.

– Сноу, ты нервничаешь? – спросил Баз.

– Немного.

– Алистер всемогущий, я не думал, что доживу до этого дня.

Возле Шрэм-Холла их ждал Алехандро. Он вежливо пожал руку Кэт.

– Манеры братства, – с гордостью сказала Рен. – У всех братьев они хорошие.

Хандро состоял в братстве Восточного кампуса, которое называлось «Дом на ферме».

– Оно правда так называется, – пояснила Рен.

Большинство парней из «Дома на ферме» специализировались в области сельского хозяйства и приехали из отдаленных районов Небраски. Хандро был родом из городка Скоттсблафф, на границе с Вайомингом.

– Я даже не знала, что там живут мексиканцы, – заметила Рен, – но он говорит, что там огромная община.

Хандро сказал не так уж много: «Кэт, наконец я с тобой познакомился. Рен постоянно о тебе говорит. Когда появляются твои рассказы о Саймоне Сноу, она не разрешает общаться с ней, пока не дочитает».

Он выглядел как большинство бойфрендов Рен: короткая стрижка, выбритое лицо, телосложение футболиста. Но Кэт не могла припомнить, чтобы сестра смотрела хоть на одного из них так, как на Алехандро. Как будто теперь «обратили» ее.

Ливай вернулся из Арнольда к десяти вечера.

Кэт успела принять душ и переодеться в пижаму. Ей показалось, что выходные продлились не два дня, а два года. «Время первокурсников идет иначе», – сказал бы Ливай.