Array Амритрай - Современная индийская новелла

Работы больше не было, и они сидели на берегу. Мужчина и женщина. В это время вдали показалось стадо. Ломая на пути кустарник и поднимая клубы пыли, оно устремилось к берегу, будто гонимая ветром грозовая туча.

Те двое не пошевелились. Она сидела, прислонясь к искривленному стволу могучего дерева, он лежал. Вокруг простиралась равнина. Огромные деревья, спокойные и величавые, возвышались над равниной, словно оберегая покой тщедушных кустарников, которые росли там, далеко внизу.

Рядом с тем местом, где сидели двое, земля карабкалась вверх. На холме виднелся небольшой завод. Сразу за ним начинались джунгли. Другой, пологий склон холма плавно спускался к Ганге. К Ганге, вступающей в пору зрелости в сезон дождей. После новолуния потоки заструились с холмов, и вода в реке стала кроваво-красной. Матерью сделалась Ганга. Отяжелела, раздалась, заходила, покачивая бедрами, и игриво заплескала в берега.

Вот и сейчас грудь ее то и дело вздымается и опадает, будто с трудом сдерживает себя Ганга. Похоже, скоро еще полнее станет. Поток то вьется змейкой, то крутится волчком, и тогда возникают маленькие водовороты. Сухие листья и ветки падают в воду, миг — и уже нет ничего, все втянул водоворот. Правда, ни людям, ни животным он не опасен. Еще не опасен, но станет больше — проглотит и человека.

А сейчас просто резвится речка: понесется, остановится — и снова бежать.

Двое на берегу смотрят на реку. Время от времени они поглядывают на тучи, которые наползают со всех сторон. Вот одно небольшое облако спустилось к самой реке и коснулось неспокойной воды. Другое повисло на верхушке дерева. Тучи клубятся и расползаются по небу, но потом снова собираются над рекой.

Двое на берегу следят за ними взглядом. А что еще делать? Работы-то все равно нет. Пусто на берегу в эту пору. Людей не видно. В тусклом полуденном мареве жмурятся и мигают издалека окна завода.

Ганга в этом месте широкая. На той стороне — еще один завод для обжига кирпичей. Но сейчас, в сезон дождей, там тоже работы прекращены. И рыбачьи лодки не снуют по воде. Замутнена дождями Ганга, пустынны заросли, только эти двое на берегу — как первые люди на земле.

У мужчины смуглая блестящая кожа. Голова повязана цветным платком, вокруг бедер туго затянута полоска ткани. Он еще очень молод. На заострившемся лице резко выступают скулы. Женщина тоже смуглая, спутанные волосы собраны в узел. На лбу — полустершаяся красная точка. Убогая одежда подчеркивает мягкие линии ее тела. Она похожа на калкасундар дикий цветок, которых так много здесь на берегу. В ушах и носу — пустые дырочки от серег. Она то и дело склоняется над лежащим мужчиной.

С раннего утра сидят они здесь — без работы и без еды. Бессильно опущены руки, горько сомкнуты губы, глубокие черные тени залегли под глазами.

Последний раз они ели два дня назад. Двери конторы захлопнулись за ними: работы больше нет. А все этот Нанку из их деревни. Тут, в конторе, он ведал наймом поденщиков. Он-то их и сманил два месяца назад. До этого они пасли скот у Нагина Прасада, местного заминдара. А Нанку грудь выкатил, усы распушил: «Пошли со мной, — говорит, — в месяц шестьдесят рупий вдвоем заработаете».

Боже милостивый! Шестьдесят рупий! А они — всего полгода как поженились. Если человек один, у него и веры в себя нет. Вдвоем — другое дело. Недаром в их деревне говорят: «Когда нат себе пару найдет, то и гору свернет». Ничего не сказали заминдару и ушли.

Только где те шестьдесят рупий? За месяц едва тридцать две заработали. А еще через полмесяца и вовсе лишними оказались. Хорошо еще, что из бараков не сразу выгнали.

— Почему уволили? — спросили они Нанку.

— Кирпич весь, — ответил тот. — Пока шел кирпич, люди нужны были позарез, а теперь все, кончено дело.

— Что же нам делать? — спросили они тогда.

— Что делать?! — закричал Нанку, затопал было ногами, но затем одумался и загнусавил: — Ой, виноват я перед вами, ой, виноват! Ой, скотина я грязная, что же с вами сделал!

Все столпились вокруг, уговаривать стали:

— Успокойся, Нанку, перестань. Не убивайся ты так из-за них. Перебьются как-нибудь.

Только сами они растерянно молчали.

— Так, думаете, перебьются? — всхлипывая, спросил Нанку.

— Само собой, не пропадут.

Они продержались неделю. В городе им делать было больше нечего, да и смотреть, как кто-то ест, стало невыносимо. Тогда они, как измученные, голодные псы приплелись сюда. Весь вчерашний день провели здесь. И сегодня снова пришли. Здесь по крайней мере нет людей. Но долго так не выдержать. От голода сводило скулы. Прижимаясь друг к другу, они, казалось, совместными усилиями стремились удержать уходящие жизненные силы, оттолкнуть противный, липкий страх, от которого немели руки и ноги.

А небо угрожающе темнело, и облака сползали все ниже и ниже. Вода в реке сделалась густо-красной и заурчала громче. Ветер теперь дул порывами. Из влажной земли стали вылезать уховертки, и тут же на охоту за ними потянулись вереницы муравьев.

Муж и жена пришли сюда утром, когда прилив только начинался. Потом потянулись долгие часы — вода стояла низко. Теперь поднимается снова.

Тут и стало спускаться к берегу стадо свиней. Черные острые глазки, заляпанные грязью пятачки — стадо казалось густым мазком на фоне хмурого неба.

Свиньи с хрюканьем и визгом стали разбредаться по берегу. В поисках свежих корешков и молодых побегов они изрывали пятачками оплывающий берег. Мужчина и женщина не сводили с них глаз. За стадом шло двое людей. Один — весь круглый, как шар, с золотой серьгой в носу. Два передних зуба тоже золотые. Он скупил этих свиней на городских окраинах и теперь собирался переправить за реку. Рядом с ним шел мусорщик с того берега.

— Может, с ними сговоритесь? — обратился он к Серьге, указывая на мужчину и женщину.

Серьга подошел поближе и окинул обоих пытливым взглядом. Женщина стала смущенно стягивать на груди концы ветхого сари. Мужчина настороженно смотрел на пришедших.

— Я их знаю, — шепнул Серьге мусорщик, — уже который день без работы. Может, и согласятся.

Серьга еще раз оглядел их с ног до головы. Чувствовалось, что он сомневается, захочет ли эта пара сдвинуться с места. Потом спросил:

— Ну как, работать будете?

Работать! Работать — значит есть. Они почувствовали, как силы вновь возвращаются к ним.

— Что делать?

— Стадо через речку переправить.

Ну и ну! Сейчас уже воды сколько, и еще прибывает. Вскипает, пляшет, толчется у берега — снова прилив идет. Глаза мужчины и женщины встретились. Голодные глаза. Но в их глубине блеснула искорка надежды.