Андрей Норкин - Армейские байки. Как я отдавал Священный долг в Советской армии

На улице греться приходилось по-другому. Сначала выкапывалась яма (при морозах под тридцать процесс, сам по себе, разогревающий), потом в яму заливалась солярка, сверху помещалась автомобильная покрышка, после чего все это поджигалось. С точки зрения экологии и охраны здоровья это вряд ли было полезно, зато никто не замерзал.

Честно говоря, я так и не понял, почему на полевых выходах мы все время разворачивали эти ППЛС. Видимо, на тот момент в нашей оборонной стратегии превалировала концепция необходимости всеобщей мобилизации в военное время. Палатки, скамейки, бирки, ящики с противогазами, столы, кухни, обмундирование и все такое прочее, многократно упакованное и распакованное, на мой взгляд, уже давно превратилось в совершенно непригодный хлам. Но, понятное дело, об этом никто никого не спрашивал.

Приблизительно так же дело обстояло и с караулами. Предотвратить преступление можно было бы лишь в том случае, если злоумышленник оказывался трусом. При ночной температуре минус 39 градусов (я тогда очень гордился тем, что отморозил себе кончик носа, и у меня пару недель с него слезала кожа) в караул мы снаряжались следующим образом: теплое белье, п/ш (полушерстяное обмундирование), шинель, бушлат, тулуп, ватные штаны, валенки. В результате такой караульный приобретал совершенно некондиционный шарообразный вид, и снять автомат с плеча, чтобы открыть предупредительный огонь, он никак не мог. Я предполагал, что если к такому часовому подойти сзади и толкнуть его в сторону, например, собственного дома, он радостно докатится до самых дверей.

«Отправление естественных надобностей» попадало в разряд неосуществимых мечтаний в силу тех же причин, а вовсе не дисциплинарных требований. Как все довольно логично считали, «скорее лопнет твой мочевой пузырь, чем ночью к тебе подкрадется какой-нибудь проверяющий». О «проклятых расхитителях социалистической собственности» мы как-то не думали. Возможно, потому, что на охраняемых нами объектах в нижегородских лесах уже не особенно что и оставалось нерасхищенным. Но я отвлекся.

Бегать «по-маленькому» приходилось в перерывах, когда с тебя снимали всю эту «противозамерзательную» сбрую. А вот с физиологическими проблемами более крупного масштаба было труднее. Особенно для тех, кто жил в современных городских квартирах и был, так сказать, развращен буржуазным бытом. Деревенских, думаю, это не очень пугало! Но все равно караульный туалет, в точности соответствовавший описанию из фильма «Бриллиантовая рука», на меня произвел совершенно неизгладимое впечатление. Ничего подобного я не видел ни до, ни после! Последняя уборка там проходила, видимо, еще в доперестроечные времена, поэтому «очки» (кстати, вот это как раз – совершенно официальный термин) были безнадежно погребены под центнерами отработанных продуктов человеческого организма. Это были даже не сталактиты, это были настоящие горные хребты! Каким-то удивительным образом они продолжали свое стремление к небу, хотя я так и не понял – каким. Впрочем, я старался об этом не думать, как и о том, какие ароматы разносятся над нашим гарнизонным караулом в теплое время года…

«Тут, в армии, все как-то по-другому. Я сейчас стал страшным фанатом всяких ирисок, карамелек, печенья, вафель и прочей ерунды, которой дома не ел. Даже халву тут уписывал за обе щеки. Да, армия меняет человека! 15.12.1986 г.»

Я, очевидным образом, нарушил причинно-следственную связь, и про процессы, предшествующие финальной части работы пищеварительной системы надо было бы рассказывать раньше. Но лучше поздно, чем никогда, тем более что про еду и разговор будет более приятным. Краткий вывод такой – есть хотелось все время!

И что самое удивительное, хотелось того, что дома никакого интереса не вызывало: конфет, печенья и тортов. Потребность удовлетворялась двумя способами – походом в чайную и посылками из дома.

В чайную можно было ходить хоть каждый день, были бы деньги. А вот посылки – это совсем другая история. Присланные из дома гостинцы приобретали совершенно иной вкус, я бы сказал – метафизический. Это была не только материальная пища, но и духовная! К тому же процесс получения посылки, ее вскрытия и употребления содержимого быстро превращался в обязательный элемент социалистического сосуществования. Что, кстати, почти всеми воспринималось как само собой разумеющееся. Когда один из рядовых нашего шестого взвода был замечен за углом казармы, жующим вафли, присланные ему из дома, справедливое наказание оказалось скорым и довольно чувствительным.

Процесс поглощения вкусных подарков, которые привезли друзья с гражданки

В полковую столовую почти ползимы приходилось ходить в шинелях. Из-за ужасного холода решено было не раздевать личный состав в казармах и не гонять нас по улицам «голышом». Так в шинелях и ели… Несмотря на питание по жесткому распорядку, «в коня корм не шел» – первые недели службы все стремительно худели. Процесс начинался сразу после того, как новобранцы переставали «срать бабушкиными пирожками». (Это была любимая фраза старшины батареи, сержанта Федуна.) За полгода в учебке посылки мне приходили неоднократно, благо Москва находилась совсем рядом, но как показывала практика – потеря веса являлась временным явлением. В конце концов организм перестраивался и, как правило, все начинали прибавлять. «Что ни день – сто грамм! Что ни день – сто грамм!»

Если же говорить о настоящих ста граммах, то для курсантов учебного центра они оставались непозволительной роскошью. Мы еще были слишком неопытными в тонкостях армейского неуставного быта, поэтому подобное удовольствие позволяли себе только сержанты-деды и то по большим праздникам, самым большим из которых был, конечно, Новый год.

«У нас было семь тортов, каждый килограммов на шесть, очень большие и плоские, но вкусные. Шесть ящиков конфет, три ящика пряников, ящик печенья, два ящика яблок, ящик мандаринов и четыреста бутылок лимонада! Съели в первый день, конечно, не все, хотя мы и старались. Так старались, что на следующий день у меня заболел живот, и я не смог идти на ужин. 02.01.1987 г.»

Главным украшением стола, несмотря на приведенный выше список, был телевизор. Об этом очень правильно в свое время говорил почтальон Печкин. Я ухитрился посмотреть все: «Огонек», «Ритмы планеты» и «Ну, погоди!» Это было поощрением за то, что я трудился официантом во время праздничного ужина, которому предшествовала большая развлекательная программа. Мы (наш взвод) выиграли в игру «Что? Где? Когда?». Тогда все викторины всегда называли «Что? Где? Когда?», хотя со знаменитой телеигрой они имели весьма отдаленное сходство. Тем не менее было приятно правильно ответить на поставленные вопросы. Например, как переводится слово «камикадзе» или кто из советских клоунов является обладателем циркового «Оскара». Нашими соперниками оказались «заезжие профессионалы» из второй батареи, которые покинули место интеллектуальной схватки пристыженными и мрачными.