Эли Фрей - Мой лучший враг

В пятницу и субботу Стаса тоже не было. Я обрадовалась – каждый день его отсутствия как праздник для меня.

– А Стас ходит на дискотеки? – спросила я Дашку.

– Нет. Он ни разу не приходил. Хотя… До девятого класса и дискотек-то не было. Но не переживай. Я думаю, ему все это неинтересно.

В половине шестого я вышла из дома в своих осенних сапожках. Мы с Дашкой зашли в магазин, купили две бутылки «Редса» и пошли за гаражи. Я расчистила от снега крышу ракушки, и мы забрались на нее.

– Хочешь, прочитаю, что мне Игнатов написал? – спросила Дашка и полезла в телефон.

– Ты все еще с ним общаешься! Зачем? – заныла я.

– Скучно же. Вот, слушай. «На днях подслушал разговоры парней из класса. Они говорили о тебе. Они говорили, что хотят затащить тебя в кусты, заткнуть рот кляпом и драть, пока не надоест. Это ужасные, грязные слова. Я ненавижу их за то, что они так сказали. Я хочу их убить».

Я засмеялась.

– Ну, с учетом, что у наших мальчиков интеллект как у чайников, причем чугунных, до электрических им еще далеко – это можно рассматривать как комплимент.

Дашка засмеялась.

– Я тоже так думаю. Игнатов меня пугает.

– Прекрати с ним общаться. А то он однажды придет в школу с ружьем и всех перестреляет.

– Нет, ну, иногда он умные вещи говорит. Так что с ним бывает интересно общаться.

«Редс» ударил в голову. Стало весело. Мы пошли в школу. В столовой, где проходила дискотека, уже собралось много народу, играла музыка. Мы пробрались в центр толпы и стали танцевать.

Вскоре мне захотелось в туалет, и я вышла из столовой. На обратной дороге, проходя мимо раздевалки, я увидела, что внутри кто-то есть. Из раздевалки вышел Рома в солнечных очках.

– Ты чего в очках? – засмеялась я. – Вроде не лето. Он снял очки. Под глазом красовался лиловый фингал.

– Кто тебе так? – присвистнула я.

– Догадайся с трех раз.

– Стас? – Сердце екнуло.

– Угадала с одного, – печально улыбнулся он.

– Но… Когда? Его не было в школе.

– После школы подловили, гады. Новую куртку порвали. Он, кстати, здесь.

– Что? Где? Сейчас?

– Ага, приперся.

Я в панике огляделась по сторонам. И что же мне делать? Бежать? Ну уж нет! Я пришла на дискотеку, я никуда не уйду! В столовой много народу, меня защитят…

– Пойдем, – позвала я Ромку. – Нам ничего не сделают. Там много народу.

И мы пошли в столовую. Я осматривалась по сторонам, но не видела никого из компании Стаса. Вскоре я расслабилась, нашла Дашку и стала танцевать с ней. Ромка терся неподалеку, искоса смотря на Дашку.

Заиграла медленная музыка. Я ткнула Ромку локтем.

– Пригласи ее!

Ромка набрался смелости. Позвал Дашку танцевать. Она хихикнула, но согласилась.

Я села на лавочку и загрустила. Меня никто не звал танцевать. Как никогда, захотелось любви. Большой, теплой любви. Чтобы кто-нибудь обнял, защитил от всех неприятностей. Я потрясла головой, чтобы прогнать эти позорные мысли. Я должна быть сильной. Я не должна хотеть любви. Чьи-то руки тяжело опустились мне на плечи. Я вздрогнула.

– Грустишь, Том? – раздалось сзади у самого уха. Стас. Он все-таки пришел.

Я ослышалась: он обратился ко мне по имени или, как всегда, назвал гномом?

Стас перешагнул через лавочку и сел рядом со мной. Я дернулась в сторону, но он схватил меня за руку.

– А ну сядь.

И я послушно села на место. Он держал меня за руку, наши пальцы переплелись, и со стороны, должно быть, мы походили на влюбленную пару. На нем были джинсы и белая рубашка, расстегнутая до половины.

– Пойдем танцевать, – грубо сказал он и встал.

– Я ни за что не буду с тобой танцевать, – сквозь зубы процедила я и выдернула руку, – я тебя ненавижу!

Это была ложь.

– Пойдешь, – усмехнулся он, схватил меня и поднял на ноги. – И ты врешь. Ты не ненавидишь меня.

Он с силой дернул меня на себя. Я подчинилась. Мы прошли в центр зала. Он обнял меня за талию. Его рука была очень горячей. Он крепко прижал меня к себе, я уткнулась носом ему в плечо. Я хотела отстраниться назад, но его руки держали меня как в тисках. Мне ничего не оставалось, как приобнять его за шею. На нас удивленно смотрели соседние пары.

– На нас все пялятся, – пропищала я.

– Мне плевать, – отрезал он.

– Разве ты не беспокоишься о своей репутации? Танцевать с тем, кого ты втоптал в грязь, – что о тебе подумают? – съязвила я.

Он посмотрел мне в глаза.

– Я могу сегодня же объявить тебя своей девушкой. Могу сделать так, чтобы с завтрашнего дня к тебе относились как к королеве. Но стоит лишь ткнуть в кого-нибудь пальцем – и назавтра его будут ненавидеть. Об него будут вытирать ноги. Это все в моей власти.

– Я ненавижу тебя, – прошептала я.

– Ты врешь. Но мне все равно. У тебя красивое платье. Тебе очень идут платья, – тихо сказал он.

– Зачем? – с трудом выговорила я. – Зачем ты все это делаешь? Зачем мучаешь меня? Ненавидишь? Все еще пытаешься отомстить?

Он зарылся носом мне в волосы.

– Нет. Просто это единственный способ не сойти с ума, – прошептал он. – Ты даже не представляешь, что за чертовщина сейчас творится в моей жизни, – он глубоко вдохнул. – Ты хорошо пахнешь. Этот запах… Запах детства. Каким же счастливым оно было. Мое далекое беззаботное детство.

По моим щекам потекли слезы. Мне хотелось поверить. Хотелось остаться вот так… с ним. Чувствовать его тепло. Его прикосновение. От него пахло дорогим парфюмом и чем-то знакомым и безумно приятным. Запах нашего детства. Я не хотела, чтобы этот момент заканчивался. Я хотела, чтобы он длился вечно. Сейчас мы не были врагами. Мы будто были теми мальчиком и девочкой из детства, выросшими детьми, которые все так же продолжали быть друг для друга целым миром. Целой Вселенной.

Я презирала себя. За то, что я слабая. За то, что мне хотелось любви. Почему? Откуда во мне столько желания? Быть любимой, обнять кого-нибудь, кто сильнее меня, довериться ему. Почему желание любви гораздо сильнее желания ненавидеть? Откуда такие глупые мысли? Почему я не могу быть счастлива… одна? Я ненавидела себя за то, что хотела быть любимой.

Он осторожно коснулся пальцами моих волос. Погладил их. Наклонил ко мне голову. Я чувствовала его дыхание на своем лице.

– Я знаю о тебе все. Ты молчишь, но я знаю, что ты чувствуешь. За все время я успел выучить каждый твой жест.

Он осторожно взял мою ладонь в свои руки. Расправил согнутые пальцы.

– Обычно твои пальцы согнуты и напряжены. Это показывает твой страх. Твою защиту. Барьер. Но иногда этого напряжения нет. Это означает, что ты разрушила невидимую стену между нами.

Наши ладони скрестились, пальцы переплелись.

– Прости меня, – прошептал он.

За один звук его голоса, от которого по телу пробегали мурашки, я была готова простить его. Я ненавидела себя. Но не его. Краем глаза я увидела, что танцующие Рома с Дашкой обеспокоенно смотрят на меня. Я закрыла глаза. Они мне все портят.