Эмма Донохью - Комната

— Стань прямо, — говорит Ма. Она кладет ручку мне на голову.

Когда я делаю шаг от стены, то чуть выше цифры «четыре» вижу черную цифру «пять». Я люблю эту цифру больше всех остальных; у меня пять пальцев на руках и столько же на ногах. То же самое и у Ма, мы ведь с ней точные копии друг друга. Зато я терпеть не могу цифру «девять».

— Ну и какой же я длины?

— Не длины, а роста. Ну, я точно не знаю, — отвечает Ма. — Может быть, как-нибудь попросим Старого Ника принести нам сантиметр, в качестве воскресного подарка?

А я-то думал, что сантиметры бывают только в телевизоре.

— Нет, лучше попросим шоколаду. — Я кладу палец на цифру «четыре» и стою, уткнувшись в нее лицом. Палец лежит на моих волосах. — Я очень мало вырос за этот год.

— Это нормально.

— Что такое нормально?

— Ну. — Ма жует губу. — Это означает, что все в порядке. Никаких проблем.

— Зато посмотри, какие у меня мышцы.

Я прыгаю по кровати, представляя себя Джеком — Великаном в семимильных сапогах.

— Большие, — говорит Ма.

— Гигантские.

— Массивные.

— Здоровенные.

— Огромные, — говорит Ма.

— Огромассные.

Это слово-бутерброд. Оно образуется, когда мы складываем два слова вместе.

— Хорошо сказано.

— Знаешь что? — говорю я ей. — Когда мне будет десять, я буду уже выросшим.

— Да?

— Я буду становиться все больше, и больше, и больше, пока не превращусь в человека.

— Но ты уже и так человек, — возражает Ма. — Мы с тобой оба люди.

Я думаю, что это слово к нам не подходит. Люди в телевизоре сделаны из цвета.

— Ты имел в виду женщину с буквы ж?

— Да, — говорю я, — женщину с мальчиком в яйце в своем животике, и он тоже будет настоящим. Или я вырасту великаном, только добрым, вот такого роста. — И я подпрыгиваю, чтобы дотронуться до того места, где наклонная крыша соединяется со стеной, у которой стоит кровать.

— Звучит отлично, — говорит Ма.

Ее лицо становится скучным, а это означает, что я сказал что-то не то, только я не знаю что.

— Я вылечу через окно в крыше в открытый космос и буду боинг-боинг между планетами, — говорю я. — Я навещу Дору и Губку Боба и всех моих друзей и еще заведу пса по кличке Счастливчик.

Ма улыбается, укладывая ручку на полку.

Я спрашиваю ее:

— А сколько тебе исполнится в твой день рождения?

— Двадцать семь.

— Ух ты!

Но я не думаю, чтобы мой возглас приободрил ее.

Пока в ванну наливается вода, Ма достает со шкафа лабиринт и замок. Мы начали строить лабиринт, когда мне было два года. Он состоит из картонных трубок из-под туалетной бумаги, скрепленных внутри клейкой лентой, которые образуют туннели, изгибающиеся в разные стороны. Мячик очень любит прятаться в лабиринте, и мне приходится звать его оттуда — трясти и поворачивать изгибы в разные стороны и вверх ногами, пока он, наконец, не выкатится назад. Фу! Потом я бросаю внутрь лабиринта разные вещи, вроде ореха, или обломка голубого мелка, или коротких кусочков сухих спагетти. Они гоняются друг за другом в туннелях, стукаясь и крича бу. Я не вижу их, но прислушиваюсь через картон и догадываюсь, где они. Зубная щетка хочет свернуть за угол, но я прошу у нее прощения и говорю, что она слишком длинная. Вместо этого она запрыгивает на башню замка, чтобы сторожить подходы к нему. Замок сделан из консервных банок и бутылочек из-под витаминов, и мы надстраиваем его, когда у нас появляются пустые. Мне хотелось бы брать его с собой в ванну, чтобы он стал островом, но Ма говорит, что в воде лента отклеится и он развалится.

Мы развязываем свои хвосты и пускаем волосы плавать по воде. Я лежу на Ма и молчу — мне нравится слушать стук ее сердца. Когда она вдыхает, мы немного поднимаемся, а когда выдыхает — опускаемся.

Сегодня я именинник, поэтому я выбираю, что нам обоим надеть. Мамина одежда живет в верхнем ящике комода, а моя — в нижнем. Я выбираю ее любимые голубые джинсы с красными стежками на швах. Она надевает их только в особых случаях, поскольку у них на коленях завязки. Для себя я выбираю желтую майку с капюшоном, очень осторожно выдвигая ящик из комода, но его правый край все равно выходит, и Ма приходится толчком задвигать его назад. Мы вдвоем с трудом натягиваем на меня майку с капюшоном.

— Может, немного увеличить вырез? — спрашивает Ма.

— Ни в коем случае, Хозе.

Перед тем, занятые физическими упражнениями, мы снимаем носки, потому что босые ноги меньше скользят. Сегодня для начала я выбираю Дорожку. Мы переворачиваем вверх ногами стол и кладем его на кровать, поверх ставим качалку и закрываем все это ковром. Дорожка проходит вокруг кровати от шкафа до лампы, она нарисована на полу в виде черной буквы «С».

— Эй, посмотри, я могу пробежать ее три раза туда и обратно за шестнадцать секунд.

— Ух ты! А когда тебе было четыре, ты пробегал ее за восемнадцать, помнишь? — говорит Ма. — А сколько раз ты можешь сейчас пробежать туда и обратно, как ты думаешь?

— Пять раз.

— А может, пять раз по пять? Это же твой любимый квадрат.

Мы считаем на пальцах, у меня получается двадцать шесть, а у Ма — двадцать пять, поэтому я пересчитываю и тоже получаю двадцать пять. Ма следит за временем по часам.

— Двенадцать, — кричит она. — Семнадцать. Отличный результат.

Я тяжело дышу ху-ху-ху.

— Быстрее.

Я бегу еще быстрее — лечу, словно супермен.

Теперь мамина очередь бегать, а я должен записывать в разлинованном блокноте для колледжей время, когда она начинает бег, и время, когда заканчивает. После этого мы пересчитываем, с какой скоростью она бежала. Сегодня ее время на девять секунд превышает мое, а это означает, что я победил.

— Давай устроим гонки — кто кого обгонит.

— Устроить-то можно, — отвечает Ма, — но помнишь, мы однажды уже бегали, и я ударилась плечом о комод?

Я иногда забываю какие-то события, но Ма рассказывает мне, и я вспоминаю.

Мы снимаем мебель с кровати и кладем на место ковер — он закрывает Дорожку, и Старый Ник не увидит букву «С», нарисованную на полу.

Ма выбирает трамплин, но на кровати прыгаю я, поскольку Ма может ее сломать. Она комментирует:

— Молодой чемпион США совершает смелый разворот в воздухе…

После этого я предлагаю сыграть в игру «Симон говорит», а потом Ма говорит, что надо снова надеть носки для игры в неподвижное тело. В этой игре нужно лежать неподвижно, как морская звезда, полностью расслабив пальцы ног, пупок, язык и даже мозг. У Ма зачесалось под коленкой, и она пошевелилась, поэтому я снова выиграл.

Сейчас 12:30, время обеда. Моя любимая молитва — о хлебе насущном. Я босс в играх, зато в еде босс — Ма. Она не позволяет мне есть на завтрак, обед и ужин одни подушечки, потому что я могу заболеть, да и подушечки слишком быстро закончатся. Когда мне было ноль и один год, Ма кормила меня только протертой пищей; но теперь у меня уже двадцать зубов, и я могу прожевать все, что угодно. Сегодня у нас на обед тунец с крекерами, и я должен открыть крышку консервной банки, потому что у Ма повреждено запястье и она не может этого сделать.