Леонора Каррингтон - Слуховая трубка

Красная шелковая обивка стен этих комнат была заткана пурпурными и золотистыми грифонами. Резьба на мебели темного душистого дерева изображала сотворение всех земных тварей. Парчовые, богато расшитые плащи тореадоров небрежно свисали с трона аббатисы, увенчанного ее эмблемой с мечами и плодами граната.

Миниатюрная нога настоятельницы ступала на роскошный пол черного дерева и белой магнолии, инкрустированный серебряными ангелами и бронзовыми медальонами с апостолами. Однако было что-то тревожное в том, что донья Розалинда постоянно попирала ногами святые образы. Для приема особых гостей расстилался персидский ковер.

Личная библиотека аббатисы хранилась в китайском книжном шкафу, который украшали вырезанные из слоновой кости колонки с орнаментом из лотосов и тучные, словно свиньи, стоящие на коленях кони из нефрита.

Книги в соответствии с их содержанием были в переплетах из кожи разных животных. Самые ценные — из страусиной или волчьей. Книги более фривольного толка были переплетены в мех горностая или кротовые шкурки. Каббалистический трактат Агриппы Неттесгеймского скрывался под крышкой из кости носорога с искусно вырезанным гороскопом царицы Хатшепсут. «Liber Spirituum» [16] «Книга духов» (лат.). и «Grimorium Verum» [17] «Истинный Гримуар» (лат.). удостоились переплетов из кожи древних дронтов, отделанных мелкими рубинами и жемчужинами.

Невозможно сказать, какие нечестивые мотивы подвигали аббатису так украшать свою библиотеку, но все, кто хотя бы немного знал донью Розалинду, понимали, как она ценила эти редкие и подчас грешные книги. Большую часть времени она проводила в своих покоях, изучая фолианты и делая заметки на полосах тонкого пергамента. А с наступлением темноты поднималась по винтовой лестнице в обсерваторию и соединяла свои знания с неведомой мне небесной магией звезд.

После возвращения епископа Трева ле Фреля с Востока аббатиса временно прервала свое уединение. В честь церковного мужа состоялась череда банкетов, блюда для которых готовили чужеземные повара. На этих празднествах веселились прелаты всех рангов.

Епископ привез донье Розалинде подарки с Востока. В том числе забальзамированную голову белого слона, разнообразную одежду с дикарскими вышивками, ларец сандалового дерева с турецкими сладостями и, конечно, бесценные сосуды с «Мускусом Мадлен» — втираниями, как считалось, найденными в Ниневии рядом с мумией самой Марии Магдалины. Этот мощный афродизиак, видимо, и породил те чудеса, которые стали приписывать аббатисе после ее смерти.

Свидетельство матери Марии Гилермы упоминает непотребства в покоях доньи Розалинды, которые она подсмотрела через замочную скважину в покоях аббатисы. Замочные скважины впоследствии стали своего рода obscurum per obscurius [18] Объяснять неясное еще более неясным (лат.). после того, как две монахини лишились каждая по глазу, выколотому при помощи серебряной иглы проницательной аббатисой.

Они увидели Розалинду и епископа, вдыхающих «Мускус Мадлен», которые в процессе анфлеража [19] Способ экстракции эссенций. оказались настолько пропитаны парами снадобья, что их окутало голубое облако ауры. Оно, очевидно, сообщало твердым телам способность летать, и епископ с аббатисой, поднявшись в воздух, застыли над ларем сандалового дерева и поедали из него сладости. Скромность не позволяет нам привести все подробности о том, какие пируэты они выполняли в воздухе.

В тот период я был слишком под властью священного достоинства епископа, чтобы продолжать расспросы.

В течение некоторого времени после возвращения епископа аббатиса изредка устраивала в назидание специально собравшейся для этой цели общине особые показы. Она освещалась ярко-голубым светом и воспаряла над алтарем, а монахини от наполнявших часовню испарений масла приходили в обморочное состояние. За этим следовали такие ужасные оргии, что целомудренными чернилами не передать. Однажды из почтения к епископу я и сам против своей воли принял в них участие.

Незадолго до праздника Тела Господнего аббатиса получила письмо, которое привело ее в великое волнение. Письмо до сих пор у меня, и вот его содержание:

Его королевское высочество принц Тит Зосима только что ступил на испанскую землю и, выражая искреннее уважение госпоже аббатисе донье Розалинде Альварес Круз делла Куэва, настоятельнице монастыря Святой Варвары Тартарской, уведомляет, что он прибыл в Испанию с намерением вернуть себе двадцать один сосуд с «Мускусом Мадлен», которые являются его законной собственностью и за которые он отдал пятнадцать верблюдов, центнер пшеницы и пять ангорских коз. Неподалеку от Ниневии на караван его высочества вероломно напали, как он решил, бандиты из местных головорезов. Каким же неприятным было его удивление, когда от посланного вслед за негодяями шпиона он узнал, что дородный предводитель бандитов не кто иной, как Тревле Фрель. Проявив усердие и не поскупившись на известные траты, его высочество выяснил, что сосуды с маслами направляются в испанскую Кастилию, в монастырь Святой Варвары Тартарской.

Его королевское высочество принц Тит Зосима не имеет непосредственных намерений действовать враждебно и нападать на обитель и уверен, что добрая воля и великолепная репутация госпожи аббатисы — залог того, что его собственность будет ему возвращена.

Его высочество имеет честь довести до сведения аббатисы доньи Розалинды Альварес Круз делла Куэва, что вместе со своими придворными нанесет ей дружеский визит через несколько дней, то есть через тот срок, который ему потребуется, чтобы добраться от Средиземноморского побережья до холмов Кастильи.

Принц Тит Зосима будет счастлив погостить у аббатисы недолго, прежде чем вернется в свою страну с двадцатью одним глиняным сосудом, соответствующим образом запечатанным и наполненным «Мускусом Мадлен».

Принц просит госпожу аббатису принять уверения в его весьма высоком уважении, и прочая, и прочая…

На послании стояла печать с изображением вздыбленного морского единорога и словами: Nulla aqua fit quelles, nisi ilia que fit de Monoceros aquae nostrae [20] Вода не станет эликсиром, если это только не вода от единорога (лат.). . Это был герб королевского дома Тита Зосимы.

Донья Розалинда надолго уединилась с епископом и, посовещавшись, велела готовить экипаж и, прихватив припасы, в тот же вечер покинула монастырь. Тайный характер ее миссии потребовал изменить внешность, и она приняла облик бородатого дворянина, одетого в дорогой, но скромный темно-фиолетовый бархатный камзол, отделанный соболями и присборенными у ворота ирландскими игольными кружевами цвета львиной шкуры, которые в то время были в Испании большой редкостью.