Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...

И вдруг ей стало жаль бесхитростную девчонку, которой, в общем-то, не светило ничего хорошего.

— У месье Габриэля хватает характера, чтобы жить так, как ему хочется, — попыталась она утешить Клару.

Допив кофе, она встала — пора приниматься за работу. Ей не хотелось больше никаких вопросов.

— Мне жаль, что я вас огорчала, — проговорила Клара.

— Я уже перестала огорчаться, — отозвалась Оксана и улыбнулась.

— Предлагаю вам сделку, — обратилась к ней Клара, и лукавая улыбка пробежала у нее по лицу.

— Сделку?

— Да. Я буду по-прежнему немного прибираться, а вы будете учить меня стряпать. Я умею готовить только самое простое, а хотела бы научиться готовить всякие вкусные вещи.

Оксана на секунду задумалась и кивнула:

— Согласна.

— Супер, — обрадовалась Клара. — Завтра и начнем. Сегодня у меня работы на целый день.

— Вы учитесь?

— Нет, я танцовщица.

— Ах, вот почему вы иногда в гостиной делаете всякие упражнения! — воскликнула Оксана.

— Если вам интересно, могу дать билеты на ближайшее выступление нашей труппы.

Оксана хотела было извиниться за то, что принимала девушку в штыки, сказать, что теперь она понимает, почему такой замечательный молодой человек, как месье Габриэль, в нее влюбился, но промолчала, поблагодарила за билеты и отправилась гладить.

Габриэль вошел в зал ресторана с опозданием. Родители уже сидели за столиком. Отец, не отрываясь от телефона, помахал ему. Мать сидела, как всегда, с прямой спиной, положив руки на стол, и ждала молча. Глаза сына и матери встретились. Габриэль улыбнулся, Лоррен застыла каменным изваянием. Сын подошел, наклонился, чтобы ее поцеловать. Она машинально подставила ему щеку, но вид у нее был недовольный, словно она боялась, что он испортит ей макияж. Дени Сансье закончил разговор и положил телефон.

— Прошу прощения! Встреча затянулась немного дольше, чем я предполагал, — извинился Габриэль.

— Business first, — хмыкнул Дени Сансье. — Ну и как идут дела в вашей фирме?

— Хорошо. Мы на слуху, так что кризис нас не коснулся. Предприятия ищут новые стратегии, которые оградили бы их от экономических потрясений, нам это на руку.

Тема интересовала отца и сына, они понимали друг друга. Посмотрели меню, сделали заказ. Отец был оживлен, общителен. Мать по-прежнему хранила молчание, изредка бросая на сына суровые взгляды. Габриэль понял, что она ждет подходящего момента, чтобы высказать ему свои упреки. Значит, его пригласили не на уютный семейный обед, а на семейную разборку, где будут сводиться счеты.

За десертом мать взяла слово.

— Ты можешь объяснить, почему в последнее время ты нас не навещаешь? — процедила она холодно и недоброжелательно.

— Но я же тебе говорил… У меня много работы.

— Работа не единственная причина, Габриэль.

— Согласен. Ты хочешь поговорить о моей… подружке? Я правильно понял?

— Именно.

— Ну что ж, поговорим, — согласился он, почувствовав заранее невероятную усталость.

Лоррен снова положила руки на стол, показав, что настроена крайне решительно.

— Ты никогда не оставлял при себе так надолго ни одно из своих завоеваний. И никого из них не поселял в своем доме. Должна я сделать вывод, что на этот раз у тебя что-то серьезное?

— Думаю, да. Мне хорошо с этой девушкой, мама.

— С танцовщицей?

Габриэль не удивился осведомленности матери.

— Да, мне хорошо с танцовщицей, — уже с раздражением подтвердил он. — Представь себе, что может быть хорошо с танцовщицей. Она очень милая, деликатная, серьезная.

— И безусловно, весьма заинтересована твоим статусом и карьерой, — едко заметила Лоррен.

— Вовсе нет! — воскликнул задетый Габриэль. — Она любит меня, а вовсе не то, что у меня есть.

— Ах, вот как! Она тебя любит? А ты, значит, любишь ее? — с нажимом спросила мать.

Дени Сансье следил за разговором жены и сына отстраненно, так, словно его это не касалось. Он часто считал, что Лоррен слишком сурова, но зато ее воспитание позволило сыну стать взрослым, ответственным человеком и блестящим профессионалом. К тому же Дени слишком мало времени уделял своему семейному очагу, так что не считал возможным вмешиваться в семейные проблемы, уступив все права супруге.

— Да… Я ее люблю.

— Ты ее любишь? И что собираешься делать дальше? Жениться на ней?

— Пока не думал об этом. Не пришло время, — отозвался Габриэль.

— Ты хочешь сказать, что, когда оно придет, ты можешь о таком подумать?! — Лоррен была искренне потрясена.

— Мама, давай на этом остановимся. Я проживаю чудесную историю любви с хорошей девушкой. Сегодня это так, и на будущее я не строю пока никаких планов.

Дени Сансье вмешался и сказал максимально дружелюбным и спокойным тоном:

— Мы не раздражаемся, Габриэль. Мы с мамой немного волнуемся, что у тебя роман с девушкой… принадлежащей, так сказать, к богеме. И это в очень ответственный момент твоей жизни. Мы боимся, как бы ты не ослабил свои усилия.

— В ответственный момент моей жизни? — повторил Габриэль, вспыхнув. — Но мне кажется, вся моя жизнь состоит из ответственных моментов, один важнее другого. Год за годом я сдавал экзамены, выигрывал конкурсы, добивался, преуспевал, только бы вы были мной довольны, только бы мной гордились!

Лоррен прищурилась.

— Ты хочешь упрекнуть нас за воспитание, которое мы тебе дали?

— Нет, мама, — со вздохом, в котором сквозила безнадежность, отозвался Габриэль. — Я хочу сказать другое. Хочу сказать, что настало время, когда я сам буду решать, что для меня хорошо и что плохо. Что я на это способен.

— И ты, например, решишь, что хорошо жить с… танцовщицей? — продолжала настаивать Лоррен.

Габриэль впился взглядом в глаза матери и стиснул зубы.

— Тебя волнует одно: она танцовщица!

Он подвинул стул и наклонился над столом.

— Мы живем в двадцать первом веке, мама! О чем мы тут говорим? Не хватало только классовой борьбы, о которой не забыло ваше поколение! Какая разница, чем занимается моя девушка и откуда она! Ты что, забыла? Папа тоже из очень скромной семьи.

— Не путай разные вещи! — вскинулась Лоррен Сансье. — Когда мы познакомились, он был блестящим студентом лучшего вуза!

— И поэтому ты в него влюбилась? А если бы он был пекарем или слесарем, ты бы на него не взглянула?

— Тише, тише, — снова вмешался Дени. — При чем тут социальные слои, Габриэль? Мы с мамой беспокоимся об одном — чтобы ты сделал правильный выбор.

— Если дело в этом, расспросите меня о Кларе. А еще лучше, познакомьтесь и посмотрите на нее сами, составьте о ней собственное мнение. Или вы считаете, что я не способен понять, что для меня хорошо и что плохо? Но если вы до такой степени на меня не полагаетесь, то о чем вообще можно говорить?