Михаил Крикуненко - Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья

— Любовь между мужчиной и женщиной не может быть важнее идеалов общества. Это пережитки Большого мира. Частное не может быть выше общественного. Если хотите знать, слишком сильные чувства даже мешают концентрироваться и работать над сознанием. Любовь — такая, как вы ее понимаете, — один из неконтролируемых импульсов человека. Вы растрачиваете энергию на первобытные инстинкты в то время, как ее нужно посвятить Великой Шанти, божественному сознанию. Любовь должна быть свободной, лишенной эгоизма и чувства собственничества. Но не это сейчас главное. Мотив Канты для нас ясен и понятен. Она решила порвать с Большим миром, который принес ей много горя. А вас интересуют только ваши чувства к Канте, но никак не Санвилль.

— Если вы считаете, что мое сознание недостаточно очистилось, Канта могла бы мне помочь в этом, — возразил я.

— Оставлять вас вместе также неразумно, как обучать в одном классе детей разного возраста и уровня развития, — сказал наконец Дэниел.

— Вы должны доказать нам серьезность ваших намерений. В противном случае мы не сможем рекомендовать вас Совету общины в качестве жителя Санвилля, — заключила Хлоя и встала со стула, давая понять, что разговор окончен.

Меня душит бессильная злоба. Все происходящее кажется чем-то нереальным, дурацким сном или спектаклем в сумасшедшем доме. Кто-то решает за меня, могу ли я находиться рядом с Кантой. Разве это не насилие, против которого здесь выступают? О какой свободе личности можно при этом говорить? Изо всех сил сдерживаюсь, чтобы окончательно все не испортить. До тех пор пока Канта принимает правила Санвилля, мне нечего противопоставить. Надо быть хитрее. Нельзя лезть напролом, иначе тут же окажусь за вратами этого «Рая» и больше никогда не увижу Канту.

Кроме Хлои и Дэниела при разговоре присутствует главный идеолог общины — Лакшми. За все это время она не проронила ни слова. Лишь когда Хлоя поднялась со своего стула, вытянувшись ржавым гвоздем, Лакшми сказала:

— Поймите нас правильно, Микаэл. Мы не вмешиваемся в ваши чувства. Но любовь к Канте не должна значить для вас больше, чем любовь к Великой Шанти. Только так вы сможете стать полноправным членом города Солнца, одним из нас. Потому что любовь к Шанти всех нас объединяет.

Я вышел из дома Совета общины, выкрашенного в коралловый цвет, и отправился искать Люка. Он прав. Пора действовать. Но вначале нужно успокоиться. Я уже на грани и могу наломать дров. Несправедливость и абсурдность происходящего раздирают меня, не дают дышать. Первое, что приходит в голову, — схватить Канту в охапку и увезти, но куда? Она впервые нашла на Планете место, где чувствует себя в безопасности после пережитого ужаса и горя.

Канты сегодня в доме Совета нет. Наверняка ее куда-то отправили, чтобы мы не пересекались, когда я попросил Хлою о разговоре.

Солнце печет настолько сильно, что кожу покалывают тысячи мелких иголок, как во время озноба. Уши сворачиваются в вяленые трубочки, и я ищу тень под раскидистыми баньянами, перебегая от одного дерева к другому.

Люка я застал на ферме. Он ковыряется с рассадой маиса, укладывая ее в ямки в специальных мешочках. Я все рассказал. Люк молча выслушал и какое-то время обдумывал услышанное. Пот капает с его длинного французского носа прямо на грядки.

— Тебе не надо пока с ней видеться, — наконец сказал он, имея в виду Канту. — Будет только хуже. Дай ей время.

Я последовал совету Люка и всю следующую неделю не приходил ни к Канте, ни к Полозову. Впрочем, Канта также у меня не появилась и вообще не выказала никакого желания увидеть меня. Это мучает меня, потому что все-таки считаю ее виноватой в том, что так легко от меня отказалась. Я рассчитывал, что Канта придет и попросит прощения и мы вместе обсудим, как нам быть. Но она не пришла. Мы видимся лишь на утренних медитациях, при встрече киваем друг другу. Когда столб света пронзает купол Эллипса и вспыхивает священный лотос, я закрываю глаза, изо всех сил изображая старание присоединиться к коллективному разуму и поднять свое сознание. Когда мне кажется, что мое лицо достаточно расслаблено и сосредоточено, не вызывает подозрений в стремлении отрешиться от внешнего мира, я слегка приоткрываю ресницы и нахожу во втором круге лотоса далекую, до боли дорогую мне фигурку, пытаясь подавить накатывающие нежность, обиду и отчаяние.

Я стал с усердием трудиться везде, куда бы меня ни отправляли, изображая полное смирение. Даже если Хлоя с Дэниелом и не верят в такие перемены, у них не должно быть повода придраться ко мне. Иногда, стоя перед зеркалом, я репетирую блаженное выражение лица, какое вижу здесь у многих «продвинутых» санвилльцев. Каждый раз, повстречав Дэниела, надеваю на себя идиотскую маску, чтобы он не догадался, о чем я в этот момент думаю. Я научился прятаться за внешним придурковатым равнодушием. Улыбаюсь Дэниелу, глядя прямо в его черные глаза и одновременно с наслаждением представляю, как надавливаю ему на кадык большим пальцем и медленно, по волоску, выщипываю его эспаньолку. От этих мыслей мне становится немного легче. Пытаясь сделать меня «лучше», эти люди пробудили худшие мои качества.

Комнату, где мы жили с Кантой, у меня еще не отобрали, и по вечерам мы с Люком закрываемся в ней, чтобы разработать план проникновения в Страшный дом. Мы начертили схему, изучили подходы к оранжевому забору и наметили наиболее благоприятные дни для операции. Это занятие нас обоих увлекло, хотя мы и не представляем, что можем увидеть в девятом секторе. И уж тем более — как это поможет мне вернуть Канту. Но как репортер я понимаю, что любая открытая тайна может превратиться в компромат. А компромат — в оружие. Бабушка Люка была права: чаще всего люди скрывают от других свои слабости и пороки. Втайне я рассчитываю, что слова Полозова подтвердятся: в особняке за оранжевым забором могут насильно удерживать умалишенных санвилльцев. Если об этом узнают власти Индии, Хлое с Дэниелом несдобровать. Для меня крайне важно найти слабое место Санвилля.

Так прошло еще две недели. Наконец мы с Люком наметили вторжение на ближайшую пятницу, так как в этот день контроль ослабевает. Верхушка общины накануне выходных уединяется в своих бунгало, расположенных в элитных секторах. Хлоя с Дэниелом в выходные часто уезжают на скутерах в местные деревни делать закупки и договариваться с местными жителями о совместных рабочих мероприятиях на следующую неделю. В основном речь идет о ловле рыбы и строительстве домов на территории Санвилля.

Мы с Люком приготовили веревку, фонарь и две увесистые дубины на случай, если за забором придется встретиться с собаками. Все это, вместе с планом девятого сектора, начерченном на листе бумаги, спрятали на высоком баньяне. Люк давно приглядел этот тайник — высоко от земли, за толстой корой гигантского дерева образовалось что-то вроде ниши. К тому же баньян располагается в пятом секторе, где живут рядовые «граждане» Санвилля. И в случае обнаружения тайника подозрение не должно пасть на нас, новичков.