Михаил Крикуненко - Планета Райад. Минута ненависти или 60 секунд счастья

Наступила пятница. Сегодня Люка отправили с рыбаками в море, а меня — пропалывать грядки маиса. Это даже хорошо. В последнее время мы стараемся не привлекать к себе внимания и меньше общаться на людях. Мы договорились встретиться возле баньяна в пятом секторе в одиннадцать вечера, когда в Санвилле погаснет свет и ничего не станет видно на расстоянии вытянутой руки.

До одиннадцати остаётся еще полчаса. Я не удержался и пошел мимо четвертого сектора в надежде встретить Канту. Если нас с Люком поймают, то выдворят из Санвилля. Тогда я могу больше никогда ее не увидеть.

Свет редких фонарей уже давно погас, а луна еще не взошла. На небе проступили бледные звезды, наливающиеся синим неоном по мере того, как оно темнеет. Я шел почти на ощупь, стараясь не шуршать гравием на дорожках.

Желтый дом Канты в темноте выделяется на фоне других построек. Мерцающий свет свечей в ее окне заставил сердце биться быстрее. Будет глупо, если она меня заметит. Подумает, что шпионю за ней. Неожиданно я остановился. А что, если я сейчас увижу кого-то в ее комнате? Другого мужчину. Например, Дэниела? Вдруг Канта давно разлюбила меня и встречается с другим? Зачем тогда все это? Неожиданная ревность захлестнула. Затем смешалась со страхом, который остановил меня. Я никогда раньше не задумывался, что у Канты может быть другой. Новая мысль наполнила ноги свинцом. Стоя в нескольких метрах от заветного окна, не решаюсь подойти. Сбоку не видно, кто находится в комнате, лишь тени мелькают перед лампой. В висках сдавило, застучало.

«Почему ты решил, что там Дэниел, параноик?» — пытается докричаться мой двойник сквозь стук сердца. Стук слышен отчетливо, будто он снаружи, а не внутри меня.

«Потому что она нравится ему, это же очевидно», — отвечаю ему тихо.

«Просто подойди и посмотри», — говорит двойник.

«Не могу. Пусть она еще немного побудет моей. Хоть минуту».

«Придурок! Если она сейчас с кем-то, она уже не твоя!»

«Моя. До тех пор пока я не знаю, что она с кем-то, она моя».

Двойник, который всегда спорит со мной, презрительно исчез. Стук в ушах немного стих, я сделал осторожный шаг в сторону окна.

Канта что-то рисует. Она сидит полубоком ко мне, так что видны ее спина в белой футболке и левая половина лица. Волосы забраны в хвост, открывая идеальные ушные раковины. Иногда она привстает со стула, чтобы взять карандаш, резинку или точилку. В комнате довольно светло от свечей, стоящих в подсвечниках на подоконнике и столе. Больше всего на свете мне сейчас хочется рвануть дверь, прижать к себе Канту и никогда не отпускать. В порыве делаю шаг в сторону двери, но тут же останавливаю себя. Люк, наверное, уже ждет в пятом секторе.

Канта взяла в руку альбомный лист, на котором что-то рисовала, стряхнула его и подняла перед собой на вытянутой руке, разглядывая рисунок. Это был мой портрет, выполненный карандашом. С белого листа я улыбался Канте.

Подкативший к горлу ком стал душить. «Сделай что-нибудь. Я люблю тебя», — вспомнились слова Канты, когда мы разговаривали крайний раз.

Канта словно почувствовала что-то и повернула голову к окну. Я бросился прочь, не разбирая дороги. Она любит меня! Она ждет! Но что я должен сделать для нее? Смириться и растворить свою личность в потоке «магического» лотоса? Найти для нее на Земле место лучше Санвилля? Главное — она все еще любит меня, и я должен за нее бороться!

Люк уже дожидался меня в условленном месте. Он успел заглянуть в тайник и забрать оттуда все, что мы там прятали. Меня стали одолевать смешанные чувства. Канта ждет от меня каких-то конкретных, решительных действий, а вместо этого я собираюсь проникнуть в Страшный дом практически из любопытства, ставя под угрозу наши с ней отношения. Но отступать поздно. Я втянул в эту историю Люка, который рискует даже больше меня. Если его выдворят, он может угодить в тюрьму за свои проделки во Франции. Кроме того, я все равно пока не знаю, как вернуть Канту.

Оранжевый забор в темноте выглядит черным. Мы подобрались к тому месту, где я видел старуху, похожую на привидение.

— Я хочу, чтобы ты знал, что мы можем не ходить туда, если ты передумал, — шепчу Люку.

— Вот еще! — глаза Люка горят в темноте, в них отражается взошедшая луна.

Мы решили не лезть через высокий забор, а сделать лаз, отогнув пару досок. Доски подались, на удивление легко и бесшумно, едва только Люк надавил на них палкой, как рычагом. Видно, что дерево давно сгнило, и лишь оптимистичный оранжевый цвет скрывал возраст и трухлявость забора. Очутившись во дворе, мы на корточках двинулись в сторону белеющего двухэтажного здания через сад. Это и есть Страшный дом, которого боятся все санвилльцы. Даже в темноте заметно, что территория ухожена. Ровные дорожки вымощены плиткой из ракушечника, а кусты роз аккуратно пострижены. Справа от дома виднеется пустая беседка. Люк дергает меня за рукав:

— Мы не учли отключение света. Если здесь кто-то и живет, то наверняка спит. Даже в окнах ничего не разглядим, — шепчет он. В тот же момент на первом этаже зажегся свет. Значит, для девятого сектора делается исключение и здесь община на электричестве не экономит. Люк только округлил глаза в темноте. За горящим окном слышится шарканье чьих-то ног, легкий стук хлопающих шкафных дверец и выдвигающихся полок. Мы подобрались вплотную к окну, стараясь не попадать в лучи света.

— Том, я опять не могу найти свои лекарства, — раздался едва различимый, слабый голос из комнаты, и я узнал старуху. «Хлоя…» — шептала она, глядя на меня.

— Как всегда, мадам, в верхнем ящике комода, — мужской голос, без сомнения, принадлежит кришнаиту.

— Зачем вы их постоянно убираете? Ведь я просила держать лекарства на виду, — сказала женщина.

— Я отправляюсь к себе, мадам. Если что-то понадобится, позвоните. Утром придет Глен. Спокойной ночи, — оставив без внимания упрек по поводу лекарств, — сказал кришнаит. Хлопнула дверь с торца дома. Шаги стали удаляться в сторону забора, скрипнула калитка, звякнули ключи. Видимо, кришнаит живет рядом, но не в особняке. Мы тихо, не дыша, подошли к окну и заглянули, но в комнате никого не оказалось. Шагов тоже не слышно, на какое-то время наступила полная тишина, если не считать стрекота цикад, как вдруг за нашими спинами мелькнула белая фигура. Мы с Люком разом обернулись и едва не закричали от ужаса. Прямо перед нами стоит та самая старуха. В темноте она еще больше напоминает привидение. Развевающиеся седые волосы закрывают плечи и спину, падая на длинное белое платье, похожее на ночную сорочку. Неестественно белое лицо ее изрезано глубокими морщинами, но глаза кажутся молодыми, словно под страшной маской живет совершенно другой человек.

— Когда-то это должно было произойти, — тихо сказала старуха. — У меня не было гостей двадцать лет.