Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 12

Истинный смысл и назначение открытого в 1944 г. «второго фронта»,как справедливо считал российский исследователь В. В. Кожинов, заключалось в том, чтобы остановить стремительное продвижение Советской армии.«Второй фронт» против Советской армии! Кому-то эта мысль покажется дикой, но это не домыслы, а просто парафраз слов У. Черчилля: «…Надо немедленно создать новый фронт против ее (Советской армии) стремительного продвижения» ( Черчилль У. Вторая мировая война. Т. 3. М.: 1997, с. 574).

Черчилль и многие другие также стремились к объединению Европы прежде всего для борьбы против СССР, против ненавидимого ими социализма . Обратим внимание на вывод выдающегося российского ученого, участника войны А. А. Зиновьева: «Война фашистской Германии против СССР по сути являлась попыткой стран Запада раздавить коммунистическое общество в СССР. Причем социальная война (то eсть война социализма и капитализма. — Ю. С.) является главной и фундаментальной частью Второй мировой войны. Наконец, это не была война одинаково виноватых с точки зрения ее развязывания партнеров. Инициатива исходила со стороны Запада» («Литературная газета», 2004, № 45). Но это была война не только против социализма, но и против исторической России.

Симптоматично, что все эти и того же рода факты почти не присутствуют в публикациях и передачах о войне, имеющих выход на широкую публику. Они сознательно замалчиваются.

Знание и осмысление этой правды о войне позволило бы лучше понять многие предпосылки, причины, события и характер Второй мировой войны, в полном объеме осознать величие нашей Победы . Тяжелые поражения первых месяцев войны объясняются не только и не столько просчетами руководителей СССР, сколько реальным соотношением сил воюющих сторон (базируясь на нем, немецкое командование рассчитывало закончить войну максимум за 5 месяцев, а военный министр США и его начальник штаба считали, что СССР может продержаться не более 3 месяцев). Красная армия была фактически обречена на поражения в первый период войны . Учтем к тому же незавершенность подготовки к войне и внезапность — для советского руководства — нападения Германии на СССР.

Осознание этих и многих других фактов дает возможность лучше понять и послевоенные отношения Западной Европы и России , и многие современные события в Европе. Может быть, тогда мы лучше поймем то, что понял — не сразу, а после 30-летнего пребывания на Западе! — русский философ И. А. Ильин: «Живя в дореволюционной России, никто из нас не учитывал, до какой степени организованное общественное мнение Запада настроено против России и против Православной Церкви. Мы посещали Западную Европу, изучали ее культуру, общались с представителями ее науки, ее религии, ее политики и наивно предполагали у них то же самое дружелюбное благодушие в отношении к нам, с которым мы обращаемся к ним; а они наблюдали нас, не понимая нас и оставляя про себя свои мысли и намерения» (О русском национальном самостоянии. В кн.: И. А. Ильин. Наши задачи. Париж-Москва, 1992, с. 199). На большинство русских (русскую интеллигенцию) и во времена Ильина, и сегодня не производят никакого впечатления наблюдения и предупреждения наиболее глубоких, трезвых и прозорливых мыслителей. Даже прочтя «Россию и Европу» Н. Я. Данилевского, почти никто не осознавал глубокий смысл его предупреждений: «Европа не знает (нас), потому что не хочет знать; или, лучше сказать, знает так, как знать хочет, —то есть как соответствует ее предвзятым мнениям, страстям, гордости, ненависти и презрению». Нашему пониманию недоступны причины и истоки этой прикрытой политкорректностью, но совершенно реальной предвзятости и ненависти.

Уместно продолжить в высшей степени поучительные наблюдения И. А. Ильина: «Западные народы боятся нашего числа, нашего пространства, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она действительно возрастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии. Они боятся нас и для самоуспокоения внушают себе — при помощи газет, книг, проповедей и речей, конфессиональной, дипломатической и военной разведки, закулисных и салонных нашептов, — что русский народ есть народ варварский, тупой, ничтожный, привыкший к рабству и деспотизму, к бесправию и жестокости, что религиозность его состоит из темного суеверия и пустых обрядов; что чиновничество его отличается повальной продажностью; что войну с ним всегда можно выиграть посредством подкупа; что его можно легко вызвать на революцию и заразить реформацией — и тогда расчленить, чтобы подмять, и подмять, чтобы переделать по-своему, навязав ему свою черствую рассудочность, свою „веру“ и свою государственную форму» (там же, с. 200). И. Ильин предупреждал русских, что «они не имеют ни оснований, ни права ждать спасения от Запада…от мировой закулисы. Русский народ может надеяться только на Бога и на себя» (там же). Очень многое звучит не менее злободневно, чем во времена И. Ильина, не правда ли?

И даже после Второй мировой войны , по наблюдениям мыслителя, «никто из европейцев нисколько не прозрел, ни в чем не передумал, никак не изменил своего отношения к национальной России и не вылечился от своего презрения и властолюбия»( Ильин И. А. Наши задачи… с. 202).

Европейцы отнюдь не возмутились, когда в 1946 г. Черчилль объявил «холодную войну» своему недавнему союзнику или когда он же уговаривал Д. Эйзенхауэра нанести превентивный ядерный удар по СССР, хотя Советский Союз и не помышлял о нападении на Западную Европу. (Де Голль, более объективный и менее идеологизированный лидер Запада, чем Черчилль, утверждал в 1954 г.: «Русские не хотят войны. Это ясно как божий день. Если бы Россия в 1946, 1948, 1949 годах стремилась нас завоевать, она могла бы оккупировать Европу вплоть до Бреста так, что мы бы и вздохнуть не успели».) Тем не менее «холодная война» — война на истощение Советского Союза, война на выживание — была навязана Западом России. Цена выживания в этой войне оказалась огромной — в экономической, социальной, нравственной сфере. В этих условиях советское общество не могло реализовать всех тех преимуществ, которые были заложены в новом строе.

Нет никаких оснований утверждать, что ситуация существенно изменилась в пользу России в постсоветское время. Большинство «гуманных и демократичных» европейцев отнюдь не исполнились негодованием, когда наблюдали по CNN чудовищный, преступный расстрел российского парламента Ельциным в 1993 г. Равнодушие, молчание и скрытое торжество было потрясающей демонстрацией ПОДЛИННОГО отношения европейцев к России. Настоящий «момент истины».Нисколько не возмутило европейцев и расхищение российской государственной (общенародной) собственности мародерами при содействии и при участии иностранцев, перевод награбленных капиталов на Запад или наглая фальсификация референдума по конституции в 1993 г., выборов 1996 г. в пользу Ельцина и другие «подвиги» российской «демократии».