Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 06

Так вовсе, во всяком случае или практически не обращался комментатор «Словесного древа» к подлинникам клюевских писем к Блоку?

К. Азадовский категоричен безоговорочно: «Нет, не по беловому автографу , а по публикации в „Литературном наследстве“ (1987) печатал Гарнин письма Клюева к Блоку!» (здесь курсив автора. — С. С.).

Между тем печатные тексты стихотворений Клюева, беловые автографы которых были составной частью его писем Блоку, были сверены В. П. Гарниным именно с этими автографами ещё при подготовке к печати книги клюевской поэзии «Сердце Единорога» (1999).

И не просто сверены. В ряде случаев при этой сверке В. П. Гарнину удалось устранить искажения, допущенные ранее К. Азадовским при первых публикациях некоторых из них. К примеру, тексты таких стихотворений Клюева 1908 года, как «Под плакучею ракитой…», «Победителям», «Горние звёзды как росы…», впервые появились в печати в аутентичном оригиналам (т. е. беловым автографам) виде как раз в «Сердце Единорога» (с. 95, 96, 106, 111, 112).

Таким образом, обвинение К. Азадовского, что В. П. Гарнин «вовсе не обращался» к архивным источникам писем Клюева, является совершенно некорректным.

К сожалению, при подготовке «Словесного древа» составитель книги принял ошибочное решение не включать в нее стихи Клюева, имеющиеся в его письмах к Блоку (а также и к другим адресатам, в частности к А. Яр-Кравченко). Этот пробел, без сомнения, оказался рецензенту на руку. Ни словом не упомянув о предыдущей работе составителя «Словесного древа» с беловыми автографами стихотворений Клюева из архива Блока (несомненно, известной рецензенту из подробного комментария В. П. Гарнина к этим стихотворениям в «Сердце Единорога»; см. с. 829–847 этой книги), К. Азадовский использовал ситуацию, чтобы теперь навести своё «уличительное стекло» лишь на прозаическую часть клюевских писем Блоку, содержащих указанные стихотворные тексты.

Рецензент приводит шесть примеров полного совпадения неисправных прозаических мест из указанных писем, имеющихся как в «Словесном древе», так и в публикации в «ЛН», на самом деле вышедших из-под пера Клюева в другом виде. При этом К. Азадовский отмечает, что собственные публикаторские ошибки 1987 года были им устранены в новом издании ( Клюев Н. Письма к Александру Блоку 1907–1915 / Публ., вводная статья и коммент. К. М. Азадовского. М.: Прогресс-Плеяда, 2003).

Пятнадцать лет назад я провёл полную сверку текстов писем Клюева к Блоку, опубликованных К. Азадовским в «ЛН», непосредственно с оригиналами — автографами Клюева, хранящимися в Центральном (ныне Российском) государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ). Из сравнения печатных текстов писем Клюева Блоку в книгах, подготовленных К. Азадовским и В. П. Гарниным, с результатами этой сверки теперь оказывается возможным получить представление об отличиях этих текстов от их рукописных протографов.

Я проделал это сравнение. Скажу сразу: целый ряд текстуальных погрешностей публикации К. Азадовского 1987 года в «Словесном древе» действительно повторён — очевидно, здесь сказалось то, что можно назвать «гипнозом первого прочтения». Тем не менее, эти повторы никак не могут служить неоспоримым подтверждением вердикта К. Азадовского, что (цитирую) «рука (В. П. Гарнина. — С. С.), начертавшая слова „по беловому автографу“, самого автографа-то и не касалась».

Вот примеры, показывающие, что составитель «Словесного древа» (ниже «СД») действительно работал не только со стихотворной, но и с прозаической частью подлинников клюевских писем Блоку.

Письмо конца сентября — начала октября 1907 г.:

«ЛН» (с. 462): «Отныне нет смерти на земле…»

«СД» (с. 164) и автограф: «Отныне нет Смерти на земле…»

Письмо июля — августа 1908 г.:

а) «ЛН» (с. 472): «…боль ш е хочется слышать что-нибудь от Виктора Сергеевича…»;

«СД» (с. 170) и автограф: «…боль нохочется слышать что-нибудь от Виктора Сергеевича…»;

б) «ЛН» (с. 472): «…ст<���анция> Мар ш е нская…»;

«СД» (с. 170) и автограф: «…ст<���анция> Мар иинская…»

Письмо ноября — декабря 1908 г.:

«ЛН» (с. 480): «…не посмотрел перевод…»

«СД» (с. 175) и автограф: «…не посмотрел наперевод…»

Другое дело, что «гипноз первого прочтения» клюевских текстов, зафиксированный в «ЛН», в случаях, продемонстрированных К. Азадовским, оказался сильнее и помешал В. П. Гарнину увидеть подлинное авторское написание, а значит, и дать в «Словесном древе» аутентичный автографу текст…

Разумеется, может иметь место не только внешний гипноз, но и, так сказать, «автогипноз». Под его влиянием искаженный текст первой публикации в дальнейшем продолжает воспроизводиться самим публикатором даже тогда, когда он изначально ставит перед собой цель — выявить и исправить свои прежние ошибки.

Такие примеры можно найти и в повторном издании писем Клюева к Блоку (2003), выполненном К. Азадовским.

Приведу лишь один из них (письмо от 4 ноября 1909 г.). Публикатор и в 1987, и в 2003 гг. напечатал:

«Жду не дождусь от Вас пи сьмишка, вот уже почти два месяца…».

Между тем в автографе стоит:

«Жду, — не дождусь от Вас пи семышка вот уже почти два месяца…».

Кардинальное смысловое и интонационное отличие подлинных клюевских слов от того, что обнаруживает читатель в печатном тексте под именем поэта, очевидно…

Прекрасно известно, что от ошибок такого рода не застрахован ни один человек, публикующий текст по рукописи. И потому бурная демонстрация К. Азадовским раздражения по поводу текстологических оплошностей В. П. Гарнина выглядит, прямо сказать, наигранной.

Оплошности эти — на самом деле лишь повод для громоизвержения. Причина же (подобное неоднократно случалось с уважаемым рецензентом и раньше) неизменно одна — всякий раз К. Азадовский встаёт грудью на защиту приоритетов, которые считает ему принадлежащими (будь это даже, как здесь, приоритеты его собственных ошибок).

…А ведь кому-то, наверное, приходится иной раз и пожалеть о тех недавних временах, когда печать в России управлялась централизованно. Тогда стоило просигнализировать о неугодном материале, готовящемся к печати (или начавшем печататься, или уже напечатанном), в ЦК (обком, райком) КПСС письмом — или, если уж очень подпирало и чтобы было вернее, отбить телеграфные депеши в несколько более или менее высоких адресов, — и можно было не сомневаться: сигнал непременно будет услышан, а те или иные меры — приняты.

Сейчас слать депеши некуда. Нашел человек деньги на издание книги — и она будет издана в виде, представленном инициатором к печати, то есть: почти всегда — без рецензирования, нередко — без редактуры и — чаще всего — без профессиональной корректуры. И здесь я полностью согласен с К. Азадовским, который с горечью пишет «о дилетантстве и дилетантах, заполонивших сегодня в России науку, издательское дело, книжный рынок», и подчеркивает: «Речь не об отдельных просчетах — обо всей „системе“».