Array Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 04

А мы, если уж упомянули об Иерусалиме, вспомним о том, что предыдущее фронтальное столкновение России с Западом связано с этим городом. Крымской войне предшествовал спор о ключах от Иерусалимских святынь, инспирированный французскими католиками.

Как характерно, как знаменательно — Европа объединяется против России тогда, когда мы ищем пути к нашим древним святыням. И не пытайтесь убедить меня, что всё сводится к прагматике! Какая выгода побуждала Сардинию присоединиться в 1855 году к англо-французскому союзу? Какую практическую цель преследовала Голландия, возглавившая в 2004-м европейское противодействие России? Это межцивилизационная борьба в чистом виде — цивилизации воюют из-за святынь.

Недалеким материалистам в Кремле такая постановка проблемы наверняка покажется отвлеченной. Пусть прислушаются к тому, что говорит сам Запад. В частности, один из наиболее красноречивых его проповедников — немецкий политолог Александр Рap. «Запад требует от России принятия общеевропейской системы ценностей… Перед Россией стоит выбор — либо она действует по европейскому образцу — тогда она постепенно интегрируется в общеевропейский дом, либо она строит собственную цивилизацию… становясь при этом для ЕС чем-то вроде Китая» («Независимая газета», 25.01.2005).

Несчастна страна, потерпевшая поражение. Но вдвойне несчастна та, что не способна извлечь из него уроков. После Крымской войны Россия провела реформу армии, начала строить железные дороги и — что не менее важно — без сантиментов и самообмана определила свою позицию по отношению к Европе в гениальной работе Николая Данилевского. А какие меры приняты сегодня?

Руководители России, с которой Запад все чаще говорит языком ультиматумов, отчаянно пытаются делать вид, будто ничего плохого не происходит. Разве что политики второго ряда, например председатель Комитета Госдумы по международным делам К. Косачев, отваживаются признать, что украинский кризис столкнул Россию не с отдельными западными державами, а с совокупным Западом. «Коллективный Запад начинает извлекать немалые дивиденды из „плохой“ России, выступающей в роли „защитницы авторитарных и коррумпированных режимов“. По формуле: „Не получается демократизировать, будем демонизировать“. Плюсы от этой линии для ЕС и США очевидны: а) объединение обеспокоенного внутренними противоречиями Запада на почве „общего врага“; б) возможность активной игры на постсоветском пространстве уже без оглядки на Россию; в) подрыв всех интеграционных проектов на постсоветском пространстве, не получивших одобрения Запада; г) ренессанс „демократического“ миссионерства (а то и мессианства)» («Независимая газета», 28.12.2004).

Но что же предлагает российский политик? «…Нужно реальное сближение, причем инициатором должна выступать Россия». Опять идея «подстроиться под партнера». Но ведь не о танце же речь! Мы видели, ч т о требует Запад: ни много ни мало — отказаться от собственного проекта развития. От своей истории. От собственной души. Примечательно, что эти требования совпали с украинским кризисом. Отказ от Украины, в известном смысле, и означает отказ от русской истории, от нашей соборной славянской души.

Могут сказать: но конфронтация с объединенным Западом еще страшнее! Согласен — следует стараться избегать конфронтации. И хотя сейчас инициатива не в наших руках: навяжут борьбу — придется бороться, все усилия в этом направлении необходимо предпринимать. Но не отдавать душу, не отказываться от идентичности. Без души что человек, что государство — живой мертвец.

Но как совместить неуступчивость и миролюбие? Возможно ли? Отчего же нет? Рар опрометчиво ссылается на опыт Китая. Западному проповеднику не следовало напоминать о нем, а тем более пугать нас его примером. Китай — наиболее динамично развивающаяся держава мира. Кстати, куда более интегрированная в западную систему, чем Россия.

И в то же время Поднебесная в полной мере сохраняет свою идентичность. Более того, Пекин рассчитывает, что экономическое развитие позволит укрепить ее, превратить XXI век в «век Китая».

Почему бы России не последовать этому примеру? Скажу больше: верность своим ценностям и святыням сделала бы ее привлекательной для партнеров и в п р а к т и ч е с к о м плане. Для Украины прежде всего.

Известный политолог В. Никонов проницательно подметил: «…Сделала ли Украина геополитический выбор: Россия или Запад. На мой взгляд, ответ на этот вопрос просто невозможен. Потому что выбор не сделала еще сама Россия(здесь и далее выделено мною. — А. К.). Мы до сих пор еще как бы мечемся между тем, являемся ли мы особой цивилизацией, либо мы движемся в Европу, вливаемся в путь цивилизованных стран… Прежде чем мы не ответим сами на этот вопрос, нельзя требовать ответа от Украины»(«Независимая газета», 25.04.2001).

Прошло более трех лет. И что же предлагают политтехнологи, посланные Кремлем на Украину, чтобы обеспечить выбор в пользу России? Даже после того как «оранжевая революция» победила, С. Марков в познеровских «Временах» твердил: «Выход — внутренняя европеизация» («Времена», ОРТ. 28.11.2004). Имелись в виду и Украина, и сама Россия. Учитывая то, что С. Марков фактически возглавлял команду кремлевских политтехнологов в Киеве, эта рекомендация может рассматриваться чуть ли не как официальная.

Раз уж м о с к о в с к и е аналитики предписывают Украине е в р о п е и з а ц и ю, то стоит ли удивляться, что страна сломя голову ринулась в Европу. И почему, спрашивается, она должна была дожидаться Россию?

Если бы мы в своей пропаганде (а главное — в реальной политике!) делали упор на с л а в я н с к о е б р а т с т в о — общую историю, общие святыни, общую экономику, — мы могли бы упрекнуть украинцев: что же вы братьев не подождали! А коль скоро обе страны всего лишь кандидаты на вступление в Европейский дом, вполне естественно, что одна из них попыталась воспользоваться преимуществами раннего старта…

Признаем: если мы не братья, то конкуренты. Те же самые факторы, которые могли бы работать на соединение, в этом случае начинают работать на разъединение. Общая экономика? Но это значит, что и структура экспорта у нас одна и та же — металлопрокат, минеральные удобрения. Следовательно, одна страна будет пытаться вытеснить другую с западных рынков. Общая история? Но если мы наперегонки устремились на Запад, то кто-то должен доказать, что он ближе, роднее Европе.

Могут спросить: а так ли уж много факторов нас объединяет? Может, мы и впрямь не столько братья, сколько конкуренты? Отвечу: сегодня мы действительно соперничаем. Но всего 60 лет назад наши народы совместно одержали победу в величайшей битве в истории человечества. Уже одна только память об этом триумфе могла бы стать мощнейшим фактором единства.