Брук Дэвис - Потерять и найти

Женщина разгладила блузку, подмигнула Агате и вышла.

11:12. Вскоре, снова одетая, Агата пришла в кафе и встала в нескольких метрах от кассы, томно наблюдая за едой под аккомпанемент своего урчащего желудка.

– Нормально все? – На нее из-за прилавка смотрел мужчина.

– Да! – ответила Агата, не шевелясь.

– Чего-нибудь будете?

– Да!

Он вздохнул.

– Чего именно?

– Вон то! – она указала на блинчик с овощами. – И вот это! – И на мясной пирог.

Мужчина положил то и другое в бумажный пакет и подвинул к Агате. Затем кивнул на него.

– Всего – шесть двадцать пять, спасибо.

Агата была очень-очень голодна. Может, схватить и сбежать? Так же делают, разве нет? Она никогда не хотела ничего так сильно…

Но тут ее рот сказал:

– Я не могу.

– Не можете?..

– У меня нет… – она вздохнула.

Мужчина забрал пакет.

– У нас тут не благотворительность, дамочка.

– Я заплачу, – послышался голос у Агаты за спиной.

Она обернулась и увидела женщину из туалета. Та махала двадцатидолларовой купюрой. Улыбнувшись Агате, женщина направилась к кассе.

– Я заплачу.

– Бизнес есть бизнес, вы же понимаете.

– Отрастите себе сердце.

– Ну хватит. Давайте деньги. – Мужчина забрал купюру и звякнул по прилавку сдачей. Потом, взяв пакет, посмотрел на Агату и потряс им в воздухе. – День удался, да?

Женщина выхватила у него пакет и пошла прочь, жестом позвав Агату за собой.

– Я Карен, – она положила пакет на столик, за которым сидел какой-то мужчина. – А это Саймон, – представила она незнакомца и нежно провела рукой по его плечу.

Саймон был заметно моложе Карен, с резкими смуглыми чертами лица.

«Сын?» – предположила Агата.

Саймон игриво шлепнул Карен по заду.

«Не сын», – решила Агата.

– Здрасьте, – поздоровался Саймон. Он улыбнулся и помахал рукой.

Между зубов у него застряли кусочки хлеба. Карен подвинула стул и мягко похлопала по столешнице. Агата села и уставилась на пакет, будто ждала, что он что-то выкинет.

– Имя у вас есть? – спросила Карен.

– Да, – ответила Агата.

Карен улыбнулась.

– Тихоня. Все с вами ясно. Ну вы чего? Налетайте.

– Что вам от меня нужно? – спросила Агата.

– Ха! – ответила Карен. – Что мне нужно от женщины, которая не может заплатить за мясной пирог? Которая стоит в одном белье и кричит на свое отражение? Просто ешьте свой пирог, милая.

– Сейчас кто-то что-то про белье сказал? – встрепенулся Саймон. Он оттянул и отпустил резинку у Карен на штанах. Карен пихнула его плечом.

– Боже мой, Сайм, – она погладила его по щеке, – сколько у тебя всякой чертовщины-то в зубах! – Оба сдавленно захихикали. – Сходи приведи себя в порядок, ладненько?

Саймон встал.

– Ваше желание для меня – закон. – Он ухмыльнулся, отвесил поклон и ушел.

Агата выудила пирог из пакета и положила сверху. Затем достала вилку и нож из безупречно чистой стальной подставки, разрезала пирог на маленькие квадратики и – квадрат за квадратом – принялась есть. Она чувствовала на себе взгляд Карен.

– Хотите поговорить о том, что случилось в туалете? – спросила Карен.

– Нет, – ответила Агата.

– А можно тогда вам открыть секрет? – Карен подалась вперед.

– Нет, – повторила Агата с набитым ртом.

Карен засмеялась и еще чуть-чуть наклонилась. Потом глянула через плечо и вновь повернулась к Агате.

– Я сделала кое-что ужасное, – прошептала Карен. – И пытаюсь того… всю эту карму, или как ее, выправить, как надо. Не знаю, верю я в нее или нет, но, – она подмигнула Агате, – на всякий пожарный. Хорошо?

Агата кивнула и сказала:

– Спасибо. – А потом: – Вы никого, случаем, не кокнули, нет?

– Нет! Конечно, нет, – Карен заерзала на стуле.

– Наркотики?

– Нет.

– Оружие?

– Нет.

– Вы проститутка, так ведь?

– Нет!

– И насколько все плохо?

– На самом деле кошмар как плохо.

– По десятибалльной шкале?..

– Восемь.

Агата сглотнула и посмотрела на Карен.

– С половиной, – Карен сжала ладони. – Десять. Определенно десять. Десять. Я… я… – Она облокотилась на стол и переплела пальцы. Посмотрела Агате в глаза. – Я нехороший человек.

Агата взяла свой блин и осторожно откусила кусочек. Принялась жевать, наблюдая за Карен. Затем проглотила и вытерла рот салфеткой.

– Я… э… – Агата откашлялась и сказала громче и четче: – Я тоже человек нехороший.

Карен сдавленно пискнула, точно слова Агаты вытянули этот звук у нее изо рта. Потянувшись через стол, женщина схватила Агату за руку.

– Как думаете, а хорошие-то вообще бывают? – И крепко сжала ладонь.

Агата поглядела на руку у себя на руке. Она видела, как старость, точно полиэтиленовая пленка, покрывает кисть этой женщины. Впервые она не радовалась тому, что губительная сила старения затронула кого-то другого. Но она и не печалилась, как бывало, о собственном теле, а только лишь ощущала родство с этой женщиной, будто та была Агатой, а Агата – ею, один в один.

– Ну? – допытывалась Карен. – Думаете, бывают хорошие люди?

Рон. Агата подумала о Роне. А потом в голове у нее возникло лицо Милли и так и повисло перед глазами, ясное и неподвижное. А Карл? Карл хороший?

– Я Агата, – сказала Агата, не зная, как ответить на вопрос.

А тут и Саймон вернулся.

– Я пописал на освежитель для унитаза, – поделился он. – Очуменно вышло! – Он показал Карен зубы. – Ну как, больше нету?

Карен взяла его ладонь в свою:

– Все хорошо, зай.

Агата смотрела на их руки. Они ласкали друг друга так, словно остались одни на белом свете. Она не представляла, каково это – быть настолько близкими.

– Слушай, Сайм, – заговорила Карен, поглядев на часы. – Сгоняй-ка заправься, ладно? Нам ехать пора.

– Хорошо, мамуль. – Саймон ей подмигнул.

Когда он снова ушел, Карен повернулась к Агате.

– Я вчера оставила своего мужа. А Саймон – свою жену.

Агата поглядела на нее в упор.

– У меня есть дети. Не сказать, что особенно маленькие, но и не большие. Мы никому ничего не сказали. Просто сбежали. – Карен вытянула руки над головой, потянулась и вновь их опустила. – Господи, как же хорошо наконец в этом сознаться. Надеюсь, вы не против.

– Против, – ответила Агата.

Карен засмеялась.

– Справедливо. В общем, так вот. Я просто хочу быть с Саймом. Да, я люблю своих детей, но собственную жизнь я тоже люблю. И хочу. Это я про жизнь. Когда-нибудь дети меня поймут.

– Вряд ли, – сказала Агата.

Карен кивнула.

– Ну, я очень надеюсь, что вы ошибаетесь.

Агата вспомнила о маме Милли. О том, как Милли бросили. Она почувствовала, как все тело вспыхивает от гнева, источает его, и как гнев пузырится у нее на коже. Она хотела посмотреть в лицо маме Милли и сказать: «Ты что о себе возомнила? Она же еще ребенок». То же самое она хотела сказать и Карен: «Ты что о себе возомнила?» – но вместо этого произнесла: