Мэтью Томас - Мы над собой не властны

— Он студент магистратуры, учится в Нью-Йоркском университете. Естественник. Одержимый прямо, из библиотеки не вылезает. Фрэнк за него беспокоится. Решил его немножко растормошить.

Эйлин молчала — не решалась поверить в сложившуюся многообещающую картинку.

— Фрэнк и наплел, будто бы я его совсем замучила просьбами найти для моей подруги кавалера на Новый год.

— Вот еще! — возмутилась Эйлин. — Я не собираюсь никому навязываться.

— Он — настоящий джентльмен. Согласился выручить прекрасную даму. Ничем другим его не проймешь.

— Рут!

Мимо них в закусочную прошли две девушки. Все места у стойки были уже заняты, и свободный столик остался только один.

— А если я скажу, что он собой красавец? Фрэнк сам говорил — все их знакомые девушки считают его очень красивым.

— Вот пусть эти девушки его и забирают, — буркнула Эйлин... и покривила душой.

Она сама удивлялась — с чего вдруг ей хочется защищать этого незнакомого парня от посягательств?

— Ну пожалуйста, ради меня! Честное слово, больше не буду тебя донимать! — упрашивала Рут, открывая дверь закусочной. — Оставайся старой девой, если тебе так хочется.

— Ладно, только имей в виду: я не собираюсь изображать безумную благодарность. Пусть не думает, что он меня осчастливил.

За оставшееся до Нового года время Эйлин убедила себя, что всего лишь бескорыстно помогает подруге сделать доброе дело. Но когда в квартире Рут прозвенел дверной звонок, Эйлин с перепугу заперлась в ванной.

— Прекрати! Я иду открывать.

— Я никуда не пойду. Скажи ему, я заболела или еще что.

— Выходи, поздоровайся! — прошипела Рут под аккомпанемент очередного звонка.

Эйлин слышала, как подруга открывает дверь. Ей понравился голос — негромкий, но в нем чувствуется скрытая сила. Эйлин решила, что все-таки выйдет, но будет мучить молодого человека нещадно. Пусть не смеет думать, будто она в нем нуждается. Тем более сам — какой-то затворник ненормальный. Да его небось за ручку водить надо!

Как только она вошла, Эд встал, не дав ей времени сказать какую-нибудь колкость. Он и в самом деле был красив, хотя его никто не назвал бы смазливым, — худой, ладный, с четкими чертами лицами и обаятельной серьезной улыбкой.

Эд наклонился к ней и шепнул на ухо:

— Я понимаю, что вы могли бы и не соглашаться на эту встречу. Обещаю, я постараюсь, чтобы вам было не очень скучно.

Сердце Эйлин сделало перебой, как мотор, когда его заводят холодным зимним днем.

Танцевал Эд бесподобно. Когда в танце привлек ее к себе, она удивилась, какой он, оказывается, мускулистый. Очки, аккуратная прическа, учтивая манера открывать перед дамой дверь — все это поразило Эйлин, а крепкая спина и плечи дарили ощущение надежности. Сидевшие рядом девушки твердили, что в жизни не встречали такого воспитанного молодого человека. Грамотная речь без всякого акцента придавала ему сходство с профессором из кинофильмов — только без той нотки безумия, которая делает подобных персонажей бесполыми. Зато образованности ему и впрямь было не занимать, — пожалуй, люди ее круга на него посмотрели бы косо. Он мог говорить на такие темы, которые им были недоступны. И почти не пил пива — просто грел бокал в ладонях, будто жертвоприношение божествам застольной беседы. Эйлин беспокоилась, поладит ли он с ее отцом, и потому довольно скоро привела домой знакомиться — вдруг встречи придется прекратить. Однако Эд сумел обезоружить Большого Майка. Эйлин даже притворялась, будто злится от того, как они спелись. Удивляться, собственно, было нечему — Эд вырос в таком же районе, умел врезать как следует, если задирают его друзей, умел и успокоить всех, пока еще не началась потасовка. Его слушали, потому что он урезонивал таким тоном, словно говорит вещи и без того всем хорошо известные.

Он был спортивным от природы. Как-то они играли со старинной подругой Эйлин, Синди, и ее мужем Джеком — тот увлекался гольфом. После удара Эда мячик взмыл в небо и, описав параболу, вернулся к земле крошечной горошиной где-то вдали.

В другой раз они поехали на выходные в Форест-Хиллс, к друзьям Эйлин — Мэри и Тому Кадэхи. Там неподалеку был теннисный корт. Мэри и Том одолжили им костюмы для тенниса, и они стали играть двое на двое — без подсчета очков и чередования подач, просто перекидывались мячом как придется. Под конец Том предложил Эду сыграть один сет вдвоем. Мэри виновато оглянулась на Эйлин. Обе знали, что сейчас будет. Том играл в команде Фордемского университета и славился мощной подачей. В парной игре, да еще с дамами, он обычно сдерживался, зато любил после размазать противника-мужчину.

Он начал с пушечной подачи. Мяч попал Эду в корпус и отскочил вверх, словно хотел еще пару раз стукнуть его по голове. Вторая подача была нацелена Тому прямо в руки. Он в последний миг успел отбить чуть заметным движением кисти. Мяч пролетел над сеткой, чудом ее не задев. Том бросился вперед, но мячик уже покатился по земле. И дальше они шли вровень по очкам и геймам. У Эда была уверенная, стабильная подача, а отбивал он решительно и яростно. Эйлин нравилось смотреть, как он резко взмахивает ракеткой, держа ее перед грудью, словно отвергая подношение. Эд посылал мяч то в один угол, то в другой, гоняя противника по всему корту. В конце концов Том выиграл, но с минимальным отрывом. В их компании результат небывалый.

После матча все отправились к Кадэхи, мыться и переодеваться. Эйлин шла, вложив ладонь в руку Эда, а свободной рукой придерживая подол теннисной мини-юбочки, которую ей одолжила Мэри. На корте наряд смотрелся уместно, зато сейчас она чувствовала себя почти голой. Эд был великолепен в теннисном костюме, словно с рожденья его носил.

— Где ты научился так хорошо играть в теннис?

— Не так уж и хорошо.

— А по-моему, очень даже неплохо.

Эд на ходу подбрасывал мячик и снова ловил.

— Как-то летом я убирал мусор в Проспект-парке. После работы оставался поиграть в теннисном центре. Вечно бегал за мячом и никак не мог догнать. Один профессиональный теннисист дал мне бесплатный совет: «Беги, куда летит мяч. Успей туда раньше».

— У меня тоже есть своя стратегия, — сказала Эйлин. — Я вообще не бегаю. Пусть мяч летит мимо меня к тебе.

Эд засмеялся:

— Я заметил!

— У меня плоскостопие.

Из чьего-то сада повеяло ароматом жимолости. Эд сунул мячик в карман.

— Нельзя же, чтобы это белое платье промокло от пота! — Он притянул ее к себе, и несколько шагов они прошли, спотыкаясь и тесно прижавшись друг к другу. — Такое крошечное белое платьице... Это было бы просто неприлично.

— Нормальный теннисный костюм! Все вполне прилично. — Она в шутку отпихнула его. — Веди себя как следует, Тарзан!