Мэтью Томас - Мы над собой не властны

Пора его призвать к порядку. От Эда в этом плане помощи не дождешься. Он слишком любит сына и все ему спускает. Коннелл получил за контрольную девяносто пять баллов из ста — Эд в восторге. А на ее долю выпадает спрашивать, почему сын недобрал оставшиеся пять баллов. Эйлин не нравилось, что Коннелл не ценит своего безоблачного существования. Безответственным растет.

Она добавила в салат помидоры черри и быстренько обжарила курицу на сковородке. Положила в салат заправку, какая под руку попалась, перемешала все и велела Коннеллу садиться за стол. Положила ему на тарелку немного салата и сверху — кусочки курицы.

— Это ужин? — спросил Коннелл.

— Тебе надо есть больше зелени. Вообще хоть какую-нибудь зелень.

Половина восьмого — значит, полчаса назад у Эда началось занятие. А закончится через час. Вспоминает ли он вообще о них с Коннеллом?

Коннелл, как всегда, ел слишком быстро. И ведь не любит салат, а все равно заглатывает со страшной скоростью. Может, хочет побыстрее отделаться от основного блюда и перейти к сладкому? Правило в семье твердое: пока не очистишь тарелку, сладкого не получишь. Пару лет назад у Эйлин был с ним долгий разговор на эту тему. Она выяснила, каких продуктов следует избегать, а он перестал потихоньку выбрасывать еду в мусорное ведро и покорно съедал все, что лежит в тарелке, — такую власть имел над ним десерт. Эйлин всегда держала в доме что-нибудь сладкое, не только для Коннелла, для себя тоже, но она брала понемножку, а сын пожирал сласти горстями. Если он хочет добиться успеха в жизни наравне с серьезными людьми, пусть научится себя ограничивать. Такая неумеренность прямо-таки непристойна. Эйлин велела ему есть помедленнее — Коннелл кивнул и продолжал с той же скоростью.

— Медленнее! — рассердилась Эйлин. — Подавишься же!

Она встала, набрала в стакан воды из-под крана, выпила, не отходя от раковины, и налила еще. Обернувшись, увидела, что Коннелл выронил вилку и машет руками. Вдруг он вскочил, хватаясь за горло. Эйлин сказала ему, что это не смешно, — потом увидела его лицо и закричала:

— Ты что, правда подавился? — уже зная, что так и есть.

В раннем детстве с ним пару раз случалось, что кусочек тунца или арахисового масла застревал в горле, но тогда он все-таки мог дышать, а сейчас не издавал ни звука. Нужно было без паники обхватить его сзади, сжатым кулаком надавить на живот повыше пупка, а другой рукой резко толкнуть этот кулак вверх, чтобы воздух вытолкнул застрявший кусок, — но Эйлин не могла заставить себя действовать.

На работе она не раз сталкивалась с подобными случаями. Обхватываешь пациента поперек туловища, нажимаешь на диафрагму — опля, кусочек выскочил. Пара секунд, и готово. Времени больше чем достаточно — ведь, вопреки распространенному мнению, в вашем распоряжении целых четыре минуты до того, как начнутся необратимые повреждения мозга. Но сейчас речь шла о ее сыне! Эйлин не имела права на ошибку.

Она испугалась, хоть и знала, что пугаться нельзя. Мальчик был ей слишком дорог. «Пожалуйста, не умирай, пожалуйста, не умирай!» — мысленно повторяла Эйлин. Вцепившись в его плечи, она стала звать на помощь, а потом потащила Коннелла к выходу на черную лестницу.

— Анджело! Анджело!

Эйлин стрелой взлетела на второй этаж и заколотила в дверь:

— Спускайтесь к нам! Скорее!

И тут же кинулась обратно к сыну. Руки у нее тряслись.

— Он задыхается! — кричала Эйлин.

Коннелл начал синеть. По лестнице протопали быстрые шаги. Рядом с Эйлин оказался Донни. Оттолкнув ее в сторону, он обхватил Коннелла мускулистыми руками и надавил ему на живот — примерно так и выполняют прием Геймлиха. Что-то вылетело у Коннелла изо рта. Он закашлялся и громко заревел — больше похоже не на детский плач, а на кошачий вопль. На ковре лежал помидорчик черри. Должно быть, малыш проглотил его целиком. Эйлин со злостью раздавила помидор в руке. Усадила сына за стол. Прибежали Анджело, Гэри и Бренда. Коннелл уже почти не плакал, только кашлял. Эйлин пошла налить ему воды. В кухне, увидев тарелки, она вышвырнула их в мусорное ведро вместе со всем содержимым. Чувства захлестывали ее — вот-вот выплеснутся через край. Коннелл быстро выпил воду. Она больше никогда не будет сердиться, что он слишком торопливо ест. Сейчас она сердилась на Эда — за то, что его не оказалось рядом, когда Коннеллу грозила опасность. Какое счастье, что семейство Орландо всегда бывает дома по вечерам! И как стыдно, что она, профессиональная медсестра, не смогла спасти собственного ребенка.

Вернувшись в столовую, она не придумала ничего лучше, чем ляпнуть:

— Ну что, будешь теперь есть помедленнее?

И разрыдалась.

Коннелл от изумления даже плакать перестал.

— Был бы на твоем месте Гэри, я бы к нему и близко не подошел, пусть себе задыхается, — сказал Донни. — Гэри, как это называют по-научному: эвтаназия?

Коннелл чуть слышно хихикнул, продолжая кашлять.

— Смотри больше нас так не пугай, — сказал Анджело. — Хватит с меня одного сердечного приступа.

— Получше тебе? — спросила Бренда, погладив Коннелла по плечу.

Он кивнул.

— Ты уж правда ешь не торопясь. Никто у тебя еду не отнимает.

— Ну ладно, я свое дело сделал, — сказал Донни. — Пойду найду телефонную будку и переоденусь [8] Пойду найду телефонную будку и переоденусь. ... Бельевая корзина все-таки не из криптонита сделана. — Намек на фильмы и комиксы о Супермене. Кларк Кент несколько раз переодевался в костюм Супермена в ближайшей телефонной будке. Криптонит — кристаллическое радиоактивное вещество, являющееся единственной слабостью Супермена и других криптонцев: зеленый криптонит лишает их сил. .

— Лучше бы свои грязные подштанники с пола в ванной подобрал, — отозвалась Бренда. — Бельевая корзина все-таки не из криптонита сделана.

Смех немного разрядил обстановку, хотя Эйлин видела — Донни все еще не совсем пришел в себя. Глаза круглые, и голова дергается. Вообще, вся семья Орландо явно выбита из колеи. Коннелл постоянно сидел у них по вечерам, но Эйлин не думала, что они его уже считают за своего.

— «Колесо Фортуны» начинается, — сказал Гэри.

Орландо ушли, а Эйлин села за стол рядом с Коннеллом.

— Ты как, нормально?

Он кивнул.

— Испугался?

Он опять кивнул.

— Я не мог дышать.

— Понимаю...

— Говорить не мог.

Малыш не понимал, как терзает ее.

— Ужасно, — сказала Эйлин. — Я просто оцепенела.

— Донни меня спас.

— Не знаю, что на меня нашло. Раньше ведь сама не раз так делала. Наверное, с чужими проще.

— Хорошо, что они пришли, — сказал Коннелл.

— Я бы тоже в конце концов опомнилась. Включились бы профессиональные навыки. Наверное, само сознание, что есть кого позвать на помощь, расслабляет.