Мэтью Томас - Мы над собой не властны

Эйлин почти обрела душевное равновесие, как вдруг на глаза ей попались три фотографии в красивых рамках, выстроившиеся возле ночника, будто часовые. У Эйлин внутри все сжалось, хотя, казалось бы, на снимках не было ничего особенного. Семейное фото — скорее всего, снято в отпуске; черно-белая свадебная фотография; и пожилые муж с женой, верхом на лошадях, — муж улыбается во весь рот, сидя в седле спокойно и уверенно. Видимо, решили под старость податься в теплые края. А может, они уже умерли и дом продают наследники. Судя по всему, эти люди прожили хорошую жизнь. Муж и в пожилом возрасте полон юного задора.

Эйлин даже затошнило от волнения. Вот чего Эд не понимает — в таком доме она смогла бы наконец вздохнуть свободней и наладить их общий быт. Стать такой женой, которая не мечется с утра по дому, спеша приготовить еду, пока муж не ушел на работу. Пожалуй, в таком доме можно бы прожить и до самой смерти.

Собрав волю в кулак, Эйлин спустилась вниз. Риелторша с молодыми людьми обнаружились в патио: муж озирал двор, жена с пристальным интересом осматривала гриль. Эйлин, одернув блузку, раздвинула стеклянные двери:

— Мне надо бежать. К сожалению, нет времени посидеть и поговорить.

— Да-да, конечно! — подхватилась риелторша. — Вы взяли наш буклет?

— Дом чудесный, но, боюсь, это не совсем то, что нам нужно.

— У всех свои требования, верно? Иначе все жили бы в одинаковых домах!

— Мы с мужем хотели бы посмотреть другие варианты, в этом же районе.

— Прекрасно, возьмите мою карточку! А сейчас вы где живете?

— В городе.

Формально Квинс действительно входит в состав Нью-Йорка, но Эйлин понимала, что своим ответом создает несколько иное впечатление.

— С удовольствием покажу вам другие дома!

— Спасибо. — Эйлин обернулась к парочке. — Удачи вам в поисках!

— И вам удачи, куда бы ни вел ваш путь, — высокопарно ответил молодой человек.

Эйлин в этом почудилась грубость.

Когда она вернулась домой, Эд лежал на диване в наушниках и с закрытыми глазами. Эйлин постояла возле него, помахала рукой в надежде, что он почувствует, потом зашла к Коннеллу.

Он валялся на полу, прямо в бейсбольной форме. Эйлин залюбовалась — какой он милый! Форма была чуть маловата — за прошедший год Коннелл раздался в плечах и в росте прибавил. Может, нехорошо, что он столько времени проводит в подвале со штангой? Эйлин где-то слышала, что от этого могут быть проблемы с ростом. Однако в последнее время у нее было столько забот. С дурной компанией не связался, и то ладно.

Коннелл догадался снять грязные шиповки, но и вся форма была забрызгана жирной грязью, которую невозможно отстирать.

— Как прошел матч?

— Мы проиграли. Я опозорился. Девять раз подарил базу противнику.

Он подбросил мячик и снова поймал, едва не попав себе по лицу. В последнюю секунду увернулся, не то мяч расквасил бы ему нос.

— Ничего, научишься — станешь играть лучше.

— Зато у меня подача мощная! — похвастался Коннелл, расплывшись в горделивой улыбке.

— Только дверь гаража не погни своими подачами, — предупредила Эйлин. — У меня сейчас лишних денег нет на новую дверь.

Коннелл кивнул.

— Папа пришел за меня болеть.

— Правда?

— Странный он какой-то.

Эйлин сжалась от страха:

— Что такое?

— После игры на меня наорал. Я задержался немножко — помогал убирать мячи и всякое там. Папа пока за машиной пошел. А когда я сел в машину, не знаю, что с ним сделалось. Кричал: «Сколько можно тебя ждать! Сколько можно тебя ждать!»

— Ну... Действительно, не очень хорошо заставлять людей ждать, — неуверенно ответила Эйлин, боясь, что Коннелл услышит, как неискренне она заступается за мужа.

— Не мог же я оставить биты валяться на площадке! Тренер попросил помочь. И не так уж долго я копался, правда! А отец всю дорогу орал не переставая.

— Не обижайся. У папы сейчас тяжелое время.

— Я его не просил меня ждать! Мог бы вообще не приходить.

— Он любит смотреть, как ты играешь.

— Плевать!

— Не надо так!

— Мам, ты его не видела. Он прямо как с ума сошел.

Мяч укатился в сторону. Коннелл не стал за ним тянуться. Так и сидел, упираясь руками в колени, — маленький мужчина, столкнувшийся с жизнью лоб в лоб. Он умный мальчик. Знает, что у других детей бывает хуже — отец или бьет, или вообще ушел из семьи. И все-таки грустно видеть, как рушатся иллюзии. Обычно близость Коннелла с отцом вызывала у Эйлин ревность, а сейчас ей хотелось защитить эту связь между ними.

— Папа всегда злится, когда ему приходится кого-то ждать в машине. Не принимай на свой счет. Наверняка он уже жалеет.

— Полчаса проторчали около дома — он все извинялся.

— Вот видишь!

Однако вечером в постели она стала упрекать Эда:

— Коннелл говорит, ты на него накинулся ни с того ни с сего.

— Сорвался.

— Эд, он же маленький еще.

— Такого больше не повторится.

— Надеюсь. Может, у тебя с отцом были сложности, но мальчик-то не виноват.

Пару кварталов до риелторской конторы Эйлин прошла пешком. Вдруг риелторша в прошлый раз не рассмотрела ее машину? Конечно, рано или поздно хитрость раскроется, но пускай хотя бы поначалу Эйлин воспринимают всерьез. Точно так же в молодости она просила придержать для нее какую-нибудь вещь в магазине. Продавец записывал ее фамилию на бумажке и обещал, что товар столько-то времени будет ее ждать. Эйлин почти никогда не возвращалась за покупкой — ей было довольно сознавать, что желанная вещь хотя бы недолго и хотя бы в теории принадлежала ей. Может, проведя немного времени в дорогих домах, она получит своего рода прививку и ей уже не нужно будет на самом деле там жить?

Контора находилась в центре Бронксвилла. Зажатая меж двух дорогих бутиков, внутри она чем-то напоминала кабинет старого дантиста. Обшитые деревянными панелями стены, синее ковровое покрытие на полу и несколько потертых письменных столов по обе стороны прохода. Здесь Эйлин не чувствовала себя самозванкой. Они были почти наедине, только еще один сотрудник негромко разговаривал по телефону в уголке.

Темные волосы Глории были коротко подстрижены, как у политика. Кое-где проглядывали непрокрасившиеся светлые прядки. Ростом примерно с Эйлин, риелторша была одета в темно-синий костюм и блузку, с виду шелковую. Ослепительно-белые и ровные зубки наводили на мысль о коронках.

Здороваясь, Глория снова протянула сразу обе руки, словно раскрывая объятия. Их этому, что ли, специально учат? И опять подействовало, как тот нехитрый прием с вкусным запахом из кухни.

Риелторша усадила Эйлин за стол.

— Прежде всего давайте обсудим, какой дом вам хотелось бы, хорошо? Вас интересует какой-то определенный архитектурный стиль?