Рене Фройнд - Любовь среди рыб

Как опытная издательница, она знала: лучше всего не давить на автора. Это единственное, что действительно оказывает на них давление.

Сюзанна объяснила ему, где найти воду и дрова.

— Ключ лежит у Алоиза в трактире «У серны». Там, где дорога сворачивает к Малому Эльбзее. Передайте Алоизу сердечный привет. Приятного отдыха! Чусс!

Приближаясь к предгорьям Альп, Фред чувствовал усталость. Дождь все лил, и темп в 80 километров в час не мог раздражать медлительностью. Останавливаться Фред не любил. Он вообще избегал автостоянок на трассе. Там у него всегда кружилась голова. Гораздо увереннее он чувствовал себя в своем «бенце».

Только зря на мойку ездил. Мог бы сэкономить — ввиду такой погоды. Правда, машина, уже больше полугода простоявшая на боковой улочке, была покрыта толстым, липким слоем грязи. Пришлось скребком для льда вычистить на лобовом стекле смотровое окошко, чтобы вообще доехать до мойки. Зато завелась машина с полоборота. Только «Мерседес» — это «Мерседес». Рекламный слоган, который своей простотой так трогал Фреда, будто это была хорошая строчка Рильке.

Для помытой машины Фред нашел парковочное место прямо перед своим домом. И зашел в маленькую лавку на первом этаже. Ёзер по-настоящему обрадовался. Фред закупил кое-что в запас: овечий сыр, хлеб, оливки, томаты. Халву в качестве аварийного запаса: достаточно одного кусочка, чтобы целый день быть сытым. И, разумеется, вино. Двенадцать бутылок, чтобы хватило на первые дни. А в остальном в этой странной хижине ему мало что понадобится. Немного одежды, зубная щетка.

Когда Фред подумал о вине в багажнике машины, он вспомнил поговорку одного мудрого коллеги: «День без пива — все равно что день без вина». Надежда на австрийское «мартовское», а то и на «гессер» из бочки все-таки заставила его припарковаться на автостоянке. Сгорбившись, как будто это могло защитить от дождя, Фред забежал внутрь. Там ему мгновенно стало неуютно. Все здесь было не так. Оформители помещения пытались воссоздать идиллическую жизнь в старом деревенском постоялом дворе. Однако дощатый пол был не из деревянных досок, а из пластиковых. Окна с двойными рамами и цветами на подоконнике были размещены прямо посреди помещения — в виде перегородок, немотивированно и совершенно нецелесообразно. Повсюду висел или стоял обычный деревенский хлам — навозные вилы, грабли и тележные колеса. Фред подошел к стойке. Кельнерша была одета по деревенской моде. То есть на ней был якобы национальный костюм, который не являлся, а лишь прикидывался таковым. Как и вся эта кафешка, которая прикидывалась не тем, чем была.

Фреду пришлось ухватиться за стойку. У него закружилась голова — то ли от долгой езды, то ли от обилия китча. Правда, одно было в самый раз: «Гут, бессер, гессер». [3] «Хорошо, лучше, гёссер» (нем.). Еще один рекламный слоган, от которого в животе сразу потеплело. Вместе с пивом золотистого цвета он проглотил свою таблетку. Эти пилюли действовали на него хорошо. А эректильные побочные эффекты в настоящий момент его мало интересовали.

Выпив сам, Фред побаловал глотком и своего «бенца». Признаться, с этим была некоторая проблема: расход горючего. Он заправился под завязку. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы там, у этой хижины, кончился бензин. Тогда он оказался бы в ловушке, а оказаться в ловушке — как в пробке или на канатной дороге — входило наряду с посещением театра и брокколи в число самой большой жути в каталоге ужасов Фреда.

Еще на автобане Фред подумал, что дождь уже не прибавит, дальше некуда. Теперь, уже находясь в долине Эльбталь и двигаясь в сторону гор, он понял, что обманулся. Как это всегда красиво звучало в сводках погоды — тучи образовали затор с северной стороны Альп. Фред ехал, продираясь сквозь них. Сквозь стену воды. Гор не было видно. В какой-то момент по левую руку возникли смутные очертания дома, очень старого дома, на нем значилось готическим шрифтом: Трактир «У серны».

Фред припарковал машину перед дверью и вошел. Пары метров от машины хватило, чтобы вымокнуть. За стойкой никого не было. Царила жутковатая пустота, если не считать троих посетителей в самом углу. Над их столом болталась грубая деревянная вывеска: «Стол для постоянных клиентов».

Вначале Фред видел только шляпы. Потом из-под них выглянули трое мужчин. Их разговор не смолк, потому что они и перед этим ничего не говорили. Остекленевшими, слегка покрасневшими глазами они смотрели на Фреда так, будто увидели первого в своей жизни homo sapiens.

— Таг, — сказал Фред с фрикативным «г» на конце. Слово прозвучало в пустом помещении как иностранное, и Фред раздумывал, какое приветствие добавить — «грюсс Готт» или «сервус», но это еще больше заклеймило бы его как «пифке». Все его рассуждения, которыми он был занят во время поездки, о ничтожности отличий между немцами и австрийцами развеялись перед лицом этих аборигенов. Глубинная Австрия находилась на другом континенте, чем Берлин.

— Наше вам, — пробормотал, наконец, младший из троих, у него единственного на шляпе болталась тирольская кисть из меха серны. Эта кисть заметно контрастировала с татуировкой на его правом предплечье — там была изображена русалка с элегантно изогнутым рыбьим хвостом и грудями, которые с любопытством тянулись навстречу миру. Словно по таинственной команде, все трое закурили. Австрия — единственная страна в мире, где все еще можно курить где угодно, подумал Фред, и хотя сам он курил — и отнюдь не мало, — этот факт наполнил его неприязнью.

Фред присел за стол. На нем стояла — как когда-то в его детстве — святая кулинарная троица: соль (с засорившими ее зернами риса), перец (во всяком случае, серый порошок тонкого помола), а также флакончик пряностей (с усилителем вкуса).

Трое мужчин продолжали смотреть на него. Необязательно было владеть ясновидением, чтобы прочитать их мысли: «Кто такой, не знаю. Здесь, в долине, никогда не видал. Но, может, и ничего, обойдется без драки».

Из кухни показался человек в кожаных штанах, который, верно, и был хозяин. Он жевал холодный шницель, который держал в руке. Подойдя к столу Фреда, он посмотрел на него и с вызовом вскинул подбородок. Фред идентифицировал этот жест как местный способ объединить в одном минимальном жесте «доброго вам вечера, чем могу?». Фред подобрался, он не стал заказывать ни берлинский пильзнер, ни «кружку!», как это сделали бы в Вене, а заказал «половину». Вернее, даже «палвину». Но это пришлось точно так же неудачно, как «таг» с фрикативным «г».

— Большое пиво? — переспросил хозяин на чистейшем литературном немецком.

Фред уличенно кивнул:

— И что-нибудь поесть, пожалуйста. Что-нибудь без мяса.