Миа Марч - В поисках Колина Фёрта

С боем часов стали собираться девушки, рассаживаясь на пуфы и в кресла. Одна, на последних сроках, выбрала кресло с откидывающейся спинкой и подставкой для ног. В руках девушки держали шары здоровья.

— Доброе утро, девочки, — сказала Лариса. — К нашей группе каждую неделю присоединяется новый волонтер. Вероника Руссо жила в нашем «Доме надежды» двадцать два года назад, в шестнадцать лет. Она будет помогать во время консультационных бесед и оказывать нам поддержку. Выяснилось, что Вероника мастерски печет пироги, поэтому, если кто-то хочет научиться этому искусству, встречаемся на кухне в одиннадцать часов.

Раздалось дружное: «Я!», заставившее Веронику улыбнуться.

— Я мечтаю о тыквенном пироге, — сказала сидевшая на пуфе рыжая девушка.

— Лучше лаймовый.

— Шоколадно-сливочный.

— Все что угодно, кроме яблочного. Надоел.

Вероника улыбнулась.

— Как насчет всех вышеперечисленных?

Послышались радостные восклицания. Умеет пирог осчастливить людей. Особенно — беременных девочек-подростков.

— Пришли к согласию насчет сегодняшней темы? — спросила у группы Лариса.

— Раз тут есть человек, который жил здесь, можно задать ей вопросы?

Лариса посмотрела на Веронику.

— Не против импровизированного интервью?

— Спрашивайте, — сказала девочкам Вероника. — Только сначала называйте свое имя, чтобы я знала, кто есть кто.

Она обвела собравшихся взглядом, радуясь, что не знает имени девушки, с которой связывала свои надежды Пенелопа. Это позволяло ей сохранить анонимность.

— Я — Эллисон. Вы сожалеете, что отдали своего ребенка? — спросила девушка с прямыми светлыми волосами.

«Легкой болтовни не получится», — осознала Вероника.

— Если совсем честно, нет, Эллисон. У меня не было никакой поддержки. Ни от семьи, ни от отца ребенка. Я была одна. И крайне напугана. Отдать ребенка представлялось правильным.

— Ваш ребенок пытался вас найти? — спросила другая девочка. — О, я — Ким.

— Да, — ответила Вероника. — Кстати, совсем недавно. Я оставила свою контактную информацию в агентстве по усыновлению и в регистре по усыновлению и воссоединению штата Мэн.

— Странно, наверное, когда ребенок, которого вы не предполагали увидеть, вдруг возвращается в вашу жизнь, — заметила еще одна девушка.

— Да, это вызывает множество старых воспоминаний.

— Помнишь светловолосую девицу, которая приходила пару недель назад, она еще сказала, что родилась на парковке? — обратилась Ким к девушке с серьезными голубыми глазами. У нее был сердитый и воинственный вид, и Вероника решила поговорить с ней во время дегустации пирогов. Некоторым девушкам требовалось расслабиться, чтобы задать наиболее интересующие их вопросы. — Она все не могла решить, хочет ли связаться со своей биологической матерью.

Вероника замерла, они говорили о Беа. Сомнений нет. Беа упоминала, что приезжала сюда.

— Мне она не понравилась, — сказала Эллисон.

— Господи, Джен, помнишь, как ты запустила в нее сэндвичем с индейкой за то, что из-за нее расплакалась Ким?

— Гордиться, конечно, нечем, но она так разозлила меня неразберихой в своих чувствах. Как можно не понимать, что ощущаешь? Не надо ей было сюда приезжать.

Веронике больно было думать, что на Беа, которая, кажется, и мухи не обидит, накричали, швырнули в нее сэндвичем. Она, наверное, ужасно переживала.

— Из всего можно извлечь урок, — заметила Лариса.

— Я хочу быть очень, очень откровенной, — сказала Вероника. — Думаю, та девушка, о которой вы говорите, моя дочь. Длинные светлые волосы? Карие глаза? Высокая?

— Боже, да, — сказала Джен.

Вероника кивнула.

— Мы в итоге встретились, и я очень рада.

— Мне приятно знать, что когда-нибудь мой ребенок захочет меня найти, — сказала Ким. — Ты моего мнения не разделяешь, Джен, но через двадцать лет, возможно, будешь считать по-другому.

— Сомневаюсь, — отрезала Джен и повернулась к Веронике. — И что теперь? Вы вдруг стали играть в дочки-матери?

— Мы стараемся поближе узнать друг друга.

Джен посмотрела на девушек, потом снова на Веронику.

— Могу я спросить о вашей семье? Моя мать ненавидит меня всеми фибрами своей души за то, что я поставила ее в неудобное положение. По-видимому, все узнали, и ей пришлось выйти из загородного клуба.

— Моя семья совсем меня не поддерживала в отличие от других. У меня были подружки, которых несколько раз в неделю навещали матери и отцы. Из-за этого я чувствовала себя ужасно, но это подвигло меня на поиски собственного счастья, понимаете?

— И что же вы сделали?

— Решила, чего хочу для себя. Путешествовать, увидеть страну.

— Я хочу переехать в Калифорнию. Как только мне исполнится восемнадцать, я уеду из Мэна, — заявила Джен.

— А что отец? — спросила Эллисон. — Он еще присутствует?

— Нет, он сказал, что это не может быть его ребенок. И я никогда его больше не видела. Мне кажется, он до смерти перепугался и воспользовался своим страхом, чтобы бросить меня.

— Боже, — сказала Ким, взглянув на девушку с длинными каштановыми волосами, на пятом или шестом месяце беременности. — Это, как Джордан, Лиззи.

— Спасибо, что напомнила, — отозвалась та. — Я пытаюсь забыть о его существовании.

— А вы? — спросила у Вероники Джен. — Забыли о его существовании?

— Нет. Но я тоже пыталась. — Она посмотрела на Лиззи. — Хотя стало лучше. Я выбросила его из головы, заставила себя забыть. Но вот что я вам скажу. Важно справиться со своими чувствами, дать им выход, поплакать, если плачется, задать вопросы, если они у вас есть. Если бы я могла вернуться и что-то изменить, знаете, что я сделала бы?

Они молча смотрели на нее.

— Я доверилась бы большему числу людей. Рассказала бы, через что прошла. Говорила бы об этом. Не держала в себе. Не считала бы это чем-то постыдным. Я бы рассказала, насколько мне было страшно.

— Ну, Джен-то болтает без умолку, — заметила Ким, — поэтому у нее такой проблемы не будет.

Джен кинула в нее мягким мячиком, и все засмеялись.

Девушки продолжали расспросы, и Вероника по возможности откровенно отвечала, не подпуская настоящего страха или тревоги. Ей нравилось находиться здесь, нравилось слушать, разговаривать с ними.

— Вы чудесно справились, — сказала Лариса, провожая ее до кухни, где Вероника собиралась испечь три пирога и дать урок желающим постичь искусство выпечки.

— Спасибо. Я была одной из них. Поэтому трудностей и не возникло. — Уже войдя в кухню, Вероника обернулась. — Да, Лариса, я слышала, что о «Доме надежды» пишут статью. Если вы знаете, как связаться с репортером, я бы хотела с ней поговорить.

«Я доверилась бы большему числу людей. Рассказала бы, через что прошла. Говорила бы об этом. Не держала в себе».