Мелисса Бэнк - Руководство для девушек по охоте и рыбной ловле

Я сказала, что не знаю. Похоже, что он присмотрел себе другую.

— Что?

— Я видела его со статуэткой, что была на твоей свадьбе. Аполинер — богиня из NASA.

— Из яблочек-лесбияночек, да? — спросила Софи. — Но, между прочим, он влюблен в тебя. Вопрос в том, любишь ли его ты.

Я кивнула.

— Так зачем же ты его дурачишь? Он даже не уверен, нравится ли он тебе.

Я поколебалась, прежде чем нарушить клятву: «Не говори непосвященным девушкам о правилах руководства». После чего рассказала ей все.

С минуту она смотрела на меня, словно силясь вспомнить, где она меня встречала.

— Ты это серьезно?

— Я знаю, что это звучит странно. — Я попыталась объяснить, что позаимствовала у Донны аналогию «плавание против рыбной ловли». — Я поняла, что ничего не знаю о мужчинах.

— Ты ничего не знаешь о манипуляциях, — сказала она.

— Говори уж сразу, что я испортила все отношения, какие у меня с кем-либо возникали.

Она обронила что-то насчет неверности моих прежних дружков.

— Я не хочу разрывать отношения с Робертом, — вздохнула я и призналась, что кое-что в книге кажется мне правильным.

— И что же там такого правильного?

— Ну как же! Взять хотя бы Макса. Ведь это он сделал первый шаг.

— Макс — баба, — сказала она.

— Но он добивался тебя. Ты даже не отвечала на его звонки.

— Я думала, он ненормальный.

— Но он первым признался тебе в любви.

— Да, на нашем первом свидании. Он — как ты. Или такой, как ты была раньше.

— Хороню, ну а все эти клятвы из книги, — сказала я.

— Клятвы? — Она помотала головой. — Ты нуждаешься в депрограммировании.

Софи стрельнула у официантки сигарету, и я вспомнила, что надо бы спросить, почему она предупреждала меня насчет Роберта.

Немного поколебавшись, Софи сказала:

— Я думала о нем как о человеке, которому ненавистны любые обязательства. Но теперь я больше беспокоюсь о тебе. Надо бы тебе отложить эту книгу.

— Я уже несколько недель ее не читала. Я ее переваривала. Ты ведь знаешь, какая я чувствительная. — Я напомнила ей о том времени, когда я взяла в библиотеке старое руководство по машинописи. Я печатала практические упражнения, как готовить себя к трудовой карьере в роли интервьюера. И тогда узнала, что главная часть подготовки к карьере — хорошая прическа и чистые ногти.

Она перебила меня:

— Тебе нужно противоядие.

И предложила Симону де Бовуар.

Я читала «Второй пол» [31] Трактат (1949) Симоны де Бовуар о моральной эмансипации женщин, считается классикой феминистской литературы. , когда Фейт сказала: «Мой муж был абсолютным рохлей».

«Правда?» — спросила Бони.

«У Лойда не было подружек целых четыре года, пока он учился в медицинском училище», — пояснила Фейт.

«Наверное, он все время посвящал учебе», — предположила я.

«Да, — сказала она, — учебе по части кисок».

Бони морщится: «Фейт!»

«Задача заключается в том, — внушает Фейт, — чтобы это руководство придавало людям решимость.

«Я постараюсь его прочитать», — сказала я.

«Ты читала ее письма к Сартру? — спросила Фейт. — Очень патетично!»

Я проигнорировала этот вопрос.

«Обрати внимание, что она так и не стала мадам Сартр», — обронила Фейт.

«Послушайте, — сказала я. — Я уже не думаю о замужестве. Я просто хочу быть с Робертом».

Фейт буркнула: «Ты рассуждаешь точно так же, как Симона».

В пятницу Роберт пригласил меня на обед в кафе, что на Тайм-сквер. Это место посещают хиппи, и мы сидели напротив столика, где закусывали топ-модели.

Роберт, казалось, не замечал их, и, несмотря на протесты Фейт, я взглядом сообщила ему то, что я чувствую.

Я видела, как он был удивлен. Словно спросил: «Это ты мне?»

«Тебе».

«И что дальше?»

Я спросила:

— Хочешь заняться со мной любовью?

Бони говорит: «Я не могу тебе поверить».

Фейт подзывает официантку и заказывает двойной мартини.

Роберт обходит столик и останавливается напротив меня, затем присаживается на кушетку, и мы целуемся до тех пор, пока не приносят салат.

Он поедает свою порцию с подчеркнутой быстротой.

— Давай возьмем Изабель и поедем завтра в деревню.

— Согласна, — говорю я.

Роберт сообщает мне, что Яблочко приглашает нас к своим девицам в Ламбервиль, и ему достаточно только позвонить.

Бони говорит: «У вас завтра свидание, детки».

Я пробую салат.

Когда наши тарелки опустели, я прошу прощения и иду к телефону. Звоню в службу информации. Мне хочется отменить договоренность с Маком, но когда оператор спрашивает: «Какой список смотреть?», я чувствую себя еще хуже. Я не знаю, где он остановился.

В течение обеда я пыталась убедить себя, что просто могу не пойти на это свидание. Однако знаю, что на это я не способна.

— Роберт, — сказала я наконец, — я не могу поехать с тобой.

— Почему?

Слова не складываются у меня во фразы. Я запинаюсь. Я начинаю: «У меня…», а Роберт заканчивает: «У тебя свидание».

Он качает головой в течение минуты. Потом подзывает официантку. Пока он расплачивается, я болтаю вздор об этом парне из Японии и о том, как я хотела отменить свидание, но он прерывает меня взглядом.

— Две остановки, — говорит он шоферу такси.

Фейт говорит: «Ну и дела!»

Утром я позвонила Роберту, но в ответ услышала только гудки. Я взяла Изабель на собачью пробежку в Медисон-сквер-парк. Это — первый по-настоящему летний день, но ясное небо и яркое солнце словно покрывают Нью-Йорк мелкой пылью.

Даже вид носящейся вокруг Изабель не поднял мне настроения. Я чувствовала себя старой гончей, с которой ни одна собака не захочет играть.

«Я знаю, как это тяжело, — сказала Фейт. — Но если Роберт так легко выходит из себя, то он тебе в любом случае не пара».

Я говорю: «Если Роберт так со мной поступает, я постараюсь о нем забыть».

«Поставь себя на его место, — говорит Бонн. — Ты не мужчина!»

«Я — собака, — говорю я. — А вы стараетесь сделать из меня кошку».

Я вымыла волосы. Высушила их. Надела платье и сандалии. Швырнула в сумочку губную помаду. Я делала все это довольно небрежно, словно готовилась к встрече с родственниками.

Бони говорит: «Обрати внимание на ногти! Ты можешь выращивать герани в том, что под ними!»

«При чем здесь ногти?» — говорю я раздраженно.

Я надеваю велосипедный шлем.

«Не езжай на велосипеде, — говорит Бони. — Он подумает, что ты чудачка».

«Я — чудачка, Бони».

«Ладно, — говорит она. — Не носить же тебе этот знак на рукаве или еще где».

Я увидела Мака прежде, чем он заметил меня. Он высокий, широкоплечий, волосы у него светлые и волнистые. В своей синей спортивной куртке и белой рубашке он выглядит настоящим аристократом. Его странные черты — маленькие блестящие глаза, тонкие губы и острый подбородок — своеобразный заговор с целью сделать его привлекательным, однако я не ощущаю в себе никаких токов, как это было когда-то.