Олег Врайтов - Записки фельдшера

Внезапно парень осознал, что стал убийцей. Он с ужасом посмотрел на неподвижно лежащее детское тело, обмякшее в его руках, пока не вспомнил — деньги! Все это из-за денег! Они ему нужны любой ценой. Он начал торопливо расстегивать пальтишко, когда ему в лицо ударил луч фонаря.

— Что тут… ах, твою мать! — раздался изумленный голос. — Ты что же сделал, выродок?!

Валентин рванулся с места, как испуганный выстрелом волк, прямо через кусты. Бежать, спрятаться!

— Стоять!!

Наперерез ему, откуда-то из темноты метнулась рослая фигура. Валентин прянул в сторону, но не успел — страшный удар дубинки с металлической сердцевиной свалил его на землю, ломая ключицу. Он заголосил, скорчившись на холодном асфальте, чувствуя, как от плеча по всему тела расползаются раскаленные щупальца боли.

— Заткнись! — пнул его охранник парка. — Саня, что там?

— Он девочку камнем двинул! — донесся ответный крик. — Вызывай «Скорую», у нее тут вся голова в крови! Я пока в милицию звоню!

— Ах ты, тварюга! — произнес охранник. Он нагнулся над лежащим и коротким, быстрым движением врезал ему в пах. Валентин взвыл, сворачиваясь в клубок от страшной боли. Охранник достал сотовый телефон.

— Добрый вечер, девушка. Это беспокоит сотрудник службы охраны парка «Магнолия». У нас тут напали на ребенка, сильно ударили. Куда? Вроде бы по голове, я не видел. Пришлите врача, побыстрее! Да, будут встречать, у главного входа. Да… хорошо. Возле карусели «Сюрприз». Покажем, конечно.

Спрятав телефон, он приподнял лежащего и стонущего парня за шиворот так, что тот захрипел, и потащил его к месту преступления, где ждал напарник. Там он швырнул его на газон и придавил к земле «берцем».

— Дернешься — покалечу. Сань, как она?

— Да хрен его знает, — нервно ответил напарник. — Кажется, не дышит…

— Черт! Ладно, иди врачей встречай… а, смотри, идут!

Действительно, по аллее торопливо шли двое людей в зеленой форме, нагруженные сумками с медикаментами и оборудованием.

— Сюда! — замахал руками Саня. — Сюда!

— Где ребенок? — быстро спросил Коля, ставя укладку на пол и натягивая перчатки.

— Там, в кустах. Мы ее не трогали, мало ли что…

— Посветите нам, пожалуйста, — попросил Сергеев, отодвигая мешающую ветку. — Что сл…

Он осекся, не веря своим глазам. Торопливо рухнул на колени, переворачивая лежащую Лену лицом вверх, в ужасе посмотрел на свои пальцы в перчатках, окрасившиеся кровью, текущей из глубокой раны на темени.

— Михалыч, что там? О, господи!

Пульса не было, дыхания тоже. Зрачки закатившихся глаз чернели широкими провалами. Лена была мертва.

Сергеев встал, сжимая кулаки.

— Доктор, ты чего? — оторопело посмотрел на него охранник. — Она что… все?

— Где этот выродок? — жутким сиплым голосом спросил врач. — Я его убью.

— Э, э, стой, ты чего!! — На плечах у Сергеева повисли оба охранника. — Куда? Сань, держи его! Держи!!

— Это он!! — кричал врач, вырываясь из их рук. — Это он, мразь!! Коля, слышишь, это он!!!

— Боже… — как заведенный, повторял Коля, глядя на неподвижную Лену, сломанной куклой лежащую на холодной земле. — Боже… Боже…

— Суд удаляется на совещание, — громко объявила секретарь, откладывая протокол в сторону.

Трое одетых в темно-синие мантии людей, сидящих за массивным столом, украшенным гербом Российской Федерации, тяжело поднялись и направились за дверь, находящуюся справа от них.

Сидящие в зале, пользуясь их отсутствием, зашумели. Все, кроме одного.

Алексей сидел молча, глядя в одну точку. На бледного Валентина, прикованного наручниками к барьеру, где находилась скамья подсудимых, он не смотрел вообще. С того самого момента, как он держал на руках своего ребенка в последний раз, он произнес не более десятка слов. Дины рядом не было. Новость, которую ей сообщил муж, просто подкосила ее. Уже четвертый день она не вставала с постели, только плакала, отвернувшись к стене. Он не плакал. И молчал.

Тяжкий груз смутного сознания своей вины давил на его плечи. Он сам, своими руками, спас того, кто убил его ребенка. Отпустил его, хотя обязан был сообщить в милицию. Пожалел… Вот результат жалости. Как сказать об этом Дине? Как сказать, что убийца их девочки был спасен его руками? Как сказать, что, жалея этого выродка, он подписал приговор собственной дочери? А если бы и не ей — то чьей-то еще дочери?

Совещание прошло быстро. Слишком уж многое говорило против обвиняемого. Краем уха Алексей слышал, как шелестят мантии вернувшихся. Судья развернула приговор и начала громко зачитывать. Врач не слушал ее. К чему все это? Лены уже нет. Даже срок в тысячу лет для преступника не вернет ее.

— …согласно статье Уголовного Кодекса Российской Федерации номер сто пять…

Сергеев сжал кулаки. Господи, как теперь жить? Как?

— …убийство несовершеннолетней, разбой…

Сидящий рядом Коля осторожно толкнул его локтем — слушай, мол.

— …подсудимый Селезнев Валентин Эдуардович, приговаривается к лишению свободы сроком на двенадцать лет в колонии строгого режима. Приговор суда окончательный, обжалованию не подлежит.

Алексей громко засмеялся, все так же глядя в пол.

— Потерпевший, соблюдайте порядок в зале суда! — строго произнесла судья.

— Порядок? — поднял голову врач. — Я не вижу порядка. Я вижу только то, что моя дочь мертва, а эта тварь будет жить.

— Если вы не прекратите, вас удалят из зала.

— Я удалю себя сам, — Сергеев встал и направился к выходу, провожаемый взглядами. — Играйте в справедливость дальше, без меня.

Его никто не остановил. Он прошел по коридору странной, шаркающей походкой, пересек вестибюль и вышел на улицу. На улице было по-весеннему многолюдно — суетились пешеходы, сновали машины по улице, непривычно ярко после зимней серой хмари светило солнце, воздух был полон ароматов цветущей алычи. Густая синь неба было слегка прорежена тонкими нитками перистых облаков.

Алексей шел по улице, тупо глядя перед собой, натыкаясь на прохожих, переставляя ноги механически, как робот. Мысли его были далеко.

Внезапно привычный шум улицы разорвал визг тормозов и глухой удар. Сергеев повернулся. С пешеходного перехода неслись крики боли. Темно-зеленый джип, пытаясь проскочить на красный свет, кого-то сбил, судя по вмятине на крыле и разбитой фаре, усыпавшей стеклянными осколками полосатый асфальт перехода. Из-под его колеса торчала дергающаяся нога, обутая в белый кроссовок. Сбитый надрывно кричал. Вокруг него столпились люди.

— Вызовите «Скорую»! — донесся крик. — Живее, он в крови весь!

Первым желанием было броситься туда, растолкать толпу, оценить состояние пострадавшего, оказать помощь…

Оно вспыхнуло и угасло.