Барбара Цитвер - Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри

– А помните, как слоненок однажды описался посреди передачи? – сказал Сесил со смехом.

– Давай, давай, Сесил, расскажи! – одернула его Пру, но Джой видела, что она сама старается не засмеяться.

– Сыграем еще разок? – спросила Шерон.

Но Гордон, тот самый овечий пастух, сказал:

– Мне кажется, нам пора по домам.

Он нежно взял за руку жену, и Джой невольно представила, как пухлая, розовощекая Тилли получает в подарок орхидеи и коринку. Но погодите-ка минутку… неужели вечер окончен? Ведь всего десять часов! Веселье только начинается.

– Мы доим коров в половине шестого, – пояснил другой фермер, по имени Пол, заметив недоуменный взгляд Джой и улыбнувшись. – У нас тут нет ночной жизни, если не считать, что встаем мы в четыре утра, когда еще темно.

Люди смеялись, обнимаясь на прощание и желая всего самого наилучшего. К половине одиннадцатого дом из шумного и многолюдного сделался сонным и тихим. Шерон отклонила предложение Джой помочь с уборкой, заявив, что вечер был устроен в честь Джой, поэтому она не имеет права и пальцем пошевелить.

Джой, преисполненная обожания и признательности, пожелала друзьям спокойной ночи.

– Ведите себя хорошо! – усмехнулась Джой, поднимаясь вслед за Генри наверх.

Выспавшись, как ей теперь казалось, на месяц вперед, Джой чувствовала что угодно, но только не усталость. Поскольку здесь не было ни вечернего телешоу Дэвида Леттермана, ни телеканала с фильмами, от которых клонит в сон, а читать совершенно не хотелось, поскольку она была перевозбуждена после недавнего триумфа, Джой бодрствовала до трех утра. Порадовавшись, что дети буквально вымотали Дейзи и теперь та довольно посапывает в изножье кровати, Джой решила исследовать дом. Она встала, натянула платье, открыла скрипучую дверь и на цыпочках вышла в коридор. Надо вести себя потише. Не разбудить бы детей или Шерон с Генри.

В ночной тишине просторный уютный дом казался еще больше. Спустившись по лестнице и пройдясь по комнатам первого этажа, Джой с удивлением заметила, что в конце коридора из-под двери пробивается золотистый свет. Очень странно. Все же спят. Неужели кто-то забрался? Она не слышала сигнализации или шума; да и есть ли вообще у Шерон с Генри эта самая сигнализация? Они ведь даже двери не запирают, выходя из дома!

Джой беззвучно добралась до конца коридора. Посмотреть самой или вызвать полицию? Может, у них тут и полиции нет! Пожалуй, лучше разбудить Генри. Она несколько мгновений простояла в тишине, пытаясь по звуку определить, что происходит. Вор шарил бы по ящикам, двигал бы что-нибудь, выискивая самые ценные предметы. Но из комнаты не доносилось ни звука. Кругом царили мир и тишина.

Джой осторожно приоткрыла тяжелую резную дверь, и петли скрипнули. Шум не заставил преступника броситься наутек, поэтому Джой шагнула вперед. К ее изумлению, она оказалась в самой прекрасной домашней библиотеке, какую когда-либо видела. Роскошная комната была отделана с размахом, характерным, скорее, для музеев. Лакированные полы из темного дерева были застланы персидскими коврами темных тонов, высокие сводчатые потолки отделаны прекрасной лепниной. И в громадном мраморном камине ревел яркий огонь.

Но более всего впечатляли книжные шкафы, которые поднимались от пола до потолочных балок и были сплошь уставлены книгами, старыми и новыми: в бумажных обложках, в твердых переплетах, первые издания, тома с потертыми или вовсе утерянными корешками. Джой обошла комнату кругом, рассматривая издания разных лет, посвященные разным странам. Книги о Египте, пирамидах, пустынях, книги об африканских джунглях и тропических лесах Борнео, свежие издания путеводителей «Lonely Planet» по Италии и Франции, книги по истории Китая и соседних с ним государств.

Джой не могла себе представить, чтобы кто-то побывал во всех этих местах, она-то почти не выезжала из Нью-Йорка. Кроме того, на полках стояли в алфавитном порядке авторы художественных произведений: Остин и Уайлд, весь Блумсберийский кружок [6] Bloomsbury Group (англ.) – группа английских интеллектуалов, писателей и художников. В кружок входили писатели-модернисты Вирджиния Вулф, Литтон Стрейчи, Э. М. Форстер и другие. , Хемингуэй с современниками, Тревор, Макьюэн, Эмис, Рушди… Здесь были детективы и документальные книги-расследования, энциклопедические издания и словари на всех языках. Некоторые названия просто ошеломляли, и Джой потребовалось время, чтобы осмыслить увиденное. Она потянулась к одному тому в кожаном переплете.

– Хороши, правда?

Услышав вопрос, Джой застыла на месте. Сквозь щель между испанским словарем и большим тезаурусом Джой увидела стол, примостившийся в уютном алькове в углу. На столе стоял ярко-зеленый ноутбук. А за ноутбуком сидела Агги.

– О боже, кажется, я в своем репертуаре. Извините, милочка. Я думала, что вы меня заметили.

– А я думала, что вы рано ужинаете и рано ложитесь, – ответила Джой.

– Кто вам такое сказал?

– Ваша невестка.

– Много она понимает. Идите сюда. – Агги улыбнулась, похлопав по широкой деревянной скамье рядом с нею. – Хочу кое-что вам показать.

Смущенная и заинтригованная, но и немало обрадованная, Джой обошла стеллаж и завернула в альков, не выпуская книги из рук. Села на скамью.

– Успокаивает нервы. Отведайте глоточек моего любимого снадобья. – Агги взяла изящно гравированный стаканчик, который вместе с другими стоял на подносе. Наполнила его из графина, стоявшего рядом, и протянула Джой. Эта женщина, решила Джой, полна сюрпризов.

– Попробуйте, – предложила Агги.

Джой понюхала напиток и сделала глоток. Такого вина ей никогда еще не доводилось пробовать.

– «Кокберн» двадцать третьего года.

Почему-то Джой это нисколько не удивило.

– Потрясающе. Очень вкусно.

– А это, – Агги величественным жестом указала на блестящий новенький «Макинтош», – мой рождественский подарок. Санта принес мне ровно то, о чем я просила! Это ли не чудо?

Агги закрыла папку, в которой хранились многочисленные фотографии внуков, сделанные на различных праздниках и прогулках.

– Люблю шагать в ногу с детьми. Это так интересно. Я их всех обожаю. Но показать вам я хотела кое-что другое.

Агги застучала по клавишам со скоростью профессионала, и на экране возникла картинка: белое заснеженное поле, окруженное деревьями, ветки которых низко клонились под тяжестью снега и инея. В центре поля был замерзший серый пруд, очищенный ото льда и пугающе тихий. Джой узнала пруд. Она прекрасно его запомнила. Место дневного – постыдного – инцидента.

Еще на фотографии, выстроившись на дощатом настиле, на который выбирались и они с Агги, стояли, с сияющими от мороза глазами, пять пожилых дам в купальных шапочках. С них стекали капли ледяной воды.