Джек Брюл - Молчаливые воды

– Снимем номер или сразу направимся к Ронишу?

– Не знаю, насколько разговорчив этот тип, и не думаю, что портье в таком отеле работает допоздна. Так что давай вначале снимем номер, а потом пойдем к Ронишу.

– Да, парень, это точно не «Сизарс» [28].

Двадцать минут спустя в шести милях от города они свернули с Богачил-Уэй на грунтовую дорогу. Над головой возвышались сосны, стволы росли так тесно, что огни дома не были видны, пока они почти не уткнулись в него.

Как сказал Эрик, Джеймс Рониш никогда не был женат, и это чувствовалось. Одноэтажный дом не красили лет десять. Крышу залатали черепицей другого цвета, а газон перед домом напоминал свалку. Здесь стояли несколько полуразобранных машин, наклонившаяся спутниковая тарелка величиной с детский бассейн и разные емкости с механическим ломом. Двери стоящего отдельно гаража были открыты, внутри царил такой же беспорядок. Верстаки засыпаны каким-то неопределяемым мусором, и добраться до них можно было только по узким тропинкам среди груд хлама.

– Прямо «Лучшие дома и свалки» [29], – сказал Хуан.

– Пять против десяти, что занавесочки у него – посудные полотенца.

Кабрильо припарковал внедорожник рядом с побитым пикапом Рониша. Деревья трещали под ветром, иглы на их вершинах шелестели. Гроза могла начаться с минуты на минуту. Хуан выхватил из бардачка бумаги в презервативе. Ему очень хотелось их прочесть, но он не считал себя вправе. Только надеялся, что Рониш расскажет об их содержании.

В большом грязном окне мелькнул голубой огонек. Рониш смотрел телевизор; подойдя ближе к дверям, они услышали, что это какая-то викторина.

Хуан распахнул скрипучую дверь-ширму и постучал. Несколько секунд ничего не происходило, и он постучал громче. Еще через двадцать секунд над дверью загорелся свет, и она чуть приоткрылась.

– Что надо? – кисло спросил Джеймс Рониш.

Насколько мог видеть Хуан, это был рослый мужчина, пузатый, с редеющими седыми волосами и подозрительным взглядом. Он опирался на алюминиевый костыль. Прозрачная пластиковая трубка под носом вела к концентратору кислорода размером с микроволновую печь.

– Мистер Рониш, меня зовут Хуан Кабрильо. А это Макс Хенли.

– Ну и что?

Дружелюбный тип, подумал Хуан. Он не знал, чего ожидал, но теперь решил, что Марк был прав. Старик считает дни до смерти.

– Я не знаю, как лучше объяснить, поэтому скажу как есть.

Хуан не сделал паузы, но Рониш все равно перебил:

– Да мне все равно, – и хотел закрыть дверь.

– Мистер Рониш, мы нашли «Летучего голландца». Точнее, его обломки.

Рониш побледнел – кроме носа, красного от джина.

– Мои братья? – спросил он.

– Мы нашли останки в кресле пилота.

– Это, должно быть, Кевин, – тихо сказал старик. Потом словно встряхнулся и опять проявил бдительность. – А вам какое дело?

Макс и Хуан переглянулись: разговор пошел не так, как они ожидали.

– Сеньор, мы…

– Если это из-за Пайн-Айленда, забудьте.

– Вы не поняли. Мы только что из Южной Америки. Мы работаем на… – Хуан собирался использовать ООН в качестве прикрытия, но вдруг подумал, что типу вроде Рониша это внушит еще больше подозрений, – на горнорудную компанию, проводим разведку. И обнаружили место крушения. Потребовалось кое-что проверить, чтобы понять, что мы нашли.

И тут начался дождь. Ледяные иглы пробивали полог из сосновых веток и били по земле почти как град. Над крыльцом Рониша не было навеса, поэтому он неохотно приоткрыл дверь, пропуская гостей в дом.

Внутри пахло старыми газетами и едой, которая вот-вот испортится. Бытовая техника в кухне у входной двери была по меньшей мере сорокалетней давности, на полу лежал матовый от старости линолеум. Мебель в гостиной была тускло-коричневая и под цвет ей – вытертый ковер. На столах и вдоль стен, оклеенных пожелтевшими обоями, громоздились груды журналов. Голая флуоресцентная лампа на кухне пронзительно гудела; для Кабрильо этот звук был так же несносен, как скрип гвоздя по школьной доске.

Кроме телевизора, комнату освещал только торшер возле кресла Рониша. Хуан готов был поклясться, что это пятиваттная лампа.

– Значит, вы их нашли?

Судя по тону, Ронишу было все равно.

– Да. Они разбились в северной Аргентине.

– Странно. Уезжая, они сказали, что будут искать вдоль побережья.

– А вы не знаете, что именно они искали? – впервые заговорил Макс.

– Знаю. И это не ваше дело.

На несколько секунд воцарилась неловкая тишина. Это были не те приятные мгновения, на которые рассчитывал Хуан. В поведении Джеймса Рониша ничто не уравновешивало в глобальном смысле участь Джерри Пуласки.

– Что ж, мистер Рониш, – Хуан протянул старику сверток, который они забрали из упавшего дирижабля. – Мы нашли это в обломках и подумали – вдруг это важно. Хотели отдать и, может, отчасти прояснить вам судьбу братьев.

– Знаете что, – начал Рониш, и злость разгладила морщинки вокруг его глаз. – Если б не эти трое, Дон до сих пор был бы жив, а у меня не возникало бы романтических, черт бы их побрал, мыслей о приключениях, из-за которых я завербовался в Корею. Знаете каково, когда китаец отстреливает вам ногу?

– На самом деле…

– Убирайтесь! – выпалил он.

– Нет. Серьезно.

Хуан наклонился, закатал джинсы и опустил носок. Его протез был покрыт пластиком телесного цвета, который при слабом свете все равно выглядел искусственным.

Гнев Джеймса Рониша рассеялся.

– Ах, чтоб меня… Брат-калека! Что это было?

– Оторвало выстрелом с китайской канонерки в дни моей безрассудной юности.

– Что вы говорите! Какая ирония. Парни, хотите пива?

Прежде чем они смогли ответить, снаружи заскрипела дверь-ширма и послышался стук.

Кабрильо посмотрел на Макса, не скрывая озабоченности. Он не слышал, чтобы кто-нибудь подъехал… возможно, из-за шума дождя. Но какова вероятность, что к старому брюзге Джиму Ронишу за один вечер дважды нагрянули гости?

Потом он приказал себе успокоиться. Они не на задании. Просто сообщают сведения безобидному старику, живущему в глуши. Макс был прав. Хуану необходим короткий отдых.

– Черт побери! Кто там еще? – проворчал Рониш и потянулся к дверной рукояти.

Инстинкты Хуана заработали в ускоренном режиме. Что-то было очень неправильно. Он не успел остановить Рониша, и тот открыл дверь. Под дождем стоял человек, его мокрое лицо блестело в свете лампы над входом.

Этот человек и Кабрильо мгновенно узнали друг друга, и пока один упустил решающее мгновение, раздумывая о последствиях, второй начал действовать.

Хуан радовался, что у него с собой «глок». У них нет предохранителей, можно не терять ни секунды. Он выхватил пистолет из кобуры под ветровкой и выстрелил поверх плеча Джима Рониша. Пуля ударила в раму, вырвав изрядный кусок дерева.