Сара Груэн - Время перемен

– В общем, когда я вернулась в номер, меня ждало сообщение от Лоренса, делового партнера Роджера. Он проверил завещание. Роджер и Соня сделали конкретные распоряжения по поводу своих похорон, и душеприказчик как раз сейчас этим занимается. Но имя опекуна не названо. И только в самом конце сообщения Лоренс говорит, что работает над проблемой, связанной с судьбой ребенка. Вот, собственно, и все, что мне известно.

– Значит, «работает», – отзывается эхом Сандра. Глаза социального работника горят праведным гневом. – Позвольте поинтересоваться, какого рода бизнесом занимается душеприказчик? Хотя, может быть, мне этого лучше не знать.

– Совсем не тем, о котором вы подумали, – смущенно бормочу я. – Этот человек – федеральный судья.

Сандра задумывается над моими словами, а потом облегченно вздыхает:

– Вот оно что. Ну, тогда мне все ясно.

– Правда?

– Да уж. Если принять во внимание политические амбиции некого лица, называть которое я не стану.

– Простите, что вас обошли. Но клянусь, я понятия не имела, какие действия будут предприняты. Однако скажу честно, я страшно рада, что Джереми поедет с нами домой. Ведь теперь его семья – мы. Согласна, необходимо предпринять меры предосторожности в разумных пределах. Но сами понимаете, я – не Карла Хомолка. И разве в глубине души вы не понимаете, что Джереми лучше сразу уехать с нами. Неужели лучше отправить малыша в чужую семью на несколько месяцев, а потом снова отрывать от людей, к которым он за это время успеет привыкнуть?

На самом деле или мне только кажется, но в глазах Сандры появляется подозрительный блеск. Впрочем, рассмотреть нет возможности, так как она сразу же сосредоточивает внимание на папке.

– Но все равно простите, – снова извиняюсь я. – Мне очень неловко, что пришлось действовать через вашу голову.

Сандра будто не слышит моих извинений и сразу приступает к делу.

– Итак, нам необходимо как можно скорее приступить к оформлению документов, потому что завтра Джереми собираются выписать из больницы. Лучше бы это сделать послезавтра, потому что мне предстоит разобраться со всем этим. – Она стучит пальцем по толстой папке. – На всех документах должна стоять моя подпись, и хотя было высказано пожелание, чтобы я занялась вашим делом вне очереди, – она снова бросает осуждающий взгляд в мою сторону, – предстоит очень большая работа.

Сандра извлекает из папки огромную кипу бумаг. Каждый документ состоит из нескольких листов белого, желтого, розового, зеленого и синего цвета, которые скреплены перфорированной лентой.

– Здесь что, по пять экземпляров каждого? – изумляюсь я.

– Не меньше, – подтверждает Сандра и подталкивает ко мне через стол шариковую ручку. – Надеюсь, у вас достаточно тренированная рука.

Через два с половиной часа ставлю свою корявую подпись на последнем бланке, проверяю, можно ли ее разобрать, и передаю Сандре.

– Ну что ж, – вздыхает Сандра, приобщая лист к уже подписанным бланкам. – Теперь надо отдать все бумаги на подпись этому типу, что вскоре станет генеральным прокурором штата Нью-Гемпшир, а потом как можно скорее возвратить вам. – Она складывает документы в папку и встает из-за стола.

Чувствую себя совершенно беспомощной, хочу ее поблагодарить, но боюсь рассердить еще больше.

Однако, похоже, сердце Сандры смягчилось.

– Простите, что так нелюбезно вас встретила сегодня, – неожиданно говорит она. – Я, разумеется, понимаю, что вы хотите Джереми только добра. И самое лучшее для него – остаться с вашей семьей. Просто некоторые вещи выводят меня из себя… Не стану утомлять вас деталями нашей профессиональной кухни и всевозможными кабинетными интригами, но поверьте, они есть, и нередко создают массу проблем.

Сандра перекладывает папку в левую руку, а правую протягивает через стол мне. Я охотно отвечаю на рукопожатие, хотя запястье окончательно занемело от подписания такого количества бумаг.

– Встретимся завтра или послезавтра. Принесу вам список психотерапевтов, помогающих пережить утрату близких людей. Я упоминала о службе психологической помощи раньше в наших беседах, верно? – С этими словами Сандра направляется к двери.

– Сандра! – окликаю я.

– Слушаю вас.

– Не скрою, я довольна конечным результатом, но чувствую себя неловко из-за способов, с помощью которых он был достигнут. Знаю, вы искренне хотели помочь, и я вам благодарна. Еще раз говорю: огромное спасибо!

– Всегда к вашим услугам, – откликается после долгой паузы Сандра.

Я вихрем врываюсь в детскую палату. Дэн сидит на кушетке возле окна и качает Джереми на колене. Ева устроилась на полу перед ними и строит забавные гримасы малышу. Мутти в кресле-качалке читает журнал.

При моем появлении все затихают и настораживаются.

– Ну что? – нарушает молчание Мутти.

Я закрываю дверь и радостно выкрикиваю:

– Нам его отдали!

Медсестры, в отличие от Сандры, не являются приверженцами законов, принятых Департаментом по делам детей и неблагополучных семей, а потому от всей души радуются счастливому исходу наших злоключений. Вспоминаю, как одна из них сказала, что весь медицинский персонал считает Джереми своим ребенком. И клянусь всеми святыми, я им верю! Медсестры проявили недюжинный энтузиазм и тайком притащили нам четыре подноса с ужином, на каждом из которых красовался хвост омара, филе-миньон и картофельное пюре с чесноком. Такой праздничный ужин подается новоиспеченным родителям в родильную палату. Кроме того, нам недвусмысленно намекнули, что можно принести бутыль шампанского, и маловероятно, что кто-нибудь это заметит.

Я предлагаю прогуляться и приобрести что-нибудь зелененькое и постное для Евы, но дочь проявляет неслыханное благородство и позволяет мне насладиться горячим ужином. А сама намеревается посетить кафетерий и по возвращении поет дифирамбы бару с великолепным выбором салатов. В коробке из пенопласта, которую Ева притащила с собой, обнаруживается салат-ромен и сладкий перец, но их сложно разглядеть за горой турецкого нута.

Великолепно, дочь получит необходимое количество белка, клетчатки и других полезных веществ.

Приходит одна из сестер, чтобы унести пустые подносы, и говорит, что хорошо бы кому-нибудь остаться на ночь с Джереми. Ни к одному из нас она конкретно не обращается, но смотрит на меня. Думаю, именно в этот момент во мне произошла радикальная перемена, потому что я снова почувствовала себя матерью.

Вдруг я вспоминаю, что с незапамятных времен не принимала душ. В последний раз это было, когда Натали ворвалась к нам в номер в Страффорде. Поэтому я долго оправдываюсь, объясняя, что мне необходимо вернуться в номер и привести себя в порядок.