Татьяна Лисицына - Любовь под соснами (СИ)

Вот только почему после встречи с Витькой эта мечта превратилась в обыденность? Может быть, прошло слишком много лет? А может быть, когда встречаешь свою половинку, жизнь разворачивается в противоположном направлении?

Ноутбук загружался, а Кристина мысленно подгоняла его. Слова просились на свободу. Через писательство, признанное или нет, приходит очищение. Через слезы, через боль. Через осмысление. Я благодарна судьбе за свое графоманство. Я смогла прожить много судеб и быть более внимательной к людям, потому что хотела перенести их на бумагу, пардон, в файл. Я использовала их. Я использовала свои любовные отношения. И даже самых дорогих маму и Витьку, у которых я прошу прощения, потому что описала их в этом романе.

Приручить умирающего нетрудно. Особенно такого, которого все бросили. Даже любимый Эдик. В тот момент, когда мы с мамой появились в жизни Андрея, у него никого не было. Родители погибли, сестра возненавидела, любовник струсил. Несколько раз, наблюдая переживания Андрея, я звонила этому педику и убеждала его, что ему всего лишь нужно появиться. Просто поддержать, но он, участвуя у очередной гомосексуальной оргии, послал меня подальше.

Андрей его искренне любил. В тот момент, когда он рассказывал мне, я, убежденная в своем отрицании однополых отношений, наконец, поверила, что это имеет право на жизнь. Что мы всего лишь души, заключенные в телесную оболочку и неважно, какое нам досталось тело. Андрей, вообще, был очень искренним. Мы настолько быстро сошлись во всем, что когда он предложил мне оформить наши отношения, я засопротивлялась. Иногда мы притормаживаем у цели. Слишком близкая мишень порождает неуважение к себе. Как, уже все свершилось? Но мне же недостаточно игры, я не доиграла. Дайте мне еще препятствий. В тот момент Андрей заикнулся, что я могла бы разделить Двенадцать сосен поровну между мной и Эдиком. Он составит завещание на меня, ну а дальше я распоряжусь сама. Честно? Я не собиралась никому ничего отдавать. Особенно этому извращенцу. Но я не хотела, чтобы Андрей знал. Я дала ему слово. Но что стоит слово беженки?

Наверно, меня можно упрекнуть в меркантильности, но меня оправдывает одно обстоятельство. Я действительно была его женой. Не на бумаге. В постели. Выйдя замуж за больного СПИДом, я собиралась лишь за ним ухаживать, но жизнь и неуемный темперамент моего тела распорядились иначе.

Тому, что мой голубой муж начал за мной подглядывать, я сначала не придала значения. Может, ему просто скучно? При моей любви к обтягивающим маечкам и коротким шортикам, в которых мне действительно удобно, трудно перестроиться. Убежденная в том, что живу с братом, я позволяла себе многие вольности. Приходила к нему в атласном коротком халатике и, растянувшись рядом на постели, рассказывала о своих ненормальных клиентах. Я не прикрывала дверь, когда переодевалась. Приходила к нему поболтать в майке без лифчика, пока однажды не заметила, что он подглядывает за мной. В тот день я отдыхала с пивом. Увидев его под дверью, я, оставшись только в кружевных трусиках танго, распахнула дверь.

— Андрей, что ты прячешься? Если тебя интересует, как устроена женщина, я тебе покажу. — в тот момент, пьяная и доступная, я казалась себе гетерой, чья миссия на земле — быть богиней, дарующей любовь. Некой Афродитой.

Его бледность и трясущиеся руки удивили меня. Он потянулся к моей груди, словно никогда не видел ничего подобного.

— Можно я только потрогаю?

— Трогай! — великодушно разрешила я, подбочениваясь и поглядывая в зеркало. В тот момент поза, которую я приняла, соответствовала состоянию самовлюбленности, столь свойственного мне. Уж если мальчику не суждено быть с женщиной, так пусть хоть посмотрит.

Дурочка, я забыла о реакции своего тела. Стоило ему прикоснуться к моим соскам, как они тут же призывно отвердели. Не помню точно, но какой-то перерыв в сексе — конечно небольшой, большого я не выдерживала, в тот момент имелся. Плюс спиртное, которое имеет наглость ускорять желание и притормаживать оргазм, тоже присутствовало в большом наличии.

Забыв кто я и с кем, я машинально прижалась к мужу и… ощутила его эрекцию. Его руки мяли мою грудь, губы приоткрылись, но вдруг он оттолкнул меня от себя.

— Черт. Прости, Кристина. Сам не знаю, что на меня нашло.

Некоторое время мы стояли, разглядывая друг друга, на его льняных брюках виднелась небольшая выпуклость. Я улыбнулась.

— Слушай, а вот это уже интересно. Может ты не совсем голубой, а бисексуал?

Его лицо помрачнело, губы скривились от боли. Я тут же протрезвела и осознала, что сморозила жуткую глупость. Что толку инфицированному, который не может себе ничего позволить, от подобного открытия? На меня накатила жалость. Я молча обругала себя идиоткой. Андрей вышел из комнаты, а я потянулась к кружке, в которой оставалось пиво. И тут меня осенило. Будет жутко несправедливо, если он уйдет из жизни так и не поняв, что может быть нормальным мужиком. Сделав несколько глотков для храбрости, я достала из шкафа презервативы. В голове мелькали проштудированные мною статьи, как предохраниться от СПИДа, в том числе и та, что хваленые резинки не помогают. Но в тот момент мне не хотелось об этом думать. Риск всегда возбуждал меня.

Я накинула шелковый халатик и отправилась на поиски Андрея. Он лежал в спальне, уткнувшись в подушку. Я легла рядом. Была уверена, что вот уж теперь увижу слезы, которые до сих пор благодаря его умению держать себя в руках, только поблескивали в глазах. Но его глаза были сухими. Некоторое время он молча смотрел на меня, пока я не прижалась к нему. Его руки пытались оттолкнуть меня, но я победила. Он затих, уткнувшись в мои волосы. К моему бедру прижималось то, что до сих пор не знало женщин. Я повернулась на спину, халат распахнулся, и он жадно приник к моей груди, покусывая то левый, то правый сосок. Запретный плод сладок и безумен и перемешанное с жалостью возбуждение сводило меня с ума, требуя, чтобы я немедленно впустила его в себя. Мы оба тяжело дышали, словно пробежали стометровку. Остатки разума напомнили о презервативе. Я зашуршала оберткой. Он перехватил мою руку.

— Ты с ума сошла.

Я шептала ему на ухо какие-то нежности, пока он не разжал мои пальцы и не отбросил презерватив подальше. Его рука, сдернув трусики, пробралась вниз, лаская каждую складочку, так как в тот момент мне казалось, никто это не делал до него. Я застонала от наслаждения, когда его рука нажала на клитор, почувствовав мою реакцию, он высвободил руку, которой обнимал меня и ввел ее внутрь влагалища, массируя попеременно то заднюю, то переднюю стенку. Кончили мы одновременно, раздеться он так и не успел. Испуганные и ошарашенные случившимся мы лежали на расстоянии друг от друга. Потом он приподнялся на локте и заглянул мне в глаза: