Татьяна Лисицына - Агентство недвижимости предлагает... (СИ)

— И как он перенес твой отказ? — допытывалась я.

— Вроде нормально. По-моему, он и не рассчитывал на успех. А я, ты знаешь, все не могу своего Витька забыть, — вдруг сказала Лада.

— Позвони ему и скажи об этом.

— Ты что? — возмутилась Лада и картинно поправила волосы. — Да чтобы я да первой позвонила? Ни за что! Сдал позиции один раз — потом очень трудно их вернуть. Если я приду к нему с повинной, он меня потом растопчет. Так что, уж лучше останусь в его памяти гордой и недоступной.

— Ну и глупо, — возразила я, — ты виновата была, и если ты первой позвонишь…

— Все равно время ушло, он уже с девочкой молоденькой встречается. Правда не любит ее, — сказала она с удовлетворением, — мне сосед по секрету рассказал, Витька иногда заходит к нему поболтать.

Ответить я не успела, пришел Слава и предложил сходить вместе пообедать. Мне показалось, что он особенно нежно взглянул на Ладу, и я почувствовала себя лишней и, придумав, что мне надо ехать на просмотр, отказалась. Они ушли вдвоем, а я долго сидела над газетой «Из рук в руки» и не могла заставить себя уйти. Все мне стало как-то безразлично и неинтересно.

— Скучаешь, красавица? — раздался голос Александра Ивановича. — Надо съездить квартиру посмотреть. Поедешь или у тебя планы?

С большим удовольствием я послала бы все к черту и поехала домой. По дороге купила бы любимых шоколадных конфет и съела бы их перед телевизором. Но я вовремя остановила себя, деньги близились к концу.

— Поеду, — подняла я на него глаза, решив отложить конфеты и телевизор до лучших времен.

— Дом на улице Машкова. Это коммуналка, но они согласны на разъезд. Придешь — посмотришь, оценишь, поговоришь с людьми, а потом доложишь мне. Поняла?

— Поняла, — вздохнула я. — В коммуналках я еще не бывала. А доложу завтра, а то мне дочку надо сегодня пораньше из школы забрать.

Он мне снисходительно кивнул, и я впервые заметила, что он обращается ко мне на «ты» и по имени, а я называю его по имени отчеству и на «вы», хотя разница в возрасте у нас около пяти лет. «Но он же начальник, а мне, наверное, на роду написано быть только исполнителем», — мрачно подумала я, заталкивая ненавистную газету в сумку.

Я вышла из метро и, перейдя трамвайные рельсы, оказалась напротив памятника Грибоедову. Бронзовая фигура писателя, возвышалась на постаменте, с которого тяжелыми складками ниспадал театральный занавес, словно приоткрывавший подмостки сцены, представляя героев «Горя от ума», застывших у основания. Я знала это из экскурсии, организованной нашей классной дамой. Сам драматург, который жил на улице Мясницкая, часто прогуливался по зеленому бульвару.

Я не спеша, шла по тенистой аллее, было около семи часов вечера, и каждая скамейка была занята какой-нибудь компанией или парочкой влюбленных. Было такое впечатление, что все что-то пьют. Некоторые расположились не просто с пивом, а даже с бутылкой водки и закуской.

«Как удивился бы Грибоедов, если бы смог попасть в наше время и увидеть тот же самый бульвар», — подумала я и, чтобы отвлечься стала вспоминать, что еще рассказывала нам экскурсовод. Когда-то у Мясницких ворот, каменной стены Белого города, располагалась Мясницкая слобода со скотобойнями, лавками и харчевнями. Прудов здесь было много и до восемнадцатого века они назывались Погаными и использовались для слива отходов со скотобоен. Я подошла к пруду, и остановилась, залюбовавшись белым лебедем, который величественно плавал в грязноватой воде. Конечно, хорошо, что Меньшиков приобрел здесь усадьбу, на месте которой сейчас стоит Главный московский почтамт, и приказал вычистить пруды и назвал их Чистыми. Я перешла к театру «Современник» и мне даже удалось вспомнить его историю. Модный в 1900 годах архитектор Клейн получил заказ от богатого меховщика построить особняк в римском стиле, о чем напоминает легкая полукруглая выносная колоннада на главном входе. Позднее здесь был кинематограф «Колизей», потом рабочий театр. И лишь в семидесятых годах помещение отдали театру.

Свернув на улицу Макаренко и потом еще раз в переулок, я вышла на тихую улицу Машкова. Красивый пятиэтажный особняк, построенный совершенно точно не в нашем веке, стоял передо мной во всей красе. Я перешла на противоположную сторону, чтобы лучше рассмотреть его. И в таком красивом доме еще осталась коммуналка? Широкая парадная и барельефы на стенах еще больше очаровали меня. Я бы хотела жить в этом доме и гулять на бульваре с дочкой.

Дверь открыла молодая девушка лет двадцати, с хорошей фигуркой и в модных джинсах и, попросив не обращать внимания на беспорядок, стала показывать мне квартиру. Первое, что произвело на меня впечатление, было то, что все окна выходили во двор и смотрели на стену слишком близко построенного унылого серого здания. Наверное, солнце никогда не освещало эти комнаты своим светом. В глубокой задумчивости я стояла перед окном. Никогда в жизни по своей воле я не согласилась бы жить в этой квартире.

— Зато здесь тихо и ничего не отвлекает, — сказала девушка, как бы догадываясь о моих мыслях. Мы пошли в ванную. Я и подумать не могла, что люди в нашем городе до сих пор проживают в таких условиях! Ремонт здесь не делался, наверное, с тех пор, как дом отдали в пользование жильцов. Масляная краска, серовато-грязного цвета, висела клочьями на потолке и стенах, кафель отсутствовал, а коричневые трубы подавляли своей громоздкостью. Мой взгляд упал на ванную, и я едва удержалась, чтобы не выразить свое отвращение. Ванна представляла собой ржаво-бурое огромное, стоящее на уродливых коричневых ногах, корыто. Ступить в нее босой ногой, чтобы принять душ, мне казалось невозможным. Но главный сюрприз ждал меня впереди, когда девушка повела меня в свою комнату. На видавшем виде диване сидел ее муж, который дружелюбно поднялся мне на встречу:

— Добро пожаловать в наши хоромы, — сказал он иронично.

Я вошла в маленькую заставленную комнату, в которой, казалось, нечем было даже дышать, так она была загромождена мебелью. Я огляделась — метров семь-восемь, не больше, просто клетка, высокие потолки лишь усугубляли впечатление. Я обратила внимание, что над половиной комнаты возвышались какие-то странные антресоли. Заметив мой взгляд, парень сказал:

— Как вам мое изобретение? Потолки высокие, вот я и придумал построить второй этаж.

На так называемый второй этаж можно было забраться ползком и находиться там только лежа.

— У нас там дети спят, — мило сообщила девушка. — Кровати-то для них негде поставить, вот и пришлось разместить их наверху. Все-таки выход из положения.

Я вспомнила большую восемнадцатиметровую комнату, в которой спали мы с Настей, и мне стало стыдно. Но молодая пара держалась бодро, видимо за долгие годы они привыкли. Остальная часть квартиры не произвела на меня впечатления, бабушки в халатах, всю жизнь прожившие в коммуналках, пили чай на грязной замызганной кухне. Одна из них сообщила: