Лондон: время московское

— Нет, благодарю вас, мистер Коффри. — Я поднял руку в знак отказа, горничная замерла, присела в реверансе, вновь отошла назад. — Одной чашки более чем достаточно. Превосходный чай. Вам есть чем гордиться.

Хозяин дома так и расцвел. Мистер Питер Коффри, спикер палаты общин, был высок, изящен, с пышными усами; волосы с проседью аккуратно подстрижены. Он выглядел в точности как британский офицер в отставке, хотя, я так понимаю, в армии никогда не служил. Кроме того, он был убежденным вигом; и хотя положение запрещало ему принимать активное участие в деятельности правительства, было известно, что он симпатизирует группе, известной как “радикалы”, которая выступала против законов о бедных и призывала к социальным реформам. Тем самым он оказывался по сути дела моим противником, но, повторюсь, как спикер не имел права выказывать предпочтений каким-либо взглядам.

— Ну так что вы там затеваете, Грин? — спросил мистер Коффри. Он имел привычку обращаться к собеседнику по фамилии, безо всяких титулов, в манере стареющего школьного учителя.

— В письме практически все сказано, сэр. Мне хотелось бы спросить, не могли бы вы собрать палату общин ночью. На особое заседание. — Я старался сидеть прямо и не отводить глаз. Мистер Коффри частенько отмечал, что слишком многие молодые члены Парламента вечно сутулятся, они недисциплинированы и не умеют открыто смотреть собеседнику в лицо. Я ничуть не обманывался насчет того, что когда-либо сумею произвести на него хорошее впечатление, но был твердо намерен не дать повода составить плохое.

— Ясно. — Мистер Коффри нахмурился, взял с подноса сухое печенье, откусил краешек, задумчиво прожевал. — Могу ли я спросить зачем? Что это еще за особое заседание?

Мое первое деловое свидание с заклинателем продлилось недолго. Основная проблема состояла в том, что магический обряд невозможно провести в дневное время. Или, скажем так, допустимо, но на зов явятся очень немногие духи, и, уж конечно, не мисс Хендерсон. Мистер Роуз полагал, все дело в воздействии определенных небесных тел, в частности Луны, которая управляет миром духов.

— Это будет сюрприз, мистер Коффри. Цель заседания состоит в том, чтобы явить миру нечто совершенно поразительное. Сказать вам заранее означает испортить весь эффект.

— Хммм… Все это отдает показухой. — Показуху мистер Коффри тоже крайне не одобрял. — И когда бы вы хотели провести такое заседание?

— Прямо сейчас не могу сказать, — отвечал я. — Но, думается мне, строить планы бессмысленно, если сама идея совершенно невозможна. Как по-вашему?

Спикер хмыкнул, фыркнул, прочистил горло и долго всматривался в чашку с чаем, ерзая на стуле.

— Должен отметить, Грин, это в высшей степени необычно. И все-таки… — он вновь вскинул глаза. — Не хочу, чтобы говорили, будто я сорвал ваш план, какой бы нелепицей он в итоге ни обернулся. Я обязан хранить беспристрастность. Назовите мне дату, представьте должным образом список вопросов и порядок голосования, и ночное заседание я вам созову.

Итак, я продвинулся еще на шаг. Я встал, поклонился, горячо пожал руку мистеру Коффри.

— Большое вам спасибо, господин спикер. Все в один голос утверждают: вы — воплощенная справедливость, и это действительно так.

— Вчера эта информация принесла бы куда больше пользы, — холодно отметил я, пепеля заклинателя взглядом поверх бутылки хереса.

Он пожал плечами, упираясь в стол холеным седалищем.

— Если бы вы подробнее объяснили свои намерения…

— Значит, никак не более дюжины?

Мистер Роуз нахмурился.

— Все зависит от состава. Если все присутствующие либо люди непредубежденного ума, либо уже имели возможность наблюдать, как я работаю с магией, осмелюсь предположить, я мог бы выступить перед аудиторией и в два раза многочисленнее, но перед лицом зрителей враждебно настроенных, которые в магию не верят и не заинтересованы в том, что я делаю?.. Не думаю, что чары сработают в присутствии даже шести-семи таких людей.

Я вздохнул.

— А почему, как вы считаете?

Заклинатель сложил перед собою руки домиком. И снова я жалею, что не записал подробно его ответ, но там много чего говорилось про симпатическое воздействие, и про отголоски и отзвуки, и про духов; и я изо всех сил старался вникнуть в разъяснения. А суть сводилась к тому, что перед сотнями членов палаты общин мистер Роуз совершенно неспособен призвать маленькую Софи Хендерсон. Уступка мистера Коффри касательно ночного заседания оказалась для меня совершенно бесполезна.

Словно машинально я подозвал экипаж, собираясь проехаться вокруг одного из парков, может, выкурить трубку и обдумать, как теперь выбираться из затруднительной ситуации. Едва ли я мог просто-напросто возвестить Парламенту, что видел призрак нищей девочки, умершей тридцать лет назад, — видел своими глазами! Предложение мистера Маршалла-Джоунза — созывать по нескольку вигов на приватные заседания познакомиться с мисс Хендерсон, по небольшой группке за раз, — казалось более практичным, но интуиция подсказывала мне, что нам требуется нечто более зрелищное, какой-то эффектный жест, чтобы заставить наших оппонентов умолкнуть в преддверии нового голосования по законам о бедных.

Неожиданно для себя я попросил извозчика ехать в восточную часть города, на Коммершиал-роуд. Туда я выбирался редко, и теперь мне вдруг захотелось прочувствовать атмосферу улиц, по которым бродила маленькая Софи во времена моего отца или деда: может быть, внезапное озарение подскажет, как лучше использовать ее свидетельство. В какой-то момент я велел извозчику остановиться: мне пришла фантазия пройтись по улице пешком. Тот запротестовал было, но стоял белый день, а улица хорошо освещалась даже по ночам: с каждым годом муниципальные газовые фонари распространялись все дальше и дальше; в любом случае, Коммершиал-роуд так и бурлит жизнью, на ней полным-полно лавок и магазинов и большое движение. А на крайний случай у меня пистолет при себе.

Мало-помалу сгущался туман, но пелена его еще не застилала взгляда; можно было отчетливо различить фигуры людей и прочесть объявления на расстоянии пятидесяти ярдов. Туман был того грязного, приторно-желтоватого цвета, что типичен для лондонской хмари, но даже так он словно бы промывал и очищал город. Здесь, в восточной части, на улицах царили самые отвратительные грязь и нищета, крысы, наглые, как собаки, шныряли по ступеням магазинчиков, стены и окна были все в брызгах и потеках сажи и грязи — там, где стекла еще сохранились в целости, — а мужчины криминальных наклонностей и женщины сомнительной добродетели попадались на каждом шагу.

Превосходные патрульные Пиля [52] Роберт Пиль ( Robert Peel , 1788–1850) — британский государственный деятель, дважды занимал пост премьер-министра. В 1829 году, будучи министром внутренних дел, основал в Лондоне муниципальную полицию, деятельность которой основывалась на предупреждении преступности и регулярном патрулировании. так далеко на восток забирались неохотно, и открытое беззаконие зачастую не пресекалось и не каралось.