Джон Ирвинг - Молитва об Оуэне Мини

«ТЕБЕ НАДО ПРОСТО ПОГРУЗИТЬСЯ В ЭТО С ГОЛОВОЙ, — писал мне Оуэн. — ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ ГАРДИ —ЧЕЛОВЕК ПОЧТИ ВЕРУЮЩИЙ, ОН ЕДВА НЕ ОБРЕЛ БОГА И ПОЭТОМУ, ОТВЕРГНУВ ЕГО, НЕВЕРОЯТНО ОЖЕСТОЧИЛСЯ. ТАК НАЗЫВАЕМАЯ УЧАСТЬ, В КОТОРУЮ ВЕРИТ ГАРДИ, — ЭТО ПОЧТИ ТО ЖЕ, ЧТО ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ТОТ ГРОЗНЫЙ БОГ-СУДИЯ ИЗ ВЕТХОГО ЗАВЕТА ГАРДИ НЕ ПРИЗНАЕТ ОБЩЕСТВЕННЫХ ИНСТИТУТОВ: НИ ЦЕРКВИ — ЕЕ ОН ОСУЖДАЕТ, БОЛЬШЕ ЧЕМ ВЕРУ ИЛИ УБЕЖДЕНИЯ, — НИ БРАКА (Я ИМЕЮ В ВИДУ САМ ИНСТИТУТ БРАКА), ДА И ИНСТИТУТ ОБРАЗОВАНИЯ ОН ТОЖЕ ОСУЖДАЕТ. ЛЮДИ БЕЗЗАЩИТНЫ ПЕРЕД СВОЕЙ УЧАСТЬЮ, ОНИ ЖЕРТВЫ ВРЕМЕНИ — ИХ ГУБЯТ СОБСТВЕННЫЕ ЧУВСТВА, И НИКАКИЕ ОБЩЕСТВЕННЫЕ ИНСТИТУТЫ НЕ В СИЛАХ ИХ СПАСТИ.

НЕУЖЕЛИ ТЫ НЕ ВИДИШЬ, НАСКОЛЬКО ВЕРА В СТОЛЬ ЖЕСТОКИЙ МИР СРОДНИ РЕЛИГИОЗНОЙ ВЕРЕ? ВЕРЕ, КОТОРУЮ ГАРДИ СЧИТАЛ ЧЕМ-ТО ГОЛЫМ, НЕЗАТЕЙЛИВЫМ, УЯЗВИМЫМ. ВЕРА В БОГА ИЛИ ВЕРА В ТО, ЧТО РАНО ИЛИ ПОЗДНО ВСЕ КОНЧИТСЯ ТРАГИЧЕСКИ… В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ НЕ ОСТАЕТСЯ МЕСТА ДЛЯ ОТВЛЕЧЕННОЙ ФИЛОСОФИИ. НЕЗАЧЕМ УМСТВОВАТЬ: НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЙ ГАРДИ УМНИКОМ; НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕЛЬЗЯ СМЕШИВАТЬ ВЕРУ ИЛИ УБЕЖДЕННОСТЬ — В ЧЕМ БЫ ТО НИ БЫЛО — С РАССУДКОМ ИЛИ ЧЕМ-ТО МАЛО-МАЛЬСКИ С НИМ СВЯЗАННЫМ.

ВОТ В ЭТО И ОКУНИСЬ — ТУТ ГЛАВНОЕ НАЧАТЬ. Я БЫ НАЧАЛ С ЕГО ЗАМЕТОК, ЕГО ДНЕВНИКОВ — ТАМ ОН ВСЕГДА ВЫРАЖАЛСЯ ПРЯМО. ЕЩЕ В 1882-М, ПУТЕШЕСТВУЯ ПО ФРАНЦИИ, ОН НАПИСАЛ: «С ТЕХ ПОР КАК НЕСКОЛЬКО ЛЕТ НАЗАД Я ОБНАРУЖИЛ, ЧТО ЖИВУ В МИРЕ, ГДЕ ВСЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ОЖИДАНИЯ НА ПОВЕРКУ ОБОРАЧИВАЮТСЯ ЧЕМ-ТО СОВСЕМ ИНЫМ, Я ПОЧТИ ПЕРЕСТАЛ ТРЕВОЖИТЬ СЕБЯ ДОГАДКАМИ И ПРЕДПОЛОЖЕНИЯМИ. МЕНЯ ВПОЛНЕ УСТРАИВАЕТ ПОСТОЯННАЯ НЕУВЕРЕННОСТЬ В ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ». ЭТО ВЫСКАЗЫВАНИЕ МОЖНО ПРИМЕНИТЬ К ЛЮБОМУ ЕГО РОМАНУ! ПОТОМУ-ТО Я И ГОВОРЮ, ЧТО ГАРДИ БЫЛ «ПОЧТИ ВЕРУЮЩИМ» — ОН НЕ УМЕЛ ГЛУБОКО МЫСЛИТЬ, ЗАТО УМЕЛ ГЛУБОКО ЧУВСТВОВАТЬ!

ДЛЯ НАЧАЛА ПРОСТО ВОЗЬМИ КАКОЕ-НИБУДЬ ИЗ ЕГО РЕЗКИХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ И ПОСТАВЬ РЯДОМ С НИМ КАКОЕ-НИБУДЬ СУЖДЕНИЕ НА ЛИТЕРАТУРНУЮ ТЕМУ — НУ, ТЫ САМ ЗНАЕШЬ, ЧТО-НИБУДЬ НАСЧЕТ ПИСАТЕЛЬСКОГО РЕМЕСЛА МНЕ, НАПРИМЕР, НРАВИТСЯ ВОТ ЭТО: «ИСТОРИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ НАСТОЛЬКО НЕОБЫКНОВЕННОЙ, ЧТОБЫ ЕЕ СТОИЛО РАССКАЗЫВАТЬ. МЫ, РАССКАЗЧИКИ, ВСЕ ПОХОЖИ НА ДРЕВНИХ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ, И ЛЮБОЙ ИЗ НАС МОЖЕТ ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ ПРЕРВАТЬ ГОСТЕЙ НА СВАДЬБЕ, ТОЛЬКО ЕСЛИ НАМЕРЕН ПОВЕДАТЬ О ЧЕМ-НИБУДЬ БОЛЕЕ НЕОБЫЧНОМ, ЧЕМ ЗАУРЯДНЫЕ СОБЫТИЯ ИЗ ЖИЗНИ НИЧЕМ НЕ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫХ МУЖЧИН И ЖЕНЩИН».

ТЕБЕ ПОНЯТНО? ЭТО ЖЕ ЛЕГКО. ТЫ БЕРЕШЬ ЕГО ВЫСОКИЙ КРИТЕРИЙ ДЛЯ «НЕОБЫКНОВЕННОЙ» ИСТОРИИ И СТАВИШЬ РЯДОМ С ЕГО УБЕЖДЕНИЕМ, ЧТО «ВСЕ ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ОЖИДАНИЯ НА ПОВЕРКУ ОБОРАЧИВАЮТСЯ ЧЕМ-ТО СОВСЕМ ИНЫМ» — И ВОТ ТЕБЕ ГОТОВАЯ ДИССЕРТАЦИЯ! СОБСТВЕННО ГОВОРЯ, ЭТО БУДЕТ ЕГО ДИССЕРТАЦИЯ — ТВОЕ ДЕЛО ТОЛЬКО ВСТАВИТЬ ПОБОЛЬШЕ ПРИМЕРОВ. ЛИЧНО Я НАЧАЛ БЫ С ОДНОГО ИЗ САМЫХ ГОРЬКИХ — ДА ЧУТЬ ЛИ НЕ ЛЮБОЕ МЕСТО ИЗ «ДЖУДА НЕЗАМЕТНОГО» ПОДОЙДЕТ. НУ ВОТ ВЗЯТЬ ХОТЯ БЫ ДАЖЕ ТУ СТРАШНУЮ КОРОТЕНЬКУЮ МОЛИТВУ, ПОД КОТОРУЮ, КАК ВСПОМИНАЕТ ДЖУД, ОН ЗАСЫПАЛ В ДЕТСТВЕ:

ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ЛЕГЧЕ?» - писал Оуэн Мини.

Вот так, отрубив мне палец и дав возможность закончить магистратуру, он начал писать за меня и мою магистерскую диссертацию.

В нынешнем августе в Грейвсенде — а я каждый год стараюсь ездить туда в августе — ученики Дэна по летней школе корпели над Еврипидом. Я сказал Дэну, что, по-моему, он сделал странный и жестокий выбор. Для детей примерно того же возраста, что и мои ученицы в школе епископа Строна, провести семь недель, заучивая «Медею» и «Троянок»… Да, это, должно быть, утомительнейшее занятие, к тому же вполне способное отбить у молодежи всякую любовь к театру.

— А что прикажете делать? — ответил Дэн. — У меня в классе двадцать пять человек и из них только шестеро мальчишек!

В самом деле, эти мальчишки выглядели здорово переутомленными, и было от чего. Одному особенно бледному молодому человеку приходилось играть в одной пьесе Креонта, а в другой — Посейдона. Всех девчонок без конца переставляли из Хора коринфских женщин в Хор троянских женщин и обратно, как будто пронзительные голоса коринфских и троянских женщин были взаимозаменяемы. Меня особенно тронула печальная девочка, которую Дэн выбрал на роль Гекубы. Вдобавок к страданиям, что выпали ей по роли, ей приходилось тяжело физически — она не сходила со сцены от начала и до конца «Троянок». Потому-то Дэн позволил ей отдохнуть в «Медее»; он дал ей особенно горестную, но по большей части безмолвную роль в Хоре коринфских женщин, зато в конце пьесы заставил солировать. Девочка явно относилась к его любимым актрисам, и Дэн очень здорово придумал, как можно подчеркнуть последние строки трагедии, которые в оригинале исполняет Хор: он решил, что девочка должна говорить эти слова одна.

— «Многовидны явленья божественных сил, — говорила грустная девочка. — Против чаянья много решают они: не сбывается то, что ты верным считал, и нежданному боги находят пути» [40] Перевод И. Анненского. .

Как это верно. Даже Оуэн Мини не стал бы спорить.

Я иногда завидую Дэну, его умению учить с помощью сцены; ведь театр всему придает яркость и внятность — особенно это важно для молодых, лишенных того жизненного опыта, что помогает нам соотносить литературу с жизнью; да и в обращении с языком молодым тоже недостает искушенности — как его использовать и как воспринимать. Театр, как справедливо утверждает Дэн, делает зримым, осязаемым и опыт и язык — что совершенно необходимо молодежи вроде наших с Дэном учеников. В этом возрасте они, например, плохо чувствуют языковой юмор. Он практически не доходит до них; а может, они просто считают его не более чем старческим снобизмом, нарочитым жонглированием словами, которые сами подбирают в лучшем случае наобум. А юмор всегда точен, а значит, немолод. Юмор — одно из тех свойств жизни и литературы, которое гораздо легче почувствовать на сцене, чем в книге. Мои ученицы не замечают юмора, когда читают, — а может, они просто не узнают его. А показать его на сцене способен даже актер-любитель.

Август — самое удобное время потолковать с Дэном о преподавании. Когда мы встречаемся с ним на Рождество и вместе едем в Сойер, нам бывает некогда пообщаться, к тому же кругом всегда много посторонних. Но в августе мы часто остаемся одни: как только заканчиваются выступления школьного театра, мы с Дэном вместе берем отпуск. Правда, обычно это означает, что мы сидим в Грейвсенде, и самое большое приключение, на которое мы решаемся, — это поездка на денек на пляж к Кабаньей Голове. Вечера мы проводим за разговорами в доме 80 на Центральной; с тех пор как сюда въехал Дэн, телевизора не стало. Когда бабушка отправилась в грейвсендский приют для престарелых, она взяла телевизор с собой; а когда умерла, то оставила дом 80 на Центральной нам с Дэном.