Фаусто Брицци - 100 дней счастья

Эта книга начинается совершенно незабываемо.

Просто шедевр металитературы, а до чего кратко и весело!..

– Жил-был…

– Король! – тотчас же воскликнут мои маленькие читатели.

– Нет, дети, вы не угадали. Жил-был кусок дерева.

На фоне этого «Земную жизнь пройдя до половины» или «Тот рукав озера Комо, который тянется к югу» кажутся какими-то дилетантскими зачинами, написанными поэтами-графоманами.

Коллоди побеждает Данте и Мандзони, один – ноль. Ручку по центру.

Непредвиденный побочный эффект химиотерапии: у меня в голове кто-то переключает каналы.

Я думаю о бессмысленных пустяках, мне сняться апокрифы из «Пиноккио» и я начинаю сравнивать наших классиков, точно это футбольные клубы. Для начала лечения совсем неплохо.

Я выхожу из больницы. Иду. Мне не лучше, не хуже. Хотелось бы наконец-то проснуться и обнаружить, что все это просто сон. Очень страшный и совсем не детский.

Я жду, когда проявятся побочные эффекты химиотерапии, как ждут опоздавшего гостя. Гостя, видеть которого не слишком-то хочется. Стол давно накрыт, ризотто стоит на плите, горят свечи, но гость все не идет и на звонки не отвечает. Ты уже думаешь, что он никогда не придет. И вот, когда рис уже подгорел и погасли свечи, а ты облил вином белую рубашку и обнаружил, что молоко, которое ты добавил в ризотто, давно прокисло, наконец-то раздается долгожданный звонок.

– Прости, дружище, понимаю, что я непростительно задержался, никак не мог припарковаться!

Кажется, я отвлекся чуть больше, чем позволительно. Перейдем к перечислению побочных эффектов. Я помню их наизусть, как стихотворение, выученное в начальной школе.

«Усталость, проблемы с пищеварением, рвота, утрата аппетита и изменение вкуса, температура, кашель, боль в горле, головная боль, тяжесть во всем теле, раздражительность, ослабление волосяных луковиц и утрата интереса к сексу».

Медленно и постепенно, маленькими дозами, все они дают о себе знать.

Утрата аппетита.

Только сегодня я понимаю, что со вчерашнего дня ничего не ел. А ведь я никогда не пропускаю встречи с обеденным столом.

Первый симптом – есть!

Изменение вкуса.

Я с трудом заставляю себя съесть яблоко. Оно кажется горьким. Нет – это мой рот его не распознает.

Второй симптом – есть!

Кашель не в счет. Я и до этого кашлял. Но в любом случае, симптом налицо!

Проблемы с пищеварением.

Яблоко уже просится обратно.

Есть!

Боль в горле.

Вам знакомо такое пощипывание? Оно говорит о том, что завтра ты проснешься осипшим.

Есть!

Головная боль.

Шестьсот миллиграммов ибупрофена – и ее как не бывало. Но скоро она вернется.

Есть!

Утрата интереса к сексуальной жизни.

И в самом деле, я уже не слишком одержим сексом. А раньше думал о нем по сто раз на дню, как любой нормальный мужчина.

Есть!

Только сейчас, когда я начал записывать симптомы, я обнаружил, что у меня снова радикулит. Радикулит – это жуткая вещь, хуже, чем звонок в домофон в три часа ночи.

И это есть!

Раздражительность.

Да я как вулкан, который вот-вот начнет извергаться.

Есть!

Тошнота.

Есть!

Рвота. А вот и яблоко.

Есть!

Усталость.

По сравнению со вчерашним днем ничего не изменилось.

А вот чего вроде бы нет.

Ослабление волосяных луковиц.

У меня огромная шевелюра и ни единого седого волоса.

Стало быть, нет.

Коллекция побочных эффектов еще не собрана. Я провожу весь день, сидя на террасе. Я даже не иду на тренировку команды. И вру Оскару.

– Как дела, Лучище?

– Нормально, по крайней мере, пока. Химия пошла вместо завтрака.

– Отлично. Увидишь, ты это осилишь!

«Увидишь, ты это осилишь!»

От этой фразы за версту несет жалостью и состраданием. Кажется, тебя вроде бы ободряют и в то же время как будто эпитафию зачитывают. «Увидишь, ты это осилишь!» И рифма имеется.

Мы болтаем о том о сем, и я кладу трубку. Пытаюсь делать зарядку. Я совершенно уверен: завтра мне станет лучше.

Завтра уже сегодня.

Пополнение в списке побочных эффектов.

Я даже встать не могу. Я совершенно измотан и скольжу в кровати, не в силах выбрать правильное положение, чтобы подняться. Не так уж это и сложно: левую ногу скинуть с кровати, тело выпрямить, правую ногу скинуть с кровати, оттолкнуться руками, и вот уже я стою. Точно робот без батареек.

Усталость.

Есть.

Ползу в туалет, умываюсь.

Вдруг вижу в раковине несколько волосков. Я провожу ладонью по голове, и прядь волшебным образом остается в руке.

Ослабление волосяных луковиц.

Есть.

Коллекция собрана.

Трудно сказать, какие из этих симптомов настоящие, а какие возникли в результате самовнушения. Все последнее время я сидел за компьютером и читал о своей болезни. Я просто одержим ею и потому ужасно скучен: только об одном и говорю, прямо как молодая мамаша, которая достает друзей рассказами о том, как она мешает кашку и меняет подгузники.

Но факт остается фактом: мне и правда плохо.

Паола это замечает и впервые с тех пор, как я вернулся домой, проявляет какое-то участие. Она помогает мне сесть на диван перед телевизором, где крутят повтор легендарного финала Уимблдона 1980-го года, готовит кус-кус с овощами и ставит передо мной тарелку на подносе. Потом садится рядом со мной и смотрит пятый сет, во время которого неостановимый Борг побеждает гениального Макинроя. Она не особо увлекается теннисом, ей скучно, и я понимаю, что, сидя со мной, она пытается тем самым сказать, что любит меня. Я как раз доедаю кус-кус, когда арбитр кричит: «Гейм, сет и матч-болл выиграл Бьорн Борг». Я понимаю, что сидящая со мною Паола нечаянно уснула. Я встаю и иду посмотреть, что происходит в детской: очень уж подозрительно тихо.

Оказывается, Лоренцо разобрал вентилятор и с помощью младшей сестры пытается собрать его обратно. Я остаюсь незамеченным и наблюдаю за детьми. Так трогательно, когда Ева произносит: «Давай скорее, пока папа не заметил!»

Кто знает, что они там обо мне воображают. Я всегда думал, что в нашей семье мне отведена роль доброго полицейского, но очень может быть, что в глазах детей все совсем не так. Я выдаю свое присутствие нарочитым шумом, и двое заговорщиков, пойманных на месте преступления, испуганно оборачиваются. Первая фраза, которую произносит Лоренцо, просто гениальна:

– Пап, клянусь, я новый куплю!

– И на какие же деньги? – серьезно спрашиваю я.

– На свои, на карманные, – серьезно отвечает он.

– Пять евро в неделю? Боюсь, что вентилятор стоит все пятьдесят, – целое лето придется копить.

– Я ему помогу, – вмешивается Ева.

Обожаю, когда они объединяются в команду. Отцу всегда приятно видеть, что дети – одна команда.