Ольга Лукас - Бульон терзаний

Петр Светозарович замолчал, сжал кулаки. Плеснул себе водки, выпил.

– Володя, это же неправильно – когда друзьями были, а потом так. Нельзя друзей, как лохов. Это же тогда порядка совсем не будет… Все будут жрать всех. Что молчишь? Ведь неправильно, а?

Не дождавшись ответа, он продолжил говорить что-то о правде, о чести и почему-то – о том, как из березового шпона, при известной сноровке, сделать массив дуба.

Владимир думал о своем. О том, как сначала они все вместе делали «Зойкину квартиру», а потом его – раз – и заменили. И никто из старых друзей ни слова, ни полсловечка не сказал, чтобы предупредить.

– И я ведь отдам, понимаешь, отдам, потому что иначе суд, а по суду такие вещи вылезут! Но впрок ему не пойдет. Что ты молчишь, Володя? Ты скажи – пойдет ему впрок то, как он со мной сейчас?

– А вы отдайте ему для начала те столы, «ленинские», – вдруг сказал Владимир. – Пусть его в комиссию по авторским правам таскают, а не вас. Пусть узнает, каково это все.

– Ведь я же о нем – как о себе. А когда она его выдоит и выбросит, я его не прощу. Сейчас отдам половину – а потом он сдохнет на улице. Или так нельзя с друзьями? А?

Владимир внимательно посмотрел на Петра Светозаровича. Вот казалось бы: сундук, тюфяк, в голове – калькулятор. С ним поступают плохо, очень гнусно и гадко. Его предает лучший друг! А он еще думает – каково будет гаду, не пожалеть ли мерзавца?

– Его обязательно стоит пожалеть, – неожиданно сказал Владимир. – У него был шанс делать это все с вами вместе. А он не делал ничего. И сейчас не делает ничего. А у вас есть дело, которое… его можно потрогать руками, это настоящее дело, не какая-то продажа воздуха.

– Из наших мы с ним вдвоем только и живы. Кто остался – все поумирали. А теперь он если придет завтра и скажет: «Отдавай половину, я не передумал», – то, значит, – и он умер?

Наступила суббота, и Таир приехал к Владимиру красить гараж. К тому времени несчастная постройка превратилась в нечто среднее между подростковым чатом и стеной общественного туалета. Каждый, кто имел в кармане маркер, пульверизатор с краской или пачку объявлений для расклейки, считал своим долгом отметиться.

– Смотрите, Владимир, смотрите! – восхищенно поцокал языком Таир. – «Киса и Ося были здесь». Не лишено остроумия?

– Мозгов лишено! – отрезал Владимир. – Жаль, что антивандальная краска не убивает остряков на месте.

И ушел домой – готовить дидактические пособия по театральному искусству для Фамусова, Чацкого и Софьи.

С помощью строительного фена Таир снял старую краску вместе со всей наскальной живописью, зашел попить чаю и погреться, потом вернулся к гаражу. Он хотел обернуться за выходные: в субботу – окраска, в воскресенье – нанесение антивандального покрытия. Надо было спешить, пока не стемнело.

Чуть только Таир умчался обратно на рабочее место, а Владимир вернулся к своим пособиям, как в прихожей раздался звонок.

«Забыл что-то», – подумал режиссер, распахивая дверь. На пороге стояла учительница музыки, соседка с третьего этажа. Владимир изобразил радушие и гостеприимство пополам с бестолковостью: пригласил гостью войти, отведать чаю с печеньями и ни словом не упомянул о том, что очень скоро вернет ей долг чести. Вот вернет – и тем самым напомнит, а сейчас зачем об этом говорить? Мало ли, вдруг что-то сорвется.

– Я ненадолго, – сказала соседка, – я только спросить.

– А то откушайте чего Бог послал, – заливался Владимир. – Негусто, конечно, я в средствах сейчас стеснен. Но с вами готов разделить последний чайный пакетик!

– Спасибо, но у меня свой чайник этажом выше вскипел. Я про другое. Вот молодой человек, который вам гараж красит, – он как?

– Это исключительно хороший человек! Вообще-то красить гаражи – скорее его хобби. А так он артист и немного водитель.

– Какая многогранная личность. А за свое хобби он много просит?

– Какой там много! Посмотрите на меня! Разве я способен много заплатить? – ударил на жалость Владимир.

– Вот я тоже так подумала, но все же решила уточнить. Могли бы вы порекомендовать мне этого замечательного юношу? У меня дома настоящий кавардак, вчера ученица со стула упала, стулу конец, на паркете вмятина. О прочих бытовых неурядицах даже упоминать не буду. Но я просто боюсь обращаться в наш ЖЭК, не говоря уже про частные фирмы. Эти люди меня постоянно обманывают, завышают цену, присылают неквалифицированных рабочих! Просто какое-то проклятие!

– Таир цену завышать не будет. Только и вы, пожалуйста, не занижайте! А то он обидится и не сможет играть, а он ведь актер, не забывайте.

– Тяжело вам сейчас, хорошим актерам, – вздохнула учительница. – Ничего, настанет и ваш звездный час. А пока – познакомьте нас с мальчиком.

Разделавшись с покраской гаража, Таир не поехал к старшей сестре нянчить младшего племянника, как собирался. Пришлось старшей племяннице играть в братишку, а не в видеоигры, пока дядюшка приводил в порядок квартиру музыкантши. Чтобы ему было веселее, она играла ему гимны и гаммы. Таир уехал поздно ночью и вернулся на следующий день ранним утром. Снова послушал гимны и гаммы, выбежал во двор, покрыл высохший гараж антивандальным покрытием и вернулся в царство музыки, где его уже ждал заслуженный обед.

– Не знаю, что бы я без вас делала! – восклицала музыкантша. – Вы просто спасли мою бедную квартиру! И цена меня вполне устраивает.

– Вы щедрая хозяйка. Давайте я вам бесплатно подкручу ножки стола, а то он немного шатается.

Владимир увидел Таира лишь вечером – тот забежал за деньгами, положенными ему за работу, и сообщил, что его уже зазвали на четвертый этаж и в две квартиры на первом, а также в соседний подъезд. И все такие интеллигентные, творческие люди! Гвоздя забить не могут и совершенно не торгуются!

На следующую репетицию Владимир традиционно прибыл с опережением графика – никогда не знаешь, где по дороге в Росинки тебя поджидает предательская пробка или внезапная авария.

– Ну что, оценил антивандальное покрытие? – первым делом спросил его бодро разгружавший доски Таир.

– На пять с плюсом! – весело ответил Владимир. – Вечером в воскресенье какая-то гадость написала какую-то глупость, я спустился и вытер все тряпочкой. Потом другая гадость с утра самовыразилась – я снова с тряпочкой пришел. И как-то, знаешь, постепенно отучаться стали. Ко мне заходил хозяин соседского гаража – мерзавцы всего района теперь отыгрываются на нем. Просил твои координаты.

– Во ему – а не мои координаты! – с чувством ответил Таир, показывая фигу. – Твои соседи – мое новое проклятие! Звонят день и ночь! Хуже Жуковой, честно, я не вру!