Энн Фортье - Царица амазонок

Но ровно три дня спустя в моей жизни появился Федерико Ривера.

Будучи давней посетительницей фехтовального клуба Оксфордского университета, я не слишком обращала внимание на выставлявших себя напоказ самцов, но тут сразу поняла, что новый испанский мастер – нечто совершенно иное. Он, пожалуй, был не слишком красив, но он был так же высок, как я, безупречно сложен, и, что было куда важнее, его взрывная энергия буквально опьяняла. Федерико был перфекционистом, причем не только в фехтовании, но и в искусстве соблазнения. И хотя я была уверена, что мы оба сразу поняли, к какому неизбежному результату приведут наши вечерние занятия, он все равно потратил несколько месяцев на то, чтобы усовершенствовать мои выпады и ответные удары, пока наконец одним прекрасным вечером не отправился следом за мной в душ и не научил coup d’arrêt без единого слова.

Наши отношения продолжались всю зиму. И хотя Федерико настаивал на том, чтобы сохранить их в тайне, я безусловно верила ему, когда он называл меня любовью всей своей жизни. Однажды мы заявим обо всем публично… поженимся… у нас будут дети… Правда, эти слова так никогда и не были произнесены вслух, но всегда подразумевались. Как-то ночью он совершенно внезапно улетел в Испанию, даже не потрудившись попрощаться, и я была так потрясена и расстроена, что разуверилась в собственном счастье.

А за этим последовали ужасающие открытия: оказалось, что у Федерико было множество подруг в Оксфорде и взбешенная невеста в Барселоне и что из фехтовального клуба его изгнали с позором… И все равно я писала ему письмо за письмом, заверяя в своей любви и понимании, умоляя ответить.

И он ответил. Несколько месяцев спустя я получила толстый конверт из фехтовальной школы Мадрида, в котором лежали все мои письма к нему – по большей части нераспечатанные – и в дополнение к ним пятьсот евро. А поскольку Федерико ничего не был мне должен, я была вынуждена признать, что это плата за мои «услуги».

Я была так разъярена, что лишь несколько недель спустя поняла: должно быть, мастер Федерико Ривера намеренно оскорбил меня, чтобы залечить мои раны и, потакая своему перфекционизму, завершить мои уроки фехтования почетным coup de grâce .

Хотя я никогда не рассказывала о нем своим родителям, они наверняка понимали, что мое сердце разбил тайный поклонник. Я даже начала подозревать, что одержимость моей матери Джеймсом Моузлейном была ее попыткой как-то утешить нас обеих. А что могло быть более утешительным, нежели картина идеального будущего, в котором я жила в особняке по соседству долго и счастливо?

Мистер Людвиг вернулся с нашим кофе, и я, отложив журнал, убрала свою куртку, чтобы он мог сесть рядом со мной.

– Спасибо, – сказала я, беря одну из чашек и с удовольствием ощущая трясущимися ладонями ее тепло. – Кстати, вы так и не сообщили мне название организации, которая оплачивает всю эту роскошь.

Мистер Людвиг снял крышку со своей чашки:

– Я очень осторожный человек. – Он сделал глоток и поморщился. – Фу, какая гадость! Ну да ладно. А финансирует нас Фонд Сколски. Сахар?

Мгновение спустя я уже лихорадочно набирала в «Гугле» «Фонд Сколски» и тут же услышала, как негромко посмеивается мистер Людвиг, бесстыдно заглядывая в мой телефон.

– Вы ничего не найдете о нем в Интернете, – сообщил он. – Мистер Сколски предпочитает не светиться. Причуда миллиардера.

Возможно, мистер Людвиг хотел пошутить, но мне было не до смеха. Вокруг нас в зале ожидания уже толпились представители авиакомпании и пассажиры, надеявшиеся пораньше пройти на посадку, а я все еще пребывала в полном неведении относительно цели нашего путешествия.

– Мне немного неловко это говорить, но я никогда не слышала о Фонде Сколски, – сказала я. – Предполагаю, его офис находится в Амстердаме?

Мистер Людвиг наклонился, чтобы поставить свою чашку на пол.

– Как я уже говорил, мистер Сколски – частное лицо. Индустриальный магнат, проявляющий интерес к археологии. Он финансирует раскопки по всему миру.

Я уставилась на мистера Людвига в ожидании подробностей. Но он замолчал, и тогда я продолжила за него:

– Например, в?..

Мистер Людвиг улыбнулся, но в его хищных глазах мелькнуло раздражение.

– Я не могу вам ничего сказать, пока мы не доберемся до места. Таковы условия мистера Сколски.

Я была так расстроена всеми этими загадками, что внезапно не только почувствовала гадкий вкус кофе, но и вспомнила слова Джеймса о том, что так называемый алфавит амазонок может оказаться мистификацией… или чем-то похуже. Тогда я снова задумалась о том, в чем, собственно, будет заключаться моя роль. Мне постепенно становилось ясно, что мистер Людвиг уже не торопится заигрывать со мной, а это, в свою очередь, сулило не слишком веселую неделю. Любой нормальный человек в моей ситуации обратил бы внимание на все эти предостерегающие знаки… но только не я. Красная тетрадь бабули, спрятанная в моей сумочке, давно уже лишила меня здравого смысла.

– Готовы? – Мистер Людвиг достал свой посадочный талон. – Идемте.

Через мгновение мы уже шли к нашему самолету. И хотя теперь я не была уверена, что мы летим именно в Амстердам, я понимала, что задавать вопросы бесполезно. И моя неуверенность лишь возросла, когда мистер Людвиг, вместо того чтобы подняться на борт, остановился, чтобы о чем-то переговорить с человеком в рабочем комбинезоне и больших оранжевых наушниках.

Прежде чем открыть боковую дверь, мужчина бросил на меня подозрительный взгляд. Мы спустились по каким-то металлическим ступенькам и очутились на летном поле. Шум стоял невыносимый, и когда я открыла рот, чтобы спросить, что происходит, то тут же чуть не задохнулась от выхлопного газа.

После недолгой поездки в небольшом фургоне, который резво вилял между продуктовыми и топливными машинами, мы добрались до другого самолета. И только когда я увидела, как мою дорожную сумку передают из рук в руки и она исчезает в багажном отделении, до меня дошло, что наша предполагаемая поездка в Амстердам была просто ловушкой.

Но расспрашивать мистера Людвига об истинной цели нашего путешествия уже не имело смысла, потому что сразу же после формального досмотра мы поднялись на борт самолета.

– Ваш браслет, – спросил мистер Людвиг, указав на мое запястье, когда раздался писк металлоискателя, – вы используете как оружие?

– Пока не приходилось, – ответила я, опуская рукав.

Мистеру Людвигу незачем было знать, что этот браслет принадлежал моей бабушке. Я откопала его среди белья всего несколько часов назад и решила надеть в честь начала нашего столь неожиданного приключения. Мистеру Людвигу следовало знать только то, что я еду с ним ради денег и возможной академической славы; я не хотела, чтобы он догадывался о том, что все это для меня очень личное. Как и мистер Сколски, я тоже не любила светиться.