Джон Кракауэр - В диких условиях

Каруайл тоже подозревает Маккэндлесса. «У меня есть чисто интуитивное ощущение, – объясняет он, – что этот парень из тех, у кого может возникнуть желание «освободить природу». И одним из способов добиться этого для него могло быть уничтожение охотничьих домиков. Или, может быть, виной всему была его жгучая ненависть к государству: он увидел на хижине Управления Национальных парков табличку о ее принадлежности, подумал, что все три домика являются государственной собственностью, и решил нанести удар по Большому Брату. Возможность такого развития событий отрицать никак нельзя».

Что же до представителей властей, то они не думают, что вандалом был Маккэндлесс. «Узнать о том, кто это все натворил, нам не удалось ровным счетом ничего, – говорит глава рейнджеров Национального парка Денали Кен Керер, – но Крис Маккэндлесс в качестве подозреваемого Управлением Национальных парков не рассматривается». В действительности в дневниках или фотоальбомах Маккэндлесса нет никаких свидетельств того, что он бывал хотя бы в окрестностях трех этих домиков. Наоборот, судя по фотографиям Маккэндлесса, выйдя в начале мая на разведку с места стоянки автобуса, он отправился на север, по течению реки Сушаны, то есть в прямо противоположную от домиков сторону. И даже если бы он каким-то случайным образом наткнулся на домики, очень трудно представить себе, что, разгромив их, он не похвастался бы этим подвигом в своем дневнике.

За 6, 7 и 8 августа в дневнике записей нет. Девятого августа он пишет, что стрелял в медведя, но промахнулся. Десятого августа он видел карибу, но не успел сделать выстрел, а потом убил пять белок. Тем не менее, если в его теле уже накопилось достаточное количество свайнсонина, даже такое обилие мелкой дичи не смогло бы вернуть ему силы. Одиннадцатого августа он убил и съел тундровую куропатку. Двенадцатого августа он заставил себя выбраться из автобуса на поиски ягод, предварительно вывесив на нем записку с просьбой о помощи на тот маловероятный случай, что кто-то забредет туда в его отсутствие. Написанная аккуратными буквами на странице, вырванной из гоголевского « Тараса Бульбы» , записка гласила:

SOS. МНЕ НУЖНА ВАША ПОМОЩЬ. Я РАНЕН, ПРИ СМЕРТИ И СЛИШКОМ СЛАБ, ЧТОБЫ ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА САМОСТОЯТЕЛЬНО. Я ЗДЕСЬ СОВЕРШЕННО ОДИН, И ЭТО НЕ ШУТКА. РАДИ БОГА, НЕ УХОДИТЕ И СПАСИТЕ МЕНЯ. Я СОБИРАЮ ЯГОДЫ ГДЕ-НИБУДЬ НЕПОДАЛЕКУ И ВЕРНУСЬ ВЕЧЕРОМ. СПАСИБО.

«Крис Маккэндлесс. Август?» – подписал он свою записку. Осознавая серьезность своего положения, он отбросил хвастливую кличку Александр Супербродяга, которой пользовался вот уже много лет, и вернулся к имени, данному ему родителями при рождении.

Многие жители Аляски гадают, почему, оказавшись к этому моменту в таком отчаянном положении, Маккэндлесс не подал сигнал бедствия, устроив лесной пожар. В автобусе хранилось больше семи литров топлива для плитки, и этого количества хватило бы, чтобы устроить пожар, который мог привлечь внимание пролетающих мимо самолетов или, по крайней мере, выжечь на торфянике гигантскую надпись SOS.

Однако, вопреки расхожему мнению, автобус стоит в стороне от оживленных воздушных коридоров, и самолетов над ним пролетает очень мало. За четверо суток, проведенных на Стэмпид-Трейл, я не видел в небе ни одного самолета, если не считать пассажирских авиалайнеров, проходивших над нами на высоте больше семи километров. Не приходится сомневаться, что маленькие частные самолеты в пределах прямой видимости от автобуса время от времени пролетали, но чтобы гарантированно привлечь их внимание Маккэндлессу пришлось бы устроить достаточно крупный лесной пожар. А как отметила Карин Маккэндлесс, «Крис ни за что на свете не смог бы намеренно поджечь лес, даже ради спасения собственной жизни. И любой, кто говорит иначе, совершенно не знает моего брата».

Голодная смерть – не самый приятный способ ухода из жизни. В крайней степени истощения, когда тело человека начинает пожирать само себя, жертва страдает от мышечных болей, нарушений сердечного ритма, выпадения волос, головокружений, одышки, повышенной чувствительности к холоду, физической и моральной усталости. Теряет пигментацию кожа. Отсутствие необходимых питательных веществ вызывает серьезный химический дисбаланс в тканях мозга, приводящий к конвульсиям и галлюцинациям. Однако некоторые из тех, кого удалось вернуть с самого порога голодной смерти, говорят, что в какой-то момент и чувство голода, и жуткие боли исчезают и страдания сменяются величайшей эйфорией, чувством полного покоя, сопровождаемого трансцендентной ясностью ума.Хотелось бы верить, что Маккэндлессу в последние мгновения жизни довелось испытать подобные ощущения.

Двенадцатого августа он написал в дневнике: «Чудесная голубика». Эти слова оказались последними. С 13 по 18 августа дневниковые записи представляют собою простое перечисление дат. В какой-то момент на этой неделе он вырывает последнюю страницу из книги мемуаров Луиса Ламура «Обучение скитальца» . На одной стороне листа оказываются процитированные Ламуром строки из «Мудрецов в тяжелые часы» Робинсона Джефферса:

Смерть – птица хищная, но умереть,

Оставив нечто вечности подобней,

Чем кости с жилами, значит сбросить слабость.

Гора есть мертвый камень, человеку

Люба иль ненавистна может быть

Своею статью и надменной тишиною,

И не под силу нам ее озлить или растрогать.

Однако редкий мертвый человек горе

Подобен был при жизни силой мысли.

На другой стороне листа, которая была пустой, Маккэндлесс оставил краткое прощание с этим миром: «Я ПРОЖИЛ СЧАСТЛИВУЮ ЖИЗНЬ И БЛАГОДАРЮ ЗА ЭТО ВСЕВЫШНЕГО. ПРОЩАЙТЕ, И БЛАГОСЛОВИТ НАС ВСЕХ ГОСПОДЬ!»

После этого он забрался в сшитый матерью спальный мешок и провалился в забытье. Умер он, вероятнее всего, 18 августа, то есть через 112 дней после того, как пришел в эти места на встречу с дикой природой, и за 19 дней до того, как его тело обнаружили шесть приехавших к автобусу жителей Аляски.

В последние дни своей жизни он сфотографировался, стоя у автобуса под высоким аляскинским небом. Одной рукой он протягивает в камеру записку с прощальными словами, а другую поднял в храбром и благодатном жесте расставания. Ужасно исхудавшее лицо Криса больше похоже на череп. Но если он и жалел себя в эти тяжелые последние часы за то, что приходится умирать таким молодым, за то, что он был так одинок, за то, что его предало его собственное тело, то по фотографии этого никак не скажешь. На снимке он широко улыбается, и, видя его глаза, безошибочно понимаешь: Крис Маккэндлесс обрел абсолютный покой, как монах, слившийся с Господом.