Ян-Филипп Зендкер - Сердце, живущее в согласии

– Расскажи мне о настройщике сердца.

– Это было давно, – ответил Тхар Тхар, усаживаясь снова. – Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу больше знать о тебе.

– Еще больше? Тебе и так очень многое известно. Больше, чем мне.

– Но я не знаю самого важного: в чем твой секрет? – Я села перед ним на корточки.

– Почему ты думаешь, что у меня есть секрет?

– Отчего твоя душа перестала метаться? – вместо ответа спросила я.

– Она металась. Весьма долго.

– Я знаю. Но сейчас не скажешь, что у тебя мятущаяся душа. Почему ты не хочешь рассказать? Кто научил тебя прощать? Отец Анджело? – (Он молча покачал головой.) – Ко Бо Бо?

Тхар Тхар опустил глаза и едва заметно кивнул.

Может, они с Ко Бо Бо были любовниками? Маунг Тун говорил о какой-то тайне между ними. Если так, это неожиданный поворот сюжета. Меня кольнула ревность. Глупая ревность к давним событиям.

– Что Маунг Тун рассказывал о нем? – спросил Тхар Тхар.

– Мало. Говорил, что Ко Бо Бо был самым младшим носильщиком. Невысокого роста, щуплый, но очень смелый. Еще сказал, что вы с Ко Бо Бо были закадычными друзьями.

Последнюю фразу я произнесла с нарочитой непринужденностью.

– И это все? – удивился Тхар Тхар, сглатывая.

– В общем-то, да.

– А что именно он рассказывал о нас?

– Считал, что Ко Бо Бо был тебе вроде младшего брата.

– И все?

– Да.

Тхар Тхар кивнул, будто иного и не ждал.

– У Ко Бо Бо был секрет. – (Я прикусила язык, ожидая продолжения.) – Когда они приехали, я был в лагере. Мы как раз вынесли из «дома смерти» три трупа, быстро закопали и возвращались к себе. Тогда я впервые увидел Ко Бо Бо. Все новенькие вылезли из грузовика и стояли, беспокойно озираясь по сторонам, только Ко Бо Бо сидел, забившись в дальний угол кузова, и не хотел спускаться. Кто-то из солдат вскочил в кузов и пинком заставил его встать. Ко Бо Бо медленно слез на землю, сжимая в руках тощий узелок с вещами. Я сразу заметил, как он непохож на остальных. Он иначе двигался, иначе смотрел на солдат. В его взгляде жил страх, знакомый всем нам, но было там и что-то еще. Я решил, что это гордость, мальчишеское упрямство и только потом, много позже, узнал правду. Первые несколько дней Ко Бо Бо сидел, забившись в угол хижины. Есть он отказывался, на вопросы не отвечал. Наши ребята поочередно подсаживались к нему, пытаясь разговорить, но он держал рот на замке. Я боялся, что парнишка решил уморить себя голодом. Как-то вечером, когда Ко Бо Бо уснул, я взял его на руки и уложил рядом с собой, он был совсем легким. Вдруг он проснулся, крепко схватил меня за руку и не отпускал. Потом шепотом задал странный вопрос: «Сколько времени нужно человеку, чтобы умереть? Секунда? Час? День? Или вся жизнь?» Я не понял его, мы разговорились и беседовали долго. Мне понравилась его речь, особенно когда он переходил на шепот. Его голос звучал мягко и мелодично, будто он не говорил, а пел. Ко Бо Бо не был грубым и язвительным, как большинство из нас, и я с ним быстро сдружился. Поначалу думал, что должен его оберегать. Маунг Тун правильно тебе его описал: маленький и щуплый, но он проявил себя в первом же походе, а там мы насмотрелись всякого. Ко Бо Бо спас младенца. Маунг Тун рассказывал об этом?

– Да.

– Тогда я понял, что Ко Бо Бо не нуждается в моем покровительстве. Во всяком случае, не больше, чем остальные. Мы всегда от кого-нибудь защищались. От солдат, от повстанцев. От самих себя. Но с Ко Бо Бо все было по-другому. Он мог уберечь себя и других. Пока не встретил его, я не знал, что такое родственная душа. Спустя время я часто думал, почему так случилось. Мне всегда было хорошо рядом с Ко Бо Бо. Конечно, слово «хорошо» звучит странно, если учесть, в каких условиях мы жили, но это так. Ему не требовались слова, чтобы меня успокоить. Он дарил мне беспричинную радость, ту, что прекраснее всего и которой труднее всего поделиться. Ко Бо Бо давал мне мужество жить. Достаточно было короткого взгляда, мимолетной улыбки, и я знал, что я не один. Все это было очень просто и очень сложно… Ты хоть понимаешь, о чем я говорю?

– Да, – снова ответила я, хотя и сомневалась.

Главное, чтобы он не прервал рассказ.

– Это был величайший дар – не чувствовать себя одиноким в месте, где каждый только и думал о собственной шкуре. Людей там доводили до такого состояния, что предложи им забить товарища насмерть, чтобы самим прожить на день дольше… всего на один день… и они бы согласились. Одиночество – самое суровое наказание. Человек к нему не приспособлен. Я видел много смертей. Наблюдал, как умирали носильщики и солдаты, и, если оставались силы прошептать несколько слов, они всегда кого-то звали. Не врагов, а тех, кто их любил. Матерей. Отцов. Жен. Детей. Никто не хотел умирать всеми покинутым. Ко Бо Бо не только спас меня от одиночества, но и научил чему-то более важному. – Тхар Тхар умолк. Я смотрела на него и ждала. – Благодаря ему я узнал, что значит любить.

– Так вы… – У меня не хватило духу закончить.

– И это тоже. – Тхар Тхар медленно и глубоко вдохнул. – Но я имею в виду совсем не то. Ко Бо Бо уже любил. Брата. Своего брата.

Я потеряла нить повествования.

– Так он попал в лагерь с братом?

– Я говорю про ее брата.

– Про какого ее брата? Тхар Тхар, до этого момента я тебя отлично понимала, а теперь перестала. Помоги мне.

– Не было никакого Ко Бо Бо. Это придуманное имя, под которым скрывалась Мо Мо. Девушка.

У меня перехватило дыхание.

– Как ты… это узнал? То есть…

Я сама не понимала, чтó хотела сказать. Что девушка делала в том жутком лагере? Как туда попала? Почему Маунг Тун мне не рассказал?

Тхар Тхар молчал. Его взгляд остановился на ступе. По щекам текли слезы, но лицо оставалось бесстрастным.

– Я давно подозревал, что Ко Бо Бо что-то от меня скрывает, – шепотом продолжал Тхар Тхар. – Однажды мы стирали белье на реке, он поскользнулся и упал в воду. Плавал Ко Бо Бо плохо, я прыгнул за ним и вытащил на берег. Оба мокрые, мы несколько секунд стояли и молча смотрели друг на друга. Рубашка и лоунджи плотно прилипли к его телу… ее телу. Сквозь тонкую ткань все просвечивало… Она с таким же успехом могла стоять совершенно голой…

Мы молча сели рядом. Я пыталась упорядочить мысли. Тхар Тхар продолжал рассматривать выщербленные камни ступы.

– Я не подозревала, что военные и женщин брали в носильщики.

– Не брали.

– Тогда как же Ко Бо Бо…

– Мо Мо! – резко поправил Тхар Тхар.

– Как Мо Мо оказалась в лагере?

– Она переоделась парнем.

Я потянулась к его руке:

– Кто заставил ее это сделать?

– Никто.

– Она добровольно поехала в лагерь?

– Да.

Чем больше Тхар Тхар говорил, тем меньше я понимала что-либо. Из рассказа Кхин Кхин я помнила, какой ужас наводили на жителей деревни военные. Боялись даже те, у кого не было сыновей. Зачем же деревенской девчонке по собственному желанию лезть в пекло? Я не могла придумать ни одной мало-мальски убедительной причины.