Тонино Бенаквиста - Наша тайная слава

— И кто из нас победил?

— Ни малейшего воспоминания.

— Делать нечего. По крайней мере, мы попытались, господин Гримо.

— Сделали, что смогли, господин Перес.

Они спустились в парадный двор, где царила тишина, от которой становилось не по себе; музыканты уже смылись с чеком в кармане из этого сумасшедшего дома. Мимо прошла бригада поставщиков, вынося охапками свое оборудование. Квадратный зал вновь обрел свой обычный вид. Водки в бутылке оставалось еще на две-три стопки.

— Теперь, когда мы остались одни, я могу вам признаться, Кристиан. Вы правы: мы уже встречались в прошлом.

— ?..

— Я объявлял ваше имя четыре-пять лет назад, на благотворительном обеде в павильоне Багатель, устроенном для поддержки противораковых исследований.

— Возможно. Место за столом что-то вроде трех тысяч евро. Я легко согласился, ради спокойствия совести.

— С вами была одна девушка, как же ее звали… Капюсин Крюгер!

Кристиан напрасно напрягал память: ни вечер, ни имя ни о чем ему не говорили.

— Невозможно забыть такое создание! У нее были очень черные гладкие волосы, с несколькими непокорными прядями, которые падали ей на глаза — изумрудно-зеленые, как у персидской кошки. На ней было узкое серое платье, довольно короткое, без рукавов, чулки телесного цвета и черные лакированные туфельки.

— Сожалею, мне это ни о чем не напоминает.

— Да сделайте же усилие! Она постоянно улыбалась и шептала вам что-то на ухо, вы вместе казались такими сообщниками… Вы представляли ее своим знакомым, словно это была принцесса, а может, она и была ею. Все ее движения были так грациозны, так легки. Я не мог слышать звук ее голоса, только представлял его себе издали, из-за стеклянных дверей.

— Ни малейшего воспоминания.

— Вообще-то, я люблю свою жену… Но в тот вечер… подумал, что мужчина, который держит такое великолепие под руку, точно счастливец.

Должно быть, эта Капюсин искала свое место в памяти Кристиана Гримо, но, почувствовав себе нежеланной, в конце концов покинула ее. В памяти же выкликалы она, похоже, нашла себе надежное убежище, причем навсегда.

— Идемте, Фредерик, этот вечер должен закончиться красиво, а вы на меня тоску нагоняете.

Выкликала последовал за ним по извилистым коридорам особняка Бейнель до третьего этажа, в гостиную красного дерева с выходом на балкон, который опоясывал весь задний фасад здания. Внизу угадывался запущенный зимний сад, его стеклянная крыша была нарочно раскрыта. Между пальмами и пожелтевшими экзотическими растениями угадывались силуэты двух человек, терпеливо сидевших на корточках перед своими приспособлениями и бесконечными рядами картонных трубок, соединенных красными проводами.

— Я предполагал добить отсюда полсотни своих верных друзей. Большой финал с треском и грохотом! Но только мы вдвоем им насладимся. Так даже лучше.

Он подал знак пиротехникам, которые уже были готовы к запуску огненной потехи.

С первым же залпом в небе вспыхнул огненный шар и какое-то время висел в воздухе, искрясь и переливаясь алыми сполохами, — большой вселенский взрыв, всплеск небесной магмы. Затем последовало извержение голубых снопов, красных свечек, желтого серпантина, фиолетовых молний, букета каких-то серебристых фигур, гейзера рыжеватых и золотых отблесков. Потом небрежно взлетели ракеты, пересекаясь и сталкиваясь друг с другом на лету, чтобы одновременно померкнуть. Наконец, сквозь это звездное скопление проложила себе путь одинокая белая стрела, раскаленная, стойкая, полная решимости достичь зенита, где и рассыпалась, создав огненный арабеск, который пролился с неба светящимися слезами.

Выкликала понял тогда, что главным устроителем зрелища тоже был Кристиан Гримо. Это изобилие форм и красок словно рассказывало его историю, причем гораздо вернее, чем его стенания проклятого, его горькие воспоминания и анафемы, брошенные целому свету. В этом панегирике, который сверкал перед их глазами, конечно, было и высокомерие, и блеск, но также одиночество и усталость.

Чтобы закончить на оптимистичной ноте, Кристиан Гримо подарил народу Парижа ночную радугу, мост между двумя берегами. Как восхищенные дети, хозяин дома и выкликала улыбались звездам.

— Надеюсь, что полуночникам и страдающим от бессонницы это тоже понравилось.

При самой последней вспышке, улетевшей к Млечному Пути, оба покинули балкон, чтобы вернуться в парадный двор. Было без двадцати три.

— Прежде чем уйти, я тоже хотел бы сделать вам подарок. Наверняка единственный на этом дне рождения. Никакой доплаты: это от фирмы.

— ?..

— Ожидая ваших гостей, которые оставили мне много свободного времени, я малость размял ноги, прогулявшись в сторону вашей библиотеки, кинозала и музыкального салона. Бросил взгляд на тысячи ваших фильмов, дисков и книг: по сравнению с моей ваша медиатека насчитывает вполовину меньше.

— В этом плане я тоже должен был сделать вам подарок…

— Теперь, когда я немного больше знаю о ваших вкусах, я в состоянии объявить вам самый прекрасный набор гостей, которых знала земля.

— ?..

— Их будет ровно пятьдесят, как вы и хотели. Из всех областей, из всех искусств. Этот список полностью принадлежит вам и не сможет соответствовать никакому другому. Эти гости — ваши, и то, что вас связывает с ними, никого не касается. В конце концов, это же ваш день рождения, верно?

— ?..

— Располагайтесь в кресле, я пока надену свое служебное облачение. И приготовьтесь их принять.

Фредерик Перес надел свой фрак, прицепил медальон, натянул перчатки и поправил белый галстук-бабочку, взял свой жезл. Вновь обретя всю свою легитимность и представительность, достойную королевского двора, он объявил первых прибывших.

— Господин Герман Мелвилл с супругой… Господин Курт Вейль и госпожа Лотта Лениа… Господин Луис Бунюэль с супругой…

Кристиан Гримо закрыл глаза, проникаясь силой убеждения, звучавшей в голосе выкликалы. Вдруг все эти мужчины и женщины обрели реальность, появились здесь и сейчас, сами удивленные своим прибытием в особняк Бейнель. Кристиан ясно видел их лица, их костюмы, их учтивые манеры. По тому, как они завладевали пространством, он догадывался, что им радостно наконец-то побывать у него.

— …Господин Амадеус Моцарт с супругой…

Его уже чествовали тут с самого начала вечера. Поместить великого композитора в список приглашенных было самым малым, что еще оставалось сделать.

— …Господин Уильям Шекспир…

Сам Уильям пришел! Уж его-то присутствие на вечере живо заткнет рот всем этим историкам, утверждавшим, что он никогда не существовал.

— …Господин Дэшил Хэммет и госпожа Лилиан Хеллман…

Кристиан Гримо, такой гордый быть самим собой, отдал бы все, чтобы прожить хоть один-единственный час жизни Дэшила Хэммета, частного детектива, писателя, бунтаря, искателя приключений, красавца. В Лилиан он наконец встретил достойного себя противника.