Аньес Мартен-Люган - У тебя все получится, дорогая моя

– Ты шутишь, надеюсь.

– А что, похоже?

Он посмотрел на меня как на умственно неполноценную.

– Но это же безумие! Что сделано, то сделано. Поздно, ты никогда не будешь дизайнером. Родители подложили тебе свинью…

– Свинью? Издеваешься? Я вскочила со стула.

– Поздно, – снова повторил он. – В твоем возрасте учиться не начинают… Да и учеба – слишком громкое слово. Что она изменит в твоей жизни?!

– Еще как изменит! После курсов я открою мастерскую. Начну с переделок и ремонта, потом понемногу наберу клиенток и стану делать что-то более интересное, буду шить одежду на заказ.

– Погоди-ка, погоди-ка!

Он тоже встал и заходил по комнате.

– Ты намерена заняться ремонтом и переделками?

– Для начала – да. У меня же не будет выбора.

– Бред какой-то! И ты будешь ползать на четвереньках перед нашими приятельницами, чтобы подшить им подол? Насчет того, что будут говорить на вечеринках, лучше уж промолчу!

– Тебя больше волнует, что скажут люди, чем мое счастье? То есть на самом деле ты на стороне моих родителей!

– Вот любительница пафосных фраз по любому поводу! Послушай, Ирис, я устал от тебя. Ты все делаешь шиворот-навыворот, совсем не так, как мы планировали. Я тебя просто не узнаю.

Он схватил валявшийся рядом пиджак:

– Пойду подышу воздухом.

– Давай-давай, уходи, как всегда, от разговора!

Он вышел в сад и растворился в темноте.

Несколько мгновений я сидела в ступоре, потом задула свечи и начала убирать со стола. В одиночестве, обливаясь слезами, мыла посуду. Это были слезы ярости и боли. Опустив голову над раковиной, я шумно шмыгала носом. Почему вечер, который так хорошо начинался, пошел вразнос со скоростью света? Мы стали чужими, говорим на разных языках, разучились слушать, понимать ожидания друг друга.

Минут двадцать спустя я услышала, как стукнула дверь. Я сняла резиновые перчатки и пошла ему навстречу:

– Позволь, я тебе объясню, пожалуйста…

Он окинул меня холодным взглядом:

– Я иду спать.

И, не сказав больше ни слова, вышел.

Итак, мне тридцать один год, мой муж, которого карьера волнует больше, чем жена, неожиданно вспомнил, что у нас должна быть большая семья. Еще у меня только что была работа, единственный плюс которой заключался в том, что она не давала мне сойти с ума, сутками сидя в одиночестве в пустом доме. Я только жена Пьера и больше никто. Я хорошо понимаю, чего от меня ждут: я должна быть милой и покорной, благодушно улыбаться профессиональным подвигам своего обожаемого и нежного супруга, а в будущем стать примерной матерью, которая обустраивает образцовый домашний очаг, рожает ребенка за ребенком и сопровождает все школьные экскурсии своих отпрысков. Я прямо слышала, как свекровь повторяет: “Как хорошо, что ты умеешь шить! Сможешь делать маскарадные костюмы для школьных вечеров и наряды для рождественских постановок”. Жены врачей не обязаны работать. Я была категорически не согласна с этой допотопной точкой зрения. Когда-то родители за меня решили, как мне жить. А теперь и муж собирается сделать то же самое. Я отказываюсь от роли наседки, дающей жизнь белоголовым ребятишкам.

Мы теряем друг друга, вязнем в рутине и полном взаимном непонимании. Пора мне взять все в свои руки. Часть ответственности лежит на Пьере, но я готова признать и собственную вину. Моя инертность, пассивность, горечь последних дней тоже стали одной из причин угасания нашего супружества. Мой профессиональный прорыв спасет нас, я должна доказать это Пьеру. Я снова стану той, в которую он когда-то влюбился.

Когда я подошла к кровати, Пьер вроде бы спал. Я не стала включать свет и осторожно подползла под одеяло.

– Долго ты собиралась, – произнес он.

Я прижалась к его спине и обняла за талию. Коснулась губами спины. Мне не хотелось, чтобы мы засыпали так далеко друг от друга. Он напрягся и высвободился из моих объятий.

– Сейчас не время, Ирис.

– Да я и не собиралась… Впрочем, с тобой всегда не время. – Я откатилась на свою половину. – Интересно, как нам удастся завести ребенка…

Пьер встал и включил лампу. Сел на край кровати, обхватил голову руками:

– Не хочу начинать очередной спор, поэтому не буду отвечать на твое замечание. Но ты вообще отдаешь себе отчет в том, что происходит?

Он взглянул на меня через плечо.

– Ты провернула это за моей спиной, как тогда за спиной родителей, и говоришь, что не хочешь детей. Как это понимать?

Я тоже села на кровати.

– Мне уже не пятнадцать лет, и нечего сравнивать сегодняшнюю ситуацию с тем, что было десять лет назад. И я никогда не говорила, будто не хочу детей, но потерпи чуть-чуть. Я потратила десять лет жизни, поддерживая тебя, пока ты учился и строил свою карьеру в клинике, а теперь прошу тебя дать мне всего полгода.

– Что это за курсы? Расскажи.

Я рассказала. Объяснила, почему это так круто. Несколько дней назад я совершенно случайно забрела на сайт, где сообщалось о частных, но при этом совсем не дорогих курсах. Государственного финансирования у них нет, деньги вкладывает какой-то не афиширующий себя благотворитель. Моих скромных накоплений хватит, чтобы оплатить учебу. Я успокоила его, подчеркнув, что не стану покушаться на семейный бюджет. Я рассказала, что занятия ведут профессионалы из известных модных домов и даже модельеры высокого уровня.

– Если уж рисковать, то идти до конца, – сказала я в заключение.

– Звучит соблазнительно, но в эту школу наверняка будет серьезный отбор!

– Я должна что-нибудь сшить, не важно что, и написать, почему я хочу поступить и как я представляю себе работу в индустрии моды.

Он погрузился в молчание. Он должен был понять, что я полна решимости, поэтому я добавила:

– Для меня это последняя возможность осуществить свою мечту. Через десять или пятнадцать лет уже не будет смысла пытаться. Как сочетать учебу и воспитание детей? А работу в банке я ненавижу, мне там скучно, у меня портится характер, я просто не я, и тебе это хорошо известно. Ты же хочешь иметь профессиональную жизнь, раскрывающую твой потенциал? Вот и я тоже хочу.

– Ну и ну, – покачал он головой. – Послушай, я устал, и завтра мне рано вставать.

Он снова лег и выключил свет, я свернулась калачиком. Вскоре Пьер захрапел. А меня ждала бессонная ночь…

Я почти не спала. Пьер был в душе, я встала и пошла готовить завтрак. Он появился на кухне, молча налил чашку кофе, встал у окна и смотрел в сад. Я тоже молчала, остерегаясь сказать что-то не то. Потом он заговорил:

– Я тут подумал…

– Да?

Он повернулся и подошел ко мне. Я осталась сидеть и подняла на него взгляд.

– Ладно, становись модельером.

Я широко раскрыла глаза и собралась улыбнуться.

– Но есть одно условие, – добавил он. – Сразу после учебы мы делаем ребенка. И никаких мастерских или магазинчиков. У нас достаточно большой дом. Можешь устроиться на чердаке, ты ведь и так уже там шьешь, вот и продолжай. И одновременно будешь заниматься детьми.